Человек из паутины - Александр Етоев

Глава 7. Книжный Петербург

Утро было хмурое и бессолнечное, потому что гардина на окне была темной, такой же, как прошедшая ночь. Чтобы ее отдернуть, не хватало длины руки. Ванечка чуть разжмурил глаза, веки были дряблые и чужие. Одеяло сползло с постели и топорщилось угловатым комом, напоминающим оскверненный памятник.

Внутри у Ванечки было не просто плохо, внутри у Ванечки было адски плохо. Болело сердце, болела печень, болели легкие. Он вспомнил, как однажды с похмелься попробовал надуть сыну своей знакомой воздушный шарик и что из этого вышло. Воспоминание вызвало приступ удушья и тошноты.

Он заставил организм успокоиться, приласкал его грядущим покоем. Затем попробовал вспомнить события минувших часов. Вспоминалось мелькание лиц, какие-то блестящие турникеты, через которые он пробовал перелезть, затем липкие поцелуи в лифте, дальше - поиск оторвавшейся пуговицы... Пуговицу, кажется, не нашли... нет, нашли, она оказалась в... Тут он вспомнил, где она оказалась. Это они играли в прятки. Уже после, когда разделись. Она спрятала ее у себя в... Ванечка почувствовал, что краснеет. Потом понял, что не может вспомнить ее лицо. Стало жарко. Невыносимо жарко. Больным взглядом он оглядел себя. Паутина на груди и руках была жирная и давила на тело. Он с трудом шевельнул рукой, провел пальцами по ложбине паха. Волосы на лобке свалялись, член был липкий от погружения в неизвестно чье лоно. Он не помнил ее лица. Ни имени, ни лица, ничего. Только эту идиотскую пуговицу. Кто она. женщина, с которой он провел ночь? И в чьей он сейчас квартире? И почему один? И что он скажет, если вдруг откроется дверь и хозяева увидят его лежащим в стыде и муках?

Ванечка схватил сползшее одеяло и быстро натянул на себя. Затем увидел неподалеку стул с наваленной на него одеждой. С трудом принял сидячее положение, глотнул воздуха и решился встать. Встал. Задыхаясь дошел до стула. Когда натягивал помятые брюки, подумал вяло, что неплохо бы принять душ. Затем вспомнил, что он не дома, и мелькнувшая мысль о душе погасла, как выкуренная сигарета. Потом он долго сидел на стуле, оценивая слухом и обонянием запахи и звуки квартиры.

Запахов было много. Но несмотря на их пугающее обилие, главного, ради которого Ванечка мог смириться и терпеть все другие, в комнате практически не было. Книгами, здесь не пахло книгами. Лишь от узкой сервантной полки протянулась к его ноздрям легонькая карамельная струйка. Он поднялся, дошагал до серванта, бросил взгляд на тощую стопку одинаковых, как матрешки, книг. Взял верхнюю. "Любовь напрокат". Раскрыл. Перевод с английского Стопоркова. Почувствовал, как паутинные нити, усмехаясь, вылезают из пор и секут его похмельное тело. Аккуратно вернул книгу на место и услышал, как звонит телефон

Телефон звонил с полминуты. Ванечка сначала не подходил, почему-то не мог решиться. Когда звонок на две секунды умолк, а после с силой застрекотал по новой, Ванечке подсказала совесть, что лучше все-таки трубку взять.

- Привет, - услышал он с другого конца. - Как здоровье с утра?

-- Ничего, продвигается, - бодро ответил Ванечка, пытаясь по звуку голоса определить, кому из знакомых этот голос может принадлежать. Но единственное, что ему удалось выяснить, это то, что голос был женский.

- Это я, ты что, меня не узнал? - Вопрос сопровождался смешком, в котором было что-то смутно знакомое. Что-то связанное с прошедшей ночью. С чем-то влажным, настойчивым и приманивающим.

Заворочался проснувшийся член. Цыкнув на него мысленно, но беззлобно, Ванечка ответил чуть заикаясь:

- Вообще-то, похоже, наверно, скорее, нет.

- Ну, здрасьте! А как же техника мягкого ввода, которой я тебя всю ночь обучала? Ты в постели такой тихий, такой мохнатый, как... ну, как паучок.

- Как истинный Морской Козел, - ответил зачем-то Ванечка словами из стопорковского перевода какой-то очередной бредятины в жанре фэнтези.

- Какой козел? Ты что, еще не опохмелился? Слушай, в холодильнике пиво. Ты хотел вчера выпить, а я не дала, спрятала, чтобы наутро было. Видишь, какая у тебя заботливая жена.

- Жена? Почему... жена?

- Мы же договорились - сегодня я подаю на развод с Серегой, а потом, когда в суде все оформят, мы с тобой пишем заявление в ЗАГС...

"Ни фига себе пирожки с котятами. - Трубка в Ванечкиной руке сделала прихотливый фортель. - Она, оказывается, еще и жената".

Он с тоской посмотрел на дверь, представив, как та распахивается и, почему-то с подбитым глазом, сюда вваливается этот самый Серега, обманутый рогоносец-муж.

- В общем, так, - продолжала трубка. - Сейчас начало одиннадцатого, на работе я сегодня до двух. Пей пиво и приходи сюда. Адрес магазина, надеюсь, помнишь?

- Не помню я никакого адреса. Я и имени твоего не помню. Честно, ты меня не разыгрываешь? - Ванечка уже начал злиться, и на другом конце провода это, видно, почувствовали.

- Кто меня вчера Воробышком называл? "Мой Воробышек, а можно я вас поцелую в клитор..." Ну, давай, вспоминай, раз-два.

Ванечка наконец вспомнил. Ну, конечно, это была та рыжая, с которой он познакомился у Натана. Та самая, с фамилией Воробей, муж которой в гражданском браке с какой-то Танькой и с которым она встречается только, когда у Таньки месячные. Воробей, а звать ее не то Эстер, не то Эсфирь. Она работает в антикварно-букинистическом на Литейном ("Странно, если она работает в "Букинисте", почему, кроме дамского чтения, в доме нет ни одной книги!"). Ванечка этот магазин знал еще с советских времен. Кажется, на этой почве они вчера с ней и сошлись. Но не до такой же степени продолжалось это знакомство, чтобы, уснув человеком свободным, проснуться утром связанным семейными узами. В конце концов нынче не Домострой. И поцелуй в клитор вовсе не означает, что совершивший его обязан в результате жениться. Он собрался ей это высказать, но слова, пока складывались во фразы, слиплись, перемешались, съежились и превратились неизвестно во что.

- Слушай, это сколько ж мы вчера выпили? - спросил Ванечка смущенно и нервно. Потом голову обожгла мысль: "Она видела мою паутину. "Тихий и мохнатый, как паучок"". Он помялся, затем выдавил из себя через силу: Послушай, Эстер... когда... в общем, когда мы с тобой это самое... ну, в постели... тебя во мне все устраивало?

- А на хера я, спрашивается, согласилась бы на твое предложение, если бы меня в тебе что-нибудь не устраивало? Конечно, по части секса мог бы вести себя и помужественнее, но, думаю, это дело времени. Мужчины всегда, когда в первый раз, ведут себя не очень-то ловко. От робости, ну и от алкоголя. В следующий раз, когда будешь со мной в постели, много пить не советую. Ладно, мне тут работать надо. Жду через час, запомнил? Когда будешь уходить, просто захлопни дверь. И подергай, а то бывает, что замок не защелкивается. Да, послушай, может забежать муж. Если забежит, ты ему скажи, что диван я отдавать передумала. Фиг ему, а не диван. Он со своей Танькой и на раскладушке перекантуется.