Норильск - Затон - Людмила Сурская

— Откуда они свалились, — ворчал он, — вроде бы никакой эпидемии не предвиделось. Ваш бабий телефон ничего по этому поводу не сообщает?

— Я ж не выходила никуда. Ой, совсем забыла тебя предупредить.

— Что ещё случилось? — опешил он.

— Нас вечером пригласили на день рождения. — Расправила она ему под портупеей китель.

Илья закатил от крайнего неудовольствия глаза. Зачем ему сейчас это.

— Могла бы и забыть. Глядишь, я бы отоспался.

— Милый, так нельзя, — подластилась Лиза. — Не красиво так!

Приняв с десяток поцелуев, он проворчал:

— И кто родился на этот раз?

— Жена замполита, — с готовностью сообщила она.

Илья заюлил:

— И что, точно надо идти? Откажусь, он нормальный мужик поймёт. Я спать хочу.

Она разочаровала его:

— Не совсем удобно, дорогой, придётся побыть хоть чуточку.

Теперь к глазам он возвёл ещё и руки к потолку:

— Бог мой, что за день сегодня! Морду набили. Лодка чуть не перевернулась. Сон прервали на самом интересном месте. Проверку на голову спустили. Пьянка на носу.

— О! Если с женщинами, то пьянка, а когда одни мужики, то отдых, — прищурила глазик Лиза.

Он быстренько защитой выставил вперёд руки.

— Так, стоп, это уже политинформация, с меня хватит и замполита. Выпускай меня Лизок, а то я и так безнадёжно опаздываю. Неизвестно, что они уже там нарыли.

Без лёгкого поцелуя он не уходил из дома. Не был исключением и этот торопящийся раз. Тимофей, высунувшись из-за косяка двери, заверещал:

— Ба, они целуются. Целуются они. Тиле, тиле тесто жених и невеста, — дразнился он, показывая отцу язык.

— Шапокляк, — погрозил ему Илья, исчезая за дверью.

Он шёл к штабу и улыбался. А в голову вместо проверки и бродивших по затону проверяющих лезли воспоминания их истории знакомства с Лизой. Ехали с другом после занятий по увольнительной. Последний курс добивал свои золотые денёчки. В троллейбусе к сопливой девчонке прицепились липовые контролёры. Он, бросив на них беглый взгляд, сразу понял, что ряженая шпана. Выбрали жертву послабее и тащили на выход. Парни при теле и наглости не занимать. Илья выкатился за ними следом. Оставшийся в салоне однокурсник кричал ему тогда: «Илюха, не лезь. Илья, дуралей, не твоё это дело. Илюха, вернись». Только Илья не послушал его, какая-то неведомая сила вынесла его из троллейбуса вслед за несчастной девчонкой, крутящей головой ища поддержки в ком угодно. Это «Илюха», она и услышала, как рассказывала потом. А дальше, выйдя следом и закрыв девчонку собой, он принял раздражение бравых хлопцев на себя. Пряча за спиной девчонку, он не отходил, надеясь, что парни поймут, что не отступит и здесь ничего не выгорит — отвалят. Но увы, «контролёры» вероятно пытаясь получить удовольствие хотя бы от стычки задирались и доставали его до тех пор пока не получили в зубы. Бились, естественно, до милиции. Всех погрузили и отвезли в участок. Туда же прибежала и растрёпанная девчонка. И не ушла пока его, Илью не отпустили. Потом ходила объясняться ещё и в училище. Пронесло и там, потом выяснилось почему. Отец девчонки был зав. кафедрой. Вот так у них всё и началось. Лиза, Лизонька, пацанка ещё совсем, заканчивала тогда только десятый класс. Её школьный выпускной бал и его выпуск в училище разбегались всего-то в несколько дней. Она была на его выпуске. Причём напросилась сама и дуром. Вечером Илья уже по собственной инициативе забрал её с собой в ресторан. Потом гуляли всем курсом до рассвета по улицам. Хмельной, от выпитого шампанского, лейтенантских погон и дурманящего запахом цветов лета, он, тогда совсем обнаглев и воспользовавшись, что мать осталась ночевать у знакомых на даче, притащил её домой. Илья усмехнулся, вспомнив, как и чем он грузил её головку. Ох, старался, плёл не хуже Райкина. А она маленькая стояла, вжавшись в стену прихожей и жалобно улыбаясь, смотрела ему в рот. Чего ему именно тогда гормоны в мозги ударили, спроси он и сам не скажет. Давно же не мальчик был, баб навалом перетрахал каких хотел, что взять с безотцовщины, улица растила. Тут же вцепился в этого ребёнка. Она от одной мысли, что они вдвоём в пустой квартире, впала в тряску. Остановись, же сукин сын, видишь, что перед тобой ребёнок, ан, нет, это ещё больше подхлестнуло. До сих пор из памяти не идут её огромные от страха молящие о пощаде глаза. Худенькое детское тельце с прикрывающими два торчащие бугорка груди руками. Пожалел? Да не фига, так и взял не моргнув. К обеду пришла матушка, разглядев, сей компот, взялась за его же новый офицерский ремень и как дала сыночку по всему чему попала, начав с мягкого места. Лиза плачет, он её прикрывает. А мать знай, себе ремнём махает, причитая сквозь слёзы: — «Я тебе покажу, как девок портить, оденешь паразит штаны, и марш в ЗАГС жениться». Вот концерт был. Ремень кровь разогнал, сел подумал, чего, правда, тянуть дальние точки, глухомань ни девок рядом, ни баб свободных, с чужими жёнами путаться резону нет. Не столько удовольствия получишь, сколько неприятностей. К девкам за сотню вёрст бегать пуп на дорогах и бессоннице надорвёшь. Забрал Лизу и расписываться махнул. Они там в той конторе своё талдычат про три месяца и про то, что ей ещё нет восемнадцати. А он им на это направление, на прохождение дальнейшей службы под нос в таёжный дивизион. Расписали, а куда бы они делись, прибежала мать, следом её родители. Такой гвалт устроили, что ценные работники той брачной конторы, рады выпроводить весь этот табор были на улицу. Её отец прочитал над ухмыляющимся Ильёй нотацию, и всё обошлось. Институт она уже заканчивала заочно. Потом Тимофей родился. Обалденная баба, жена и мать для Тимки получились из девчонки. А мать при каждом удобном случае смеётся: «Если б не портупея, счастье своё прохлопал». Точно так и было всё, сейчас он даже не представляет себя без Лизаветы. А ведь могло всё быть по-другому. Мог из троллейбуса не выйти или к себе не затащить, или мать попозже прийти.

— Товарищ майор, поторопитесь вас ждут. — Вывел его из дум, бегущий к нему на встречу посыльный.

— Приду, куда я денусь с «Затона»…

Проводив Илью, Лиза со свекровью выбрались наконец-то к лагерным норам. Рассыпали землю с материка, поставили свечи, прислонили к мёрзлым стенам маленькие иконки. Елизавета Александровна виновато попросила невестку:

— Ты иди, Лизонька, я здесь посижу.

— Может не надо, тяжёлое это место.

— Место, как место, иди, я на реку посмотрю, обзор отсюда хороший, даже за поворот можно заглянуть.

— Вы не правы, здесь все боль свою выплёскивают. Директор комбината, сидевший в этом лагере, на «Затоне», часто сюда приезжает. Как раз на этом месте, говорят, сидит.