Остров Локк - Том Шервуд

– Мистер Бигль, это мы, Том и Бэнсон!

– Мистер Том и мистер Бэнсон уплыли на плоту! – отозвался дрожащий голос.– А вы кто такие?..

Встревоженные, с сильным страхом на лицах, старички неуверенно привстали за своей стенкой из бочек и сундуков, поверх которой они взгромоздили ещё драгоценную, размером с кровать, “корзиночку” Мэри. (В ней, по моему представлению, большую половину занимали стопки безупречно белых перчаток мистера Бигля и такие же стопки полосатых, кольцами, жёлто-красных чулок миссис Бигль.) Два милых птенца, встревоженных, старых, выглядывали с детской опасливостью из-за своей трогательной баррикады, – долговязый и неуклюжий, выше Мэри на две головы, лысоватый, но с огромными седыми бакенбардами Уольтер, сжимающий руками (конечно же, в белых перчатках) дымящийся длинный мушкет, и маленькая супруга его, с круглым, вечно красным личиком (от вечного стояния у плиты, что ли?), с кругленьким носиком и подслеповатыми, светлыми, когда-то, по-моему, ярко-синими глазками. Они долго не могли поверить, что это действительно мы. Наконец, оставаясь поодаль, мы сумели растолковать про пещеру. После этого страх уступил место веселью. (Больше всех от этого казуса пострадали миссис Бигль, у которой приключился лёгкий обморок, и птицы, испуганной тучей сорвавшиеся с деревьев после выстрела.)

Но кухарка наша мгновенно вернула себе бодрое расположение духа, как только узнала, что на плотах едут полтора десятка бочек с провиантом.

Ну а нас ожидало придуманное только что ещё одно важное дело. За те два часа, пока оставшиеся на плотах добирались до лагеря, мы соорудили причал. В песчаное дно вбили два заострённых бревна, спилили их вершины на уровне воды, скрепили эти вершины перекладиной и с неё на берег настелили десяток толстых досок.

Когда плоты показались на озере, причал был вполне готов и мы легко скатили бочки на берег.

Миссис Бигль мгновенно завалила стол кастрюльками, сковородками и прочими кухонными принадлежностями. Алис и Эвелин принялись ей помогать, но я видел, что их просто шатает от усталости, и заявил, что все, пока готовится ужин, отправляются отдыхать. Бигли горячо поддержали меня, и мои измученные спутники свалились на свои топчаны. Эвелин взяла меня за руку, как маленького, и завела в дом. Она помогла мне снять куртку, башмаки и только после того, как я вытянулся на матрасе, ушла к себе, на женскую половину.

Я лежал закрыв глаза. Тело разламывалось и гудело, пальцы как будто всё ещё цеплялись за смоляные края бочек.

За стеной слышались звон мисок, стук ножа, шипение чего-то на огне. Заглянул мистер Бигль и предложил нам “водички”, и мы, конечно же, испили водички и снова вытянулись на постелях. Вот тут я, тяжело ворочая языком, спросил:

– Мистер Бэнсон, что вы можете сказать о пещере?

– Там сухо, – отозвался он, приподнявшись на локте.

– Сухо. Ветер всё высушил, дует, как в трубу. А ещё?

– Пол – ровный, потолок – нет.

– И, – добавил я, – там холодно?

– Да, весьма прохладно.

– Поэтому, если там поместить провиант, он будет храниться долго?

– Ну конечно! – воскликнул он. – И поднимать легко – скала достаточно пологая. Кое-где можно даже выложить ступеньки.

– Завтра, – продолжил я, – не наша очередь занимать корабль. Так что начнём сооружать настоящий дом. С каменными стенами…

– И отдельной комнатой для дам! – донёсся из-за занавеса голосок Алис.

– Главное – это склад под продукты, – устало произнёс Нох. – Если бочки оставить на солнце – всё быстро испортится…

Весь оставшийся вечер я думал о будущем доме с каменными стенами.

ГЛАВА 10. КРЕПОСТЬ

На ужин было подано жаркое с соусом и жареным луком, рисовый суп, пирог с рыбой, компот и горячие лепёшки вместо хлеба.

Именно в тот вечер, за тем столом, ко мне пришла уверенность, что мы не просто выживем, но и будем жить без особых лишений.

ИДЕИ И ПЛАНЫ

Мы легли рано, сразу после ужина, и прекрасно выспались, так что наутро были полны сил. Потому-то мы и сделали в этот день так много.

Белые камни, которые привезли Нох и Малыш, чтобы сложить колодец для копчения рыбы, очень заинтересовали меня. Они были ровные, плоские, как громадные шероховатые блины. Нет, колодец подождёт, тем более что запас продуктов у нас изрядный. Этим камням мы найдём более уместное применение!

Я расспросил про них и узнал, что в некоторых местах, вдоль стен нашего узкого пролива, они лежат свободной россыпью, так что их не приходится выламывать из скалы. Я попросил привезти таких камней как можно больше, и они взялись за дело. (Копаясь в вещах, привезённых с корабля, Нох и Малыш отыскали две совершенно одинаковые шляпы, и, поскольку были примерно одного роста, казалось, что на плоту снуют два гнома.)

Мы же с Бэнсоном взялись расширять нашу вчерашнюю просеку.

Подножия деревьев покрывал влажный ковёр из прелых листьев и мхов. Утопая в нём где-то по щиколотки, а где – по колена, мы обнажали стволы и почти у самой земли ссекали лианы и спиливали деревья. (Зачем столько хлопот, казалось бы, пили на уровне этого ковра! Но нет, нам были нужны низкие пни и, по возможности, одинаковой высоты. Ведь мы же кое о чём думали, прежде чем приниматься за дело.)

Почти весь день заняла у нас эта тяжёлая работа. Мы закончили просеку, искупались в озере, чтобы смыть пот и пыль, прихватили что-то из съестных запасов и, жуя на ходу, полезли на скалу.

В пещере посвистывал ветер. Почему-то он поднимался лишь к вечеру, но почему? Наверное, за день солнце нагревало озеро и воздух над ним, и вечером относительно тёплые потоки устремлялись сквозь тоннель к прохладе океана. Хорошо. Учтём, как свойство характера нашей пещеры.

Лихорадочный, беспощадный труд последних дней стал превращать тело Бэнсона из рыхлого и бесформенного в сильное и цепкое. Он радовался этой метаморфозе [28], как ребёнок, не упуская случая проверить на деле, так ли это. И вот, я потопал в пещеру, а он полез выше, осматривать вершины скал.

Гулкие звуки моих шагов подхватывал и уносил ветер, несколько раз повторяя их под сводом этого громадного вестибюля. Забавное эхо.

По мере того, как я привыкал к пространству, передо мной постепенно складывалась картина устройства будущего дома. Поднимались воображаемые стены, усиленные контрфорсами [29], занимали свои места перекрытия, дверные косяки, сочленения и шарниры. Смутными очертаниями вставали объёмы комнат и хозяйственных помещений. Изогнулись ходы вентиляции и отопления. Из плоскостей, узлов, деталей и траверс [30] соткался воображаемый дом, как будто век существовал на этом месте…