На грани счастья - Татьяна Алюшина

Он через день разговаривал с Антоном Ивановичем, с Катей, знал, как идет процесс Дашиного выздоровления, посылал ей с водителем овощи, фрукты, ягоды, заказывал доставку цветов, когда разрешили держать их в палате, и каждый день звонил, часто по два раза, и, слыша ее голос, шутки, успокаивался ненадолго.

Но последние полтора дня вместо Дашки отвечала Катя, сообщая немного напряженным голосом, что Даша спит, или ее увезли на процедуры, или делают уколы. Он спросил, не изменился ли график лечения, Катя подтвердила: да, изменился. От перегруза он списал все на естественную усталость Кати и, хоть что-то ему смутно не понравилось, вдаваться в выяснения не стал.

А вечером, около девяти, она позвонила сама с Дашкиного телефона.

Увидев определившийся номер, он улыбнулся: ну, слава богу!

— Даша.

— Нет, Игорь Николаевич, это Катя.

Он перепугался до холодного пота, мышцы напряглись, как перед боем.

— Что? — жестко спросил, потребовал Власов.

— Она узнала о погибших, — заторопилась Катя объяснить. — Были шок, истерика, и теперь она не спит, вообще не спит, вторые сутки, от снотворного отказывается. И ей стало намного хуже. Антон Иванович прислал психолога, она не стала с ним разговаривать. Лежит и молчит все время. И я не знаю, что делать! — заплакала Катя.

— Я сейчас приеду! — взял ситуацию на себя Власов. — А вы, Катюша, постарайтесь не паниковать. Все будет хорошо.

В темной палате горел ночник, терпко и насыщенно пахло медикаментами и цветами, расставленными на подоконниках и тумбочке.

Дашка лежала, прикрытая до подбородка простыней, положив левую ладошку на грудь, словно молила о чем-то Господа, не спала, смотрела в пространство. Власов подошел, придвинул к кровати стул, сел. Она посмотрела на него глазами полными горя, невыплаканных слез страданий, расширенными от боли черными зрачками. Он наклонился поближе, погладил ее по голове.

— Ну что? — спросил он обо всем сразу.

— Я не могу спать, — не жаловалась, а как бы тайну сообщила. — Когда закрываю глаза, вижу, как летит на нас грузовик, я единственная из всех, кто его видел, все смотрели на нас с Гришкой, а я видела. И в голове кто-то время отсчитывает таким жутким автоматическим голосом четыре секунды.

Власов встал, приподнял ее на руки вместе с простыней, передвинул к краю кровати, запахнув на себе наброшенный на плечи белый халат, лег на койку рядом, с ее левого, менее пострадавшего бока, осторожно приподнял Дашину голову и, уложив себе на руку, обнял:

— Расскажи мне. Все, что помнишь про аварию, подробно, и что видишь.

— Власов, это же страшно! Я спать из-за этого не могу, дышать, так это страшно! — и пожаловалась, и возмутилась Дашка.

— Ничего. — Он поцеловал ее чуть выше виска. — Вот ты расскажешь, и это перестанет быть таким страшным. Я обещаю. Я же рядом, тебе ничего теперь не надо бояться. Давай начни с того, как ты оказалась на заднем сиденье.

Она помолчала, он ждал, взял ее левую, молящую ладошку в руку и ждал.

— Меня утащил Гришка… — заговорила Дашка.

Она рассказывала долго, подробно, припомнив массу самых мелких деталей, плакала, пугалась, переживая все заново. И как не могла дышать и уже умирала, но слышала, как он ее зовет, и возвращалась на его голос. Игорь успокаивающе покачивал ее, целовал тихонько, переживая вместе с ней все ее страхи и ужасы тех страшных часов отчаяния.

И холодел сердцем, осознавая, что она чудом выжила! Чудом!

Дашка все говорила, говорила и о том, как узнала о гибели ребят, и как растолковала ей про вину Катя. Власов незаметно нажал кнопку вызова медсестры. По заранее оговоренному с Антоном Ивановичем плану медсестра неслышно проскользнула в палату, Дашка заметила ее, только когда на ней откинули угол простыни, чтобы сделать укол.

— Не надо! — испугалась она.

— Не бойся, — легонько прижал ее к себе ободряющим жестом Власов. — Больше никаких кошмаров тебе не приснится. Я обещаю.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила Дашка, но укол выдержала.

— Знаю, — уверил он тоном, которым мужчина ставит точку в любом споре. — Теперь тебе будут сниться только хорошие сны, можно про любовь.

— Сны про любовь, Власов, называются эротическими, — закрывая глаза, еще пыталась говорить Даша. — У меня нога и рука в гипсе и ребра перетянуты, я себе пока эротические сны позволить не могу, боюсь оконфузиться.

— Ну, никто же не увидит твоего конфуза, — порадовался ее быстрой сонливости он. — Так что все можно.

Она уже не ответила. Спала.

Власов полежал рядом еще минут пять, поцеловал Дашку в висок, переложил на середину кровати, поправил простыню, не удержался, поцеловал легко в губы и вышел.

— Ну что? — измученная вконец беспокойством, ожидала его в коридоре Катя.

— Все хорошо. Спит.

Власов взял ее за локоток и повел за собой к медсестринскому посту.

Медсестра их ждала, встала из-за стола и поспешила навстречу.

— Сколько она будет спать? — спросил Власов.

— Антон Иванович распорядился дать усиленную дозу, восемь часов под действием лекарства, но организм ослаблен, поэтому десять часов как минимум точно.

— Спасибо, — поблагодарил он.

И, не выпуская Катиного локтя, повел ее дальше по коридору на выход из отделения и, только когда дверь за ними закрылась, отпустил, повернувшись к ней.

— Катюш, как насчет выпить по рюмашке? — совсем не вопросом-предложением, скорее утверждением обратился он. — Снять стресс, и нам давно пора поговорить и познакомиться поближе.

— Вы настолько серьезно относитесь к Даше? — недоверчиво спросила она.

— Даша Васнецова будет моей женой, а вы, Катя, соответственно родственницей. Как по-вашему, это достаточно серьезно? — поинтересовался устало Власов.

— А она дала свое согласие? — защищала сестру Катя.

— Нет, — улыбнулся он задорно. — Последнее, что она сказала мне на эту тему: «Я еще ничего не решила!»

— В таком случае, — с очень серьезным видом сделала заявление Катерина, — одной рюмашки будет маловато!

Он рассмеялся негромко, легко и приобнял ее за плечи:

— Вы молодец, Катюша! Молодец!

— Да, — не стала отрицать очевидного она, — но на дворе ночь-полночь, и тяпнуть, наверное, можно только в шумных заведениях, а я зверски устала, мне этого не потянуть.

— Вы иногда фразы строите как она, — улыбался уголком губ Власов. — Никаких заведений! Сейчас мы перевезем вас из клоповника в нормальную, хорошозвездную гостиницу, где останавливаюсь я. Вам надо отдыхать в максимальном комфорте, а в больницу будете на такси ездить. И это не обсуждается. — Он достал телефон, быстро пролистывая записную книжку в поисках нужного номера, спросил: — Что будете пить? Вы, наверное, вино предпочитаете?