Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 - Паркинсон Кийз

Втайне Клайд одобрял такую реакцию дочери, поэтому впоследствии прекратились веселые высадки на берег и помпезные спуски на воду, ибо его интерес переключился с плавучих дворцов на буксирные суда и баржи, а они не нуждались в рекламе. Когда менялись какие-либо условия, Клайд всегда поступал только так, чтобы было выгодно лично ему, и, хотя он уже построил и запустил три превосходнейших парохода, ставших самыми прославленными на Миссисипи, и делал на них огромные деньги, несмотря на расширение сети железных дорог и мрачные предсказания его потенциальных противников, он всегда был готов переключить свое внимание на какую-нибудь иную форму транспортировки по реке. В результате он основал внутригосударственную судоходную компанию, назвав ее «C&L», вкладывая деньги в новую флотилию пароходов, ходивших под флагом его дома; кроме того, он открыл весьма солидный офис в Новом Орлеане, близ набережной Бьенвилль-стрит, где находился целый штат сотрудников: начальник порта, стюард, бухгалтер и целый сонм канцелярских работников. Выгода от этого предприятия, как и от всех предыдущих, сказалась немедленно и была весьма впечатляющей. И когда начали прибывать огромные партии товаров и продуктов — таких, как зерно из Миссурийского речного бассейна, железо и уголь из Питтсбурга, хлопок с Юга, — он по-прежнему сбивал цену железнодорожникам, получая огромную процентную прибыль.

Хотя периодически в Новом Орлеане требовалось его личное присутствие, Клайд почти всеми делами новой компании управлял из Синди Лу. Кабинет, примыкающий к бывшей игорной зале, был вполне просторен для ведения дел и оборудован должным образом: шведское бюро[32], весьма вместительный сейф и множество стульев. Кроме того, первый этаж помимо различных помещений, переоборудованных Клайдом для особых нужд, а также прачечной, винного погреба и чуланов включал в себя еще и четыре спальни, ванную и гостиную, вполне подходящую для приема деловых посетителей. Клайд мог вызывать к себе своих подчиненных в Синди Лу, когда ему заблагорассудится, зная, что все будет сделано как надо и при этом ничем не нарушатся уединение и покой Люси. Это устраивало его как нельзя лучше. Он был удовлетворен своими последними успехами, и в то же время ему все меньше и меньше хотелось даже на короткое время покидать дом и семью. И чем реже Кэри видела баржи, буксиры и работающих на них людей, тем больше он радовался.

С годами он все серьезнее убеждался в том, что его умолчание и сомнения в отношении собственного прошлого были очень мудрыми. Наверное, менее мудрым было выражать сомнения по поводу целесообразности новых дамб. Однажды весною он спонтанно высказал свои тревоги.

— Эти дамбы, наверное, великолепные штуки, — проговорил он, покачивая головой и вглядываясь в заросшую клевером дамбу. — Но, боюсь, и у них свои изъяны. Сейчас, весною, когда река разливается, это происходит постепенно, к тому же она разливается не очень сильно. Никогда еще не было большой глубины. Но со временем она поднимается все выше и выше. И если дамба прорвется — а это непременно случится рано или поздно, — то опасность и вред будут весьма велики.

— Как это дамба прорвется?

— Всегда есть опасность, что образуется брешь в дамбе, то есть большая трещина, куда с силой направятся турбулентные воды и, пройдя через эту брешь, растекутся по всей местности. Причем растекутся стремительным потоком. С тех пор как мы тут живем, такого пока не случалось, и надеюсь, что не случится. Однако мне бы хотелось быть более уверенным в этом.

— А что такое тур-бу-лент-ные, папа?

— Ну, стремительные… необузданные. Когда вода становится безудержным потоком, водопадом. Такое может случиться после очень холодной зимы, когда с севера пойдет много талых вод и река раздуется до ненормальных размеров.

— Никогда не подумаешь, что эта река может стать тур-бу-лент-ной, ведь правда? Она выглядит такой спокойной и плавной.

— Да она такая и есть сейчас. Но стоит поставить дамбы, и начинаются беспокойства. Там множество всяких трещин, прорывов, а часто и вовсе заболачивается, зарастает мхом, ну и тому подобное. Вообще на этой реке много всякого случалось, в том числе и несчастий. Раньше, давным-давно, на красивые пароходы нападали банды пиратов, кочевавших по реке. Они подкрадывались на яликах, отнимали у пароходного казначея сейф, а у пассажиров — золото и драгоценные украшения.

— О папа, как интересно! — Кэри восторженно смотрела на Клайда. — Ты хочешь сказать, что и вправду были речные пираты? И что все это не сказки? Белла мне тоже рассказывала о пиратах, но я посчитала все ее рассказы выдумкой.

— Не знаю, что тебе рассказывала о них Белла, но речные пираты в самом деле были. Безжалостные, очень злобные, и, наверное, стоило огромных трудов избавить от них реку. Ведь скрывались они на болотах или небольших островках. И могли там прятаться подолгу. Но в конце концов капитаны пароходов стали устанавливать на полубаках небольшие пушки, и благодаря этим мерам пиратство резко пошло на убыль. В свое время все эти негодяи разбежались, если не были схвачены или убиты.

— Белла рассказывает, что были пираты, которые убивали людей. Она говорит, что они даже потрошили своих жертв, чтобы бедняги, когда их потом топили, опускались на дно реки. Говорит, что был такой пират по имени Маррелл: он хвастался, что никто из ограбленных им людей никогда больше не показывался на реке и не мог давать показания в суде.

— Надо мне побеседовать с Беллой насчет историй, что она рассказывает тебе, — сердито проговорил Клайд.

— О папа, пожалуйста, не надо! Ну, пожалуйста!

— Кэри, я…

— Но, папа, ты же сам только что сказал, что эти пираты были по правде! Неужели ты никогда не слышал о мистере Маррелле?

— Да, разумеется, я о нем слышал.

— Ну, вот видишь! Так расскажи мне о нем!

— Он весьма прискорбно закончил свою жизнь, чего вполне и заслужил. — Клайд старался говорить как можно серьезнее. — Он был очень хвастлив и хотел удивить историями из своего грозного прошлого одного новичка, недавно вступившего в его банду. На самом же деле этот новичок был переодетым сыщиком. И выдал его властям. Маррелла осудили за кражу рабов и посадили в тюрьму. Там он заболел чахоткой и умер еще совсем молодым человеком.

— Да, но разве прежде он не прожил потрясающую жизнь? С опасностями и приключениями? Разве он не плавал по реке на пароходах, выдавая себя за другого человека? Ведь он все время маскировался! А разве он не путешествовал в Мексику?

— Да, конечно. Но, как я уже говорил…

— Ведь он воровал золото и драгоценности, верно? Не только рабов! Белла рассказывает, что он вел удивительную жизнь, имея такие огромные деньги! Она говорит, что их у него было так много, что он никогда не смог бы их потратить, сколько бы ни прожигал. И еще она говорит, что часть этих денег он где-то спрятал. Она говорит, что он закопал свои сокровища прямо здесь, в Синди Лу!

Кэри смотрела на отчима искрящимися от веселого восторга глазами, и в ней не было ни капли страха или ужаса. Клайд, проклиная себя за то, что, сам заговорив о пиратах, только добавил красок к россказням Беллы, попытался изменить тему:

— Ну, насчет добычи пиратов всегда ходили всевозможные легенды. А неграм очень нравится приукрашивать их. Но на твоем месте я бы не стал начинать раскопки, чтобы найти эти сокровища, Кэри.

— Значит, тебе тоже известно об этом, папа?

— Да. И я даже слышал о том, где, предположительно, они закопаны. Вон там — в самой дальней части плантации, где очень много гравия и поэтому земля совершенно неплодородная.

— А почему бы нам не пойти туда и не раскопать этот клад?

— Мы могли бы, конечно, но у нас ничего не выйдет, если не считать того, что мы доработаемся до боли во всем теле. Ведь нам придется снимать огромный пласт гравия, прежде чем мы докопаемся до чего-нибудь.

— Ну, если тебе не хочется копать, то почему бы мне самой этого не сделать?

— Да нет, я вовсе не возражаю. Ты же знаешь, мы с тобой везде вместе. Но вот что я тебе скажу: как-нибудь, когда я не буду очень занят с урожаем сахарного тростника, а ты не станешь подлизываться, чтобы я взял тебя с собой на табачный склад, мы отправимся к этому гравию. Я буду сидеть и покуривать, а ты тем временем будешь копать. Если доберешься до спрятанного клада, найдешь его, то можешь взять себе весь до капельки. Ну, как тебе такая сделка?

— О папа, это прекрасно! Мне так не терпится начать!

Уже через неделю Кэри удалось уговорить Клайда отвести ее к этому гравию. Но не прошло и часа раскопок, как она была готова признаться, что устала и с удовольствием отправилась бы домой выпить чаю, — они ведь могли бы прийти сюда еще раз. И они действительно приходили еще два или три раза. Со временем эти экскурсии становились все реже и реже, и после того, как в один из своих нечастых приездов над ними начал посмеиваться Бушрод, Кэри отказалась от этой затеи. Иногда они с Клайдом касались темы сокровищ, но полусерьезно. Кэри стали интересовать более жизненные материи, она почувствовала свою косвенную ответственность за то, что отчим и мать живут в уединении, которое, в свою очередь, находят весьма приятным. Но Кэри считала, что ей надо срочно принимать какие-то меры.