Алена и Аспирин - Марина и Сергей Дяченко

— Понятно, — с легким сердцем сказал Аспирин. — Но не я решаю. Она сама поступила в школу, она сама выбирает, где ей учиться. Разговаривайте с ней.

— Тем не менее подумайте, — не сдавалась трубка.

— Подумаю. До свидания.

Повернулся ключ в замке. Алена стояла на пороге, набыченная и красная.

— Опять полаялась с Васей? — вырвалось у Аспирина.

— А чего он, — Алена мотнула головой, — чего он пристал? Нет таких законов, чтобы заставить меня ходить в эту дурацкую школу… Ведь нет?

— Не знаю, — честно признался Аспирин. — Законы, скорее всего, есть, вот их выполнение…

— Плевать, — Алена поморщилась по-взрослому брюзгливо. Стянула растоптанные кроссовки (полосатые носочки больше не были чистыми), босиком направилась к себе в комнату.

— Мне твоя учительница звонила, — сказал Аспирин.

Алена обернулась в дверях:

— Зачем?

— Боится, чтобы тебя не свели у нее из-под носа. Сокровище, — Аспирин хихикнул.

Алена смерила его презрительным взглядом.

Дверь за ней закрылась.

— Алло, — сказала мама, и голос у нее был почему-то напряженный. — Лешенька?

— Привет, мам.

— Как дела? Ты здоров?

— Совершенно.

— Что с работой?

— Как обычно. Все путем…

— Леша, — голос матери посуровел, — что это за ребенок у тебя живет? Чей это ребенок?

Аспирин ждал этого звонка со дня на день. Шила в мешке…

Настучали, доброжелатели.

— Это, — отпираться не имело смысла, — это… моя дочь. Из Первомайска.

Пауза. Аспирин представил себе лицо матери, как она молчит — там, в Лондоне, на другом конце провода. Чуть не поперхнулся.

— Ну, так получилось, — сказал, оправдываясь. — Она скоро уедет к матери. Такое дело.

— Ты сведешь меня в могилу, — сказала мать, и голос у нее был в самом деле загробный.

— Да что такого, мам? Она хорошая девочка. Неизбалованная. И она скоро уедет.

— Сколько ей лет?

— Оди… одиннадцать.

— Алексей, — мать, наверное, сурово сжала губы. — Ты мне не врешь?

— Нет, — сказал он так безмятежно, как мог.

Мать не поверила.

В конце сентября похолодало. Стоя у окна в кухне, Аспирин смотрел, как идет на занятия Алена — воротник куртки поднят до ушей, голова втянута в плечи. Футляр со скрипкой прижат к груди, как оружие возмездия. Из-за спины выглядывает упакованный в ранец Мишутка.

Он вообразил, как причитает консьержка тетя Света: «Что же ты, Аленушка, без шапки? Где твой шарф? Дождь собирается, а как же ты без зонта?»

Невелики расходы — все можно купить на базаре. Шапку, шарф, дешевый детский зонтик. Да хоть пальто. Вот что делать с этой проклятой школой? Вроде бы и не в деревне живем, где все про всех знают. А поди ж ты — вчера участковый приходил…

Когда Аспирин ходил в детскую комнату милиции, пытаясь куда-то пристроить Алену — на него посмотрели, как на злобного идиота. Стоило Алене приобрести в его жизни какой-нибудь, хоть шаткий, статус — их совместное житье-бытье вдруг вызвало интерес правоохранительных органов. Участковый, мужчина средних лет в штатском плаще (элегантном, надо сказать, вовсе не соответствующем представлению Аспирина о современных участковых милиционерах) первым делом поинтересовался, проживает ли в квартире девочка одиннадцати лет и если проживает, то кем Аспирину приходится?

Аспирин, криво улыбаясь, представил свидетельство о рождении Алены. Да, дочь. Да, из Первомайска. Нет, прописывать не будем. Она у себя прописана, в Первомайске. Юный талант — скрипачка, приехала за большим будущим. В школу не ходит? Так она в десятилетку поступает. В какую? Очень просто — в специализированную школу для особо одаренных детей. Готовится. Есть еще вопросы?

Вопросов не было. Участковый, расслабившись, пожелал Алене успехов, предположил, что музыкальный талант у нее — в отца, признался в любви к «Лапа-радио» и распрощался.

Заперев за ним дверь, Аспирин зачем-то пошарил на антресолях. Пистолет был здесь — руку протяни. Аспирин перепрятал его под стойку с обувью.

Ложь обладает интересным свойством — в нее легко поверить, особенно лгуну. Аспирин подумал, что если Алена в самом деле уйдет в десятилетку… интересно, а интернат у них есть?

Тогда Аспирин станет ей не нужен.

Месяц назад он обрадовался бы и перекрестился с облегчением. Сейчас он испугался: а вдруг, уходя, она захочет ему отомстить?

Они отправились на ближайший вещевой рынок и купили Алене теплую куртку с капюшоном — первую, которая подошла по размеру. Алена не собиралась тратить время на выбор, Аспирину и подавно неинтересно было бродить по выставке скудного барахла. Капюшон решал проблему шапки; на обратном пути прикупили синий шарф и синий зонт с цветочками.

Аспирин настоял, чтобы Алена сразу же надела обновки — якобы для того, чтобы снова не простудиться. На самом деле ему было нужно, чтобы общественность в лице консьержки тети Светы убедилась: Аспирин достойно исполняет отцовский долг.

У подъезда стояла Ирина, соседка. Со времени последнего разговора (на кухне Аспирина под армянский коньяк) им несколько раз приходилось встречаться у лифта, они здоровались, но и только. Аспирин до сих пор не знал, на каком этаже она живет — на третьем или на четвертом.

Теперь она стояла у подъезда, явно расстроенная, растерянная. Обычное спокойствие на ее бледном узком лице казалось подтаявшей маской, готовой слететь в любую секунду.

Рядом был мужчина — высокий, плотный, в расстегнутом пальто, под которым угадывалась строгая униформа чиновника. Он, улыбаясь, что-то сказал — добавил к сказанному, как отметил про себя Аспирин. Последняя, так сказать, капля.

Ирина увидела Аспирина с Аленой. Улыбнулась с преувеличенной радостью, поспешно, чтобы не сказать суетливо.

— Добрый день, — вежливо сказала ей Алена и перевела взгляд на мужчину в пальто.

Ее взгляд застыл.

Аспирин мог поклясться, что она раньше видела этого человека, причем в непростых обстоятельствах.

— Добрый день, — сказал он, инстинктивно отвлекая внимание Ирины — и ее мужчины — на себя. — Мы были на базаре. Купили Алене новую теплую куртку.

Он сам не знал, как воспримет Ирина, полузнакомый человек, его неожиданное мелочное многословие. Но нескольких «заболтанных» секунд хватило, чтобы Алена взяла себя в руки и перестала пялиться. Потупилась, скромная воспитанная девочка:

— Да.

— Извините, — от чистого сердца сказал Аспирин. — Всего хорошего.

Прикрывая дверь подъезда, он успел увидеть, как мужчина в длинном пальто, махнув на прощание рукой, садиться за руль большого черного «БМВ».