Горячее сердце - Юрий Корнилов

— А может быть, Порватов сам сплавил ему нелюбимую супругу? — предположил Добош.

— Возможно… Но посмотрите, как резко, без всяких переходов он уже пишет о другом: — Ногин, раздельно выговаривая слова, прочитал: — «В 1917 году сочувствовал большевикам. В это время заменял директора Кочкарских приисков Золотько, уехавшего в Екатеринбург. В декабре ко мне ночью явился член Совета рабочих депутатов Бородин, начальник милиции приисков, и предложил дать ему три пуда динамита, но, для какой цели, отказался сообщить, мотивируя тем, что это — военная тайна. Я отказал. Но Бородин пригрозил меня арестовать. Я струсил и распорядился отпустить со склада динамит. На второй день я был арестован по обвинению, что сознательно содействовал выдаче динамита Бородину, который в ту же ночь бежал к казачьим отрядам, находившимся в двадцати двух верстах от Качкара — в селенье Кособродское. Меня повезли в Троицк, чтобы судить. Но по дороге — в шести верстах от приисков — казаки меня отбили. В Кособродском пробыл два месяца. Твердо решил, что должен примкнуть к большевикам. Я написал в Качкар Совету рабочих депутатов заявление, получил разрешение вернуться и седьмого марта 1918 года удрал на лошади, которую мне подали с Кочкарских приисков…» — Ногин прервал чтение, услышав, как рассмеялся Добош. — Вы чего, Иосиф Альбертович?

— А вы задержались на слове «подали» лошадь. Для побега «подали»! В этом слове — полное перерождение революционера, бывшего, конечно, в барина.

— Согласен с вами, Иосиф Альбертович, так мог написать только барин, привыкший, что ему подают лошадь… Черт-те знает что! Никак не могу привыкнуть к его метаниям. Пишет, что целиком принял Советскую власть. А через строчку пишет, что по рекомендации Раснера колчаковским правительством был назначен уполномоченным по Березовским рудникам. И сообщает, что требовал в одну смену вместо 18 пудов руды добывать 25! — на одного рабочего! Эти подробности — опять-таки защита откровенностью!

Добош уточнил:

— Это, пожалуй, Оскар Янович, попытка во второстепенном… точнее бы сказать… утопить, затопить, потопить… В общем, скрыть главное… А в главном Доменов, как вы увидите далее, далеко не откровенен… Прочтите две характеристики, данные на Доменова в разговоре сослуживцев и в письме председателя правления Уралплатины Ломова, а потом вернемся к вопросу искренности… откровенности заместителя председателя правления, технического директора Уралплатины… Найдите лист с заголовком: «Из разговора Тарасова с двумя сослуживцами».

— Нашел. А кто такой Тарасов?

— Главный механик треста. Весьма примечательная фигура. Его родословная в буквальном смысле… найти бы правильное выражение… покрыта золотом… Он из семьи крупных золотопромышленников. До революции сам заведовал приисками своего отца в Кочкарской золотопромышленной компании, служил в акционерном обществе Верх-Исетских заводов. До 1918-го — владелец технической конторы, поставляющей оборудование для казенных заводов. При Колчаке служил в строительном отряде при инженерном управлении Сибирской армии. Ушел с Урала с этой армией, был захвачен в плен нашими войсками…

— Понятно, понятно, продолжать не нужно. Посмотрим, что же говорит о своем коллеге этот бывший золотопромышленник и колчаковец… О, как высоко он оценивает его: «Технический директор — человек умный, пробойный, с недюжинными способностями и организаторским талантом, вышел из простой среды…» Простите, неправильно прочитал… «Из пролетарской среды». У этих бывших все, кто из более или менее бедных семей, все пролетарии! Так… «Своей энергией и волей добился постепенно продвижения от должности смотрителя золотопромышленной фабрики до должности главного химика анонимного общества Кочкарских золотых приисков… Такая карьера и хорошо оплачиваемая должность сделали из него буржуа». — Ногин снял и протер очки. — А что же пишет о нем коммунист Ломов заместителю председателя ВСНХ А. П. Серебровскому?

