Принцип Троицы - Галина Манукян

Дина опустилась на колени под пушистой елью. «Я правильно поступаю, — уговаривала она себя, — по-другому нельзя». А в голове неслось на все голоса: «Витя! Витенька! Витюша!» Из-за колючих веток вынырнул Дружок, и словно понимая ее горе, принялся вылизывать щеки. «А ты и, правда, Дружок. Друг», — Дина обняла большого черного пса за шею и притихла, думая о неизбежном.

Виктор долго не отрывал от уха мобильный, слушая гудки и не веря в то, что произошло. Хрупкая, беззащитная женщина — решила остаться один на один с бандой оголтелых мистиков. Это может быть правдой? Виктор безумными глазами сверлил то телефон, то стену, пытаясь осознать произошедшее. Все это не укладывалось у него в голове: «Несколько часов сказки, а потом долгие дни муки. Так всегда происходит в этом мире? Сколько же мы должны платить за любовь? За счастье? Самая лучшая девушка на свете готова принести себя в жертву… Чему? Кому? Зачем все это?»

В палату зашла медсестра и бросилась к нему:

— Виктор Александрович! Вам же нельзя сидеть!

Виктор посмотрел сквозь нее:

— Это не важно.

— Ну что вы! Доктор будет ругаться! Давайте ложиться, — суетилась вокруг него Наташа, не зная, как его уложить.

Виктору показалось, что все происходит не с ним — он лишь смотрит со стороны кино про больницу и медсестру.

— Виктор Александрович! — окликнула его «нереальная» медсестра. — Что случилось? Что у вас с лицом?

— Мне надо позвонить, — буркнул он, приходя в себя.

Глава XI. Аномальный пациент

Врач настойчиво рекомендовал Виктору покой, думая, что жизнь в больничной палате к нему располагает. Он ошибался. В голове больного царили сумятица, гнев и непонимание. Спокойствие — удел счастливых людей, уверенных в себе и в своих намерениях. После всего, что произошло, Виктор ни в чем не был уверен, особенно в самом себе. Темнокожие предки, занимающиеся колдовством где-то на Кубе, всю жизнь обманывающая мать, странная опухоль, намеки следователя о соучастии в похищении, он сам, стремящийся спасти любимую и в результате ставший причиной ее самопожертвования — все это было слишком. Скованный травмами Виктор испытывал непреодолимое желание бежать, куда глаза глядят. Просто бежать. Вырваться.

Увы, он лежал, сжимая потные руки в кулаки, не способный даже встать с койки. Чтобы не рассматривать потолки и стены одинокой VIP-палаты, Миллер зажмурился. В голове забренчала назойливая мелодия, раздражая еще больше. «Господи! — взмолился прикованный к постели больной. — Что я тебе сделал? Чего вообще ты от меня хочешь?»

«Стань, как я», — послышался раскатистый бас. Не поверив своим ушам, Виктор открыл глаза. В палате никого не было, но разговор продолжался: «Нет, ты стань на мое место! — с возмущением говорил кто-то за дверью. — Ты все время требуешь от меня чего-то, а сам?»

Детский голос ответил: «Но папа, ты же взрослый, ты лучше знаешь!» И мужчина продолжал воспитывать в больничном коридоре сына: «Научись принимать решения! Ты же мужчина! Сам заварил кашу, сам и расхлебывай!»

«А! Это посетители разговаривают», — понял Виктор, горько усмехнувшись: «В нашем математическом мире случайностей не бывает?… Стать Богом? Злая шутка!» Больной опять закрыл глаза, пытаясь забыться.

Несколько минут спустя его охватило странное оцепенение. Палата и кровать на месте, — понимал ум, но казалось, его обволакивает пустота. Уверенный в том, что не спит, он все же не мог пошевелиться, словно приклеенный к ложу. Окончательно потеряв чувство времени и пространства, Виктор «завис» в небытии. И вдруг тело завибрировало, подбрасываемое то вверх, то вниз, как будто кто-то, вцепившись когтями в мозг, пытался разорвать пульсирующую, охваченную жуткой зигзагообразной тряской плоть. Безмолвная тьма постепенно начала рассеиваться, открывая зрению все ту же палату, а слуху знакомые звуки снующих по коридору людей. Пульсация и давление постепенно стали уменьшаться.

Еще мгновение — и Виктор стоял на полу, не понимая, как это случилось. Что-то явно тянуло назад. Рука потянулась к затылку, чтобы понять, откуда идет дикое напряжение, но тщетно. Приложив все силы, Виктор все же повернулся, ожидая увидеть манипулятора, дергающего за голову. К его изумлению причиной напряжения оказался эластичный шнур, связывающий два совершенно одинаковых тела — то, что лежало беспомощным на кровати и второе, в котором сейчас находился Миллер. Как пуповина, соединяющая младенца с телом матери, толстая серебряная нить протянулась от межбровной части лба, покрытого синяками и ссадинами, к продолговатому мозгу двойника.

Что же произошло? Он умер? Приблизившись к двойнику на кровати, Виктор не смог к нему прикоснуться, провалившись пальцами вглубь материи. «Нет, я все-таки не умер!» — с облегчением подумал Миллер, увидев, как поднимается дыханием грудная клетка его второго «Я» и чуть уловимо шевелятся ноздри. «Ну и красавец!» — констатировал Виктор, разглядывая со стороны «фонари» под глазами опухшего сероватого лица.

Преодолевая необъяснимое притяжение серебряной нити, Виктор прошелся по палате, осваиваясь в новом амплуа призрака. Его забавляло, как руки проходили сквозь предметы. Он подумал: «Ну, что, товарищ доцент? Судя по тому, что я вижу, слышу и даже двигаюсь — мир остался таким же, и передо мной какая-то форма материи. Или это моя душа? А при чем тут шнур? Душа привязана к телу шнуром? Глупость какая…»

С удивлением Виктор обнаружил, что может парить. Подпрыгивая и подлетая, он болтался на шнуре, как космонавт в открытом космосе. Правда, сейчас не было того ощущения эйфории, какое он испытал, когда его поднимала в воздух Дина. «Почему здесь не действуют законы гравитации? — не понимал Миллер. — А, может, это параллельный мир? Волей-неволей поверишь в Теорию струн. Сколько там измерений — 11? Ну, нет. Это сущая выдумка!», — Виктор протянул руку к стене, она не встретила никакого препятствия, пройдя вглубь окрашенного гипсокартона. — «А, может, и не выдумка…».

За дверями кто-то ходил. Из любопытства Виктор просунул голову сквозь стену и выпал в коридор. Возле палаты прохаживался помятый мужчина в пижаме, а за столиком дежурной сидела Наташа, склонившись над книгой. Заглянув через ее плечо, Виктор прочитал: «Лицо красавицы напоминало физиономию куклы — широко распахнутые глаза, в которых не мелькало и тени мысли… Небесное создание брякнуло поднос на журнальный стол».

Виктор хмыкнул: