Бюро расставаний (СИ) - Дашевская Анна Викторовна Martann

Как и было приказано, группа собралась в понедельник в восемь утра.

Немного гордясь собой, старший инспектор выложил на стол блокнот с записями разговоров с барменом, клубным швейцаром и хозяином бильярдной, после чего спросил:

– Саша, данные по Калинец-Лукьяновой ты собирал?

– Да.

– Она экипажем управляет?

– Непонятно, – пожал плечами Сазонов. – Курсы закончила и с личным водителем мужа тренировалась. В семье два экипажа, тот самый кабриолет Лукьянова плюс двухместный. Но чтобы она управляла, никто не видел.

– Ясно. Так вот, я нашёл и доказал место и время их встречи.

– Да ладно?! Когда? – общее изумление было Глебу ответом, и он насладился им сполна.

– Итак, двадцатого сентября примерно в шесть вечера Калинец-Лукьянова ждала Майера возле клуба «Емелинский», на Тверском бульваре. Шёл довольно сильный дождь, и ждала она в том самом двухместном экипаже, сидя за рулём. Антон вышел один, после короткого разговора сел к ней, и экипаж уехал. Швейцар клуба, Аким, предоставил мне записывающие кристаллы, и там всё зафиксировано.

– Хорошо, момент знакомства ты нашёл, – Фарид придвинул к себе записи и перечитал их. – Кристаллы скопировал. Ты считаешь, этого достаточно, чтобы предъявить ей обвинение в убийстве Майера?

– Нет, – неохотно ответил Глеб. – Надо привязать её к квартире и дате смерти, а рисунка со слов официанта недостаточно.

– Надо ещё раз обыскать квартиру, – уверенно сказал Шкуматов. – Ладно, ментальный фон и отпечатки ауры она каким-то образом исказила. Но все-таки эта дама там проторчала больше получаса, ела, пила, шарила в квартире и что-то искала. Шарахнула пепельницей по голове Майера, а потом ещё и добила беднягу. Не может быть, чтобы нигде не осталось отпечатка пальца, волоска, следов рвоты, частички кожи. Хоть чего-нибудь.

– Злые вы, – печально произнёс Фарид и встал из-за стола. – Там площадь квартиры почти двести метров, и искать волоски мы будем как раз до собственной пенсии. Пойду в технический отдел, может, выдадут что-нибудь полезное.

– Может быть, тебя утешит, что часть комнат была заперта? Наши эксперты сказали, что в течение двадцати четырёх часов перед убийством живые хомо находились только в пяти помещениях – гостиной, кабинете, одной из спален, ванной и уборной, – Никонов тоже поднялся и убрал блокнот в сейф.

– Хорошо ещё, что квартиру опечатали, она осталась в том же виде, как была. Представляешь, если бы там жило ещё четверо детей и их няня? – вообразил впечатлительный Саша.

– Ну, тогда мы искали бы другие способы привязки госпожи Калинец-Лукьяновой к убийству, – ответил Глеб. – Так что вперёд, господа!

Они уже почти вышли за дверь, когда коммуникатор Сазонова засигналил. На экране он увидел лицо инспектрисы Галины Ивановны.

– Господин младший инспектор, я всё узнала! – воскликнула она. – У Клювы была младшая сестра, Анастасия. После смерти тётки девочку перевели в интернат в Костроме, она его и закончила в семьдесят шестом.

– Спасибо большое, Галина Ивановна! А как связаться с интернатом, не знаете?

– Простите, не скажу. Но он там один, так что промахнуться трудно.

Ещё раз поблагодарив госпожу инспектрису, Сазонов распрощался, отключил коммуникатор и обвёл взглядом коллег. Отчего-то взор его не светился победой.

– Ну, вот и Стася нашлась, – сказал он. – Так что завтра я еду в Кострому.

– Отправляйся прямо сейчас, – распорядился Никонов. – Я возьму на обыск пару ребят из криминалистического отдела.

Саша Сазонов вышел из зала портальных сообщений и протёр глаза. Было ощущение, что опять суббота, и он снова в Кинешме – мелкий дождь, холодный ветер с реки. Присмотревшись, он всё-таки решил, что город другой – побольше, поживее, посовременнее. А погода что ж, осень в средней полосе, ни отнять, ни прибавить. Натянул капюшон куртки почти до носа и пошёл к стоянке экипажей-такси. Ехать ему нужно было на окраину, в парковую зону.