Оскар Янович осторожно расправил письмо, написанное красными чернилами размашистым почерком:

«Дорогой Александр Павлович! С 1921 по 1923 год я работал председателем Уралплатины. Все это время имел дело — в качестве главного технического руководителя — с Доменовым В. А., с ним мы вместе поднимали это дело. Доменов показал себя преданным делу работником, досконально знающим, следящим за иностранной литературой, особенно английской и американской, человеком с размахом, умеющим рисковать. Узнав о том, что Уралплатина в настоящее время будет входить в состав Союззолота, по просьбе товарища Доменова я обращаюсь к Вам и прошу Вас в своей работе опираться на этого товарища. Я уверен, что Вы заинтересуетесь, так же как и я в свое время, проблемами получения рудной платины. В случае успеха это может произвести целый переворот в платиновом деле. Это письмо я направляю в распоряжение В. А. Доменова с тем, чтобы, когда Вы приедете в Свердловск, он его Вам лично мог передать. С тов. приветом. Ломов. 17 июня 1928 года».

Ногин еще раз посмотрел на дату:

— Совсем свежее письмо.

— Так точно, Оскар Янович… Свежее. А вот сведения, данные московскими чекистами о более отдаленных временах. Но они, по-моему, важнее новых. Как это сказать?.. Они проливают свет… освещают… некоторые стороны деятельности Доменова, о которых он предпочитает умолчать… не касаться… не упоминать… Суть, коротко, такова. Доменова вызывали в Москву для участия в переговорах о продаже уральской платины за границу.

И Добош изложил, как переговоры вел начальник Главного управления горной промышленности Свердлов Вениамин Михайлович, ему помогали Ломов и Доменов. Представителем иностранного капитала был Берн, бывший управляющий приисками анонимной платиновопромышленной компании на Урале. Как выяснилось, с Берном Доменов встречался еще в 1919 году — на съезде золото-платиновых предпринимателей в Екатеринбурге.

Нынешние переговоры для доверительной, неофициальной обстановки проходили на квартире Свердлова. В конце беседы Свердлов попросил Доменова показать Берну демонстрацию. И передал ему два пропуска на Красную площадь. Там Доменов с Берном провели около часа, а потом пошли на Софийскую набережную. Говорили они громко, есть свидетели их разговора. Они утверждают, что Доменов говорил: «Я лично за то, чтобы сдать Кочкарские прииски в концессию при условии гарантии добычи золота не менее ста пудов по цене один рубль двадцать девять копеек за грамм». Берн спросил: «А Березовские месторождения?» Доменов не задумываясь ответил: «Их тоже целесообразно передать в концессию. При гарантии добычи не менее двухсот пудов по той же цене. — И добавил: — Передайте это Баласу».

Балас, как выяснили чекисты, бывший директор анонимного общества Кочкарских приисков. Подданный Франции.

Берн при расставании заверил:

— Мы отблагодарим всех, кто помогает нам. И в первую очередь вас, Вячеслав Александрович. Постарайтесь вырваться в заграничную командировку… А на первый случай вот вам моя визитная карточка. Я написал на ней адрес Попова. Он живет в Екатеринбурге. Человек со связями. Если понадобится что-нибудь… медикаменты, обувь модная, одежда, дефицитные продукты — обратитесь к нему. Достанет.

Правда, визитную карточку Берна Доменов месяца через два передал Ломову, сказав:

— К Попову не пойду. Подозрительный тип, свяжешься с ним, неприятностей не оберешься!

Ломов передал карточку в ОГПУ. Попов, оказалось, связан с бывшими концессионерами и продолжал верно служить им. Передавал сведения шпионского характера за рубеж… Пришлось его арестовать.

— Так выяснилось, что Доменов не обрывает… не порывает… — Добош никак не мог избавиться от привычки подбирать более точные слова, с тех самых пор, когда он учился русскому языку, и это его мучило. — Думаю, что Доменов пошел на такой шаг — выдачу единомышленника, чтобы показать свою искренность… лояльность… правдивость… В общем, чтобы ему верили, — Добош опять подыскивал слова: — Но самое существенное… значимое… Это запрос… Нет, ответ на наш запрос по неводу ареста Доменова в 1899 году. Уралистпарт прислал письмо… Оно в папке… Да-да, это…

Ногин отыскал письмо.

«Копия. Секретно. Уралобкому ВКП(б). Копии ОблКК ВКП(б), Полномочному Представительству ОГПУ по Уралу.

В отношении процесса по делу «Уральского рабочего Союза» сообщаем следующее. Вот краткие сведения по делу об Уральской типографии из архива Департамента полиции. Седьмое делопроизводство, № 272 1899 года. 1 и 2. «Доменов ввиду несовершеннолетия и данных им обширных показаний… подвергнут гласному надзору…»

— Мной подчеркнуто, Оскар Янович, «ввиду… данных им обширных показаний», — щеки Добоша покрылись нездоровым румянцем, он волновался, он помнил слова отца о беспощадности к тем, кто предает революцию. — Листайте дальше… Там найденные в архиве жандармские дела.