Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история « Ветхозаветствующего» прозелитизма - Александр Владимиров

— Подожди! Я не могу писать статью, пока не будет новых данных. Мое расследование продолжается. Не хочешь. принять участие? Побываешь в неожиданных местах, познакомишься с любопытными личностями.

— Право, не знаю. Я буду мешать.

— Ну что ты! Наоборот, станешь вдохновлять.

— Хорошо, — согласилась Валентина. — Только одна просьба. Зайдем на телеграф, позвоню домой.

Опять те же проклятые гудки.

Прошкин говорил, что в Старом Осколе пятнадцать пионеров, но присутствовало только семь. 10-12летние мальчики и девочки в обмотанных на шеях, точно удавках, красных галстуках, выпучили глазенки на товарищей из Москвы. Малышей окружало такое же количество взрослых — сурового вида дядей и тетей. Они следили за каждым пионером, предупреждая ненужные вопросы. Прошкин, торжественно откашлявшись, заявил:

— Юные ленинцы! Вам выпала большая честь встретиться с представителями Советского Союза, страны, уничтожившей капитализм и эксплуатацию человека человеком.

По знаку одного из суровых дядей детки громко захлопали. Прошкин продолжил речь, однако первые человеческие нотки вновь уступили место монотонной «констатации фактов».

— Эти славные бойцы с мировой буржуазией расскажут о жизни в СССР. Слушайте внимательно, спрашивайте обо всем, что вас интересует. Потому что именно вам жить в счастливой советской стране. Пожалуйста, — обратился он к Надежде.

— Я, Надежда Погребняк, — волнуясь, начала девушка, — хочу пожелать моим юным друзьям поскорее скинуть оковы рабства. Чтобы вы, никого не боясь, носили этот великий для нас символ — красный галстук!

— Мы не боимся его носить, — робко заметил один из пионеров. — Обидно только, на нас почему-то смотрят как на дураков?

Тут на него цыкнули, и он затих. Надежда продолжила свою пламенную речь:

— Знаете, почему так смотрят? Одни завидуют вашей смелости, другие обмануты враждебной народу властью.

— Проще, доступнее излагайте им, — прошептал ей в ухо Прошкин.

-. Обмануты плохими дядями, которые правят вашей страной, — поправилась комсомолка Погребняк.

— Но скоро им придет конец, и вы заживете свободно и счастливо, как все пионеры нашей страны.

— А им разрешают есть мороженое? — спросила сидевшая за последним столом девочка с кудрявыми волосами.

— Конечно. Сколько угодно!

— Как я завидую. А мне мама запрещает: ангиной можно заболеть.

— Советские дети едят мороженого, сколько захотят, и при этом ангиной не болеют.

— Они никогда не болеют?

— Иногда болеют, — слегка смутилась Надежда. — Но наши доктора — лучшие в мире.

— Как здорово! — вздохнула девочка в кудряшках. — Хочу в СССР!

— Правда, что Ленин у вас лежит в саркофаге? — поинтересовался огненно-рыжий паренек.

— Не в саркофаге, а в мавзолее, — поправил Давид. — Наши люди толпами ходят туда, чтобы поклониться великому гению и его деяниям.

— А сколько стоит билет?

— Нисколько! — фыркнул Давид. — Это святое для народа место. Вон у вас темные, непонимающие люди идут в церковь. Но ведь за вход они не платят. Надеюсь, что скоро все наши вожди будут лежать в таких же мавзолеях. Все старые храмы снесем, вместо них будут новые — мавзолеи. Ходи и смотри на тех, кто создал тебе счастливую жизнь.

— И Сталина положат в мавзолей?

— Обязательно!

— А мне папа говорил, что он бессмертен, — рассуждал неугомонный парнишка.

Давид не на шутку перепугался, ляпнул лишнее. Но тут же нашелся:

— Надеюсь, что когда вождь состарится, ученые придумают эликсир бессмертия. И никуда от нас Сталин не уйдет. И мы его не отпустим.

— А что еще есть в СССР? — послышался тоненький голосок худого мальчика в очках.

— У нас есть джигиты! — воскликнул Рустам. — Вы не слышали о них?.. Ничего, когда Империи не станет, и две части единого государства соединятся под красным стягом, мы с удовольствием придем к вам, на главной площади станцуем лезгинку.

— А вас много?

— Очень много! Больше, чем можешь себе представить.

Вопросы следовали один за другим, от крайне острых: «Есть ли в СССР другие молодежные политические организации?» (У Надежды взметнулись вверх брови: «Зачем возрождать давно отжившее?», и худенький мальчик в очках радостно воскликнул: «Вот хорошо, а то нас мучают и скауты и монархисты»), до бытовых: «Разрешают ли советским пионерам носить короткие штаны?». Затем Рустам станцевал горячую лезгинку, пообещав вскоре сделать ее национальным русским танцем. Под конец все спели: «Взвейтесь кострами синие ночи.» (Знаменитый пионерский шлягер 20-х и 30-х гг. — прим. авт.), и Прошкин объявил об окончании «исторической встречи».