В интернате было тихо, шли занятия.

Предъявив удостоверение, младший инспектор прошёл к кабинету директора, прочитал на табличке имя – Садульская Казимира Вячеславовна, затвердил, чтобы не переврать. Постучал и вошёл.

В кресле сидела сказочная бабушка. Нет, правда – кругленькая, уютная, с седыми кудряшками, выбивающимися из строгой причёски, в светлой блузе в мелкий цветочек, с розовыми щёчками и чуть розовеющим кончиком носика. Ощущение сказочности и даже некоторой неуместности пропало, когда Саша заглянул в её глаза, окружённые лучиками морщинок. Глаза были суровые, как-то сразу стало понятно, что их владелица прошла Крым и рым, огонь, воду и медные трубы.

– Здравствуйте, – немного растерянно сказал гость.

– Добрый день, молодой человек, присаживайтесь, – хозяйка кабинета показала ему рукой на стул.

Стул был жёстким. Видимо, приготовленным для двоечников.

– Я младший инспектор Сазонов… – ну вот, теперь говорить стало легче.

Оказывается, всего-то и нужно было, что почувствовать себя официальным лицом.

– Интересно, что же понадобилось городской страже, да ещё и московской, в нашем тихом заведении?

В этот момент, словно противореча её словам, за дверью прозвучал звонок, и коридор сразу наполнился голосами, топотом ног, хлопками и ещё каким-то трудноопределимым шумом. Оба – и Сазонов, и директриса – улыбнулись, и лёд между ними потихоньку стал ломаться.

– Казимира Вячеславовна, мы расследуем сейчас одно дело, связанное в том числе и с вашим городом. Мне нужно получить сведения о девочке, учившейся в интернате с шестьдесят седьмого по семьдесят шестой год.

– Учившейся? Или и жившей здесь тоже?

– Простите, да, она и жила тоже здесь. Анастасия Клюева.

– Стася… – госпожа директриса покачала головой. – Очень сложная была девочка, очень. Сейчас я попрошу, чтобы из архива принесли её дело. Что с ней случилось?

– Пока не знаем. С расследованием, возможно, связана её старшая сестра. Вы сказали – сложная, а чем именно?

– У неё был в те времена очень противоречивый характер, – Садульская говорила медленно, стараясь подбирать слова. – Понимаете, с одной стороны, Стася точно знала, чего она хочет. С другой – она обычно хотела чего-то, принадлежащего другим. Карандаш, тетрадку, кофточку, заколку… умение танцевать, способности к языкам или математике.

– Мальчика, – в тон ей предположил Саша и не промахнулся.

Госпожа директриса согласилась:

– Да, потом и мальчиков. Но если с желанием уметь танцевать, как Оля Батыршина например, Стася могла просто загонять себя до седьмого пота тренировками, то вот с альчиками получалось хуже. Почему-то она им была неинтересна.

– Она была некрасива?

– Да сейчас сами посмотрите… – она кивком поблагодарила девушку, принесшую папку с делом. – Вот снимок, сделанный незадолго до выпускного вечера.

С объёмной магокартинки на Сазонова смотрела хорошенькая яркая блондинка.

– Красивая, – сказал он с некоторым удивлением. – Почему ж тогда?..

– Бабушка моя называла это – «без щелчка», – усмехнулась Казимира Вячеславовна. – Как бы вам объяснить… Вот сейчас сюда заходила Марго, Маргарита Станиславовна, стажёр из пединститута. Вы её заметили?

– Ещё бы, – вырвалось у Саши.

Госпожа директриса удовлетворённо хмыкнула.

– Во-от. А ведь вы с ней и слова не сказали. У Марго внутри свет есть, и это сразу чувствуется. Стася же, при прекрасных волосах, коже, голубых больших глазах, была пресной, словно вчерашний лаваш. Конечно, это не все понимали, ею многие мальчики интересовались. Но… не те. Не самые популярные, красивые, харизматичные. А она хотела всегда самого лучшего! Были конфликты, один раз даже до попытки суицида дело дошло.

– Поподробнее, пожалуйста, – подался вперёд Сазонов.

– Да ну, девчачья демонстрация, – Казимира Вячеславовна махнула рукой. – Вздумала вены резать. В общем, после выпускного она уехала куда-то в другой город, вроде бы к сестре. Честно говоря, я вздохнула с облегчением и больше о ней не слышала до сегодняшнего дня.