— Как я волновалась, — призналась Надежда. — Будто на самом сложном экзамене. Не так просто нести идеи Маркса и Ленина в массы.

— По-моему все прошло неплохо, — осторожно заметил Давид.

— Какое неплохо! Отлично! — разгорячился Рустам. — После такой встречи неплохо бы перекусить.

Они как раз стояли перед кабачком с заманчивой вывеской: «Вкусно и быстро». Однако Прошкин не согласился:

— Зачем нам буржуазная пища? На соседней улице открыли коммунистическую столовую: «111 Интернационал».

Гости согласились, тем паче, она недалеко от их гостиницы.

Находился «111 Интернационал» в подвале небольшого дома, спускаться пришлось по крутым ступенькам. Внутри все выглядело неряшливым, несколько столиков со скатертями, которые явно не меняли уже несколько дней. За стойкой стояла толстая дама в буденовке с красной звездой, она тоскливо посмотрела на посетителей и небрежно бросила:

— Чего будем заказывать?

— Шашлычок, — крикнул Рустам.

Дама в буденовке посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Этого у нас нет.

— Тогда курочку, да с чесночком, — облизнулся Давид.

— Издеваться пришли? — вконец рассердилась «буденовка».

— Что-то же у вас есть? Пельмени? Бифштекс? — умоляюще произнесла Надежда.

— Суточные щи и картошка.

— Больше ничего? — поразился Рустам.

— Достаточно. Мы вам не буржуи.

— А что плохого в картошке? — раздался знакомый деревянный голос Прошкина. — Зато мы пообедаем в нашей столовой.

Надежда, как возможный будущий комсорг, поддержала его:

— Помните старую пионерскую: «Здравствуй, милая картошка, пионеров идеал.»?

Все тут же подхватили ее и пропели до конца. «Буденовка» равнодушно прослушала и сказала:

— Так будете щи и картошку? Тогда садитесь.

Надежду уже не столько волновало: что есть? Гораздо хуже, что не могла найти туалетную комнату. Когда спросила об этом «буденовку», та недовольно буркнула:

— Ну вот, еще и гадить сюда пришли. На улицу с этой проблемой, на улицу.

Погребняк вспомнила, что гостиница рядом, попросила ребят немного подождать ее. Рустам ухмыльнулся:

— Спокойно делай свои дела. Чувствую, раньше, чем через час нас не обслужат.

— Увидишь Валентину, скажи, что мы ее ждем, — добавил Давид. — Пусть приходит сюда, отведаем «пионерской картошки».

Надежда заскочила в номер, естественно, никакой Валентины не было. Она быстро привела себя в порядок, вышла из туалетной комнаты. Надо поспешить, что, если Рустам ошибается, и обед принесут раньше.

И тут она почувствовала, что не одна в номере. Она обернулась и. обомлела!

Перед ней в кресле сидела Красная Стерва, как две капли воды похожая на саму Надежду. У комсомолки волосы на голове зашевелились.

— Ты. Вы.

— Говори мне «ты». Ведь я — это ты. И, наоборот, ты — это я.

— Не понимаю! Абсолютно ничего не понимаю.

— Чего не понять? Ты была там и все видела, все чувствовала. Знаешь, чем закончилось дело? Я проникла в город и убила семью аптекаря.

— И детей?

— Конечно. Дети видели и могли нас опознать. Дети взрослеют, взрослые превращаются в стариков и умирают. Человек все равно умрет, есть ли разница: раньше или позже? Ни один властитель не избежал ее объятий. Вечно одно — идея! Ради нее люди жертвуют всем. Вспомни Джордано Бруно или Робеспьера, Софью Перовскую или сотни тысяч коммунистов Гражданской войны. Это тот идеал, которому веришь, возводишь в абсолют. Именно идея владеет нами, двигает нашими поступками, заставляет вертеться мир. Познавший вечность идеи познает и вечность бытия. Я исчезаю, но приходишь ты! И мы снова живем. Но если рушится идеал, прерывается цепочка наследственности, тогда мы умираем по-настоящему!

Глаза Красной Стервы так ни разу и не моргнули, точно перед Надеждой не человек, а кукла-убийца.

— Хочешь знать, подруга, окончание моей истории?.. Меня схватили на следующий день после убийства семьи аптекаря. Схватили при попытке подрыва поезда. Меня вели на расстрел, а я хохотала им в лицо и кричала: «Да здравствует коммунизм!» Солдаты пришли в ужас, они не понимали, кто я. Ведьма из преисподней? Один думал бросить ружье и бежать, я прочитала по его глазам. Бедняга так и не понял истину: я не умру, приду снова, только в ином обличье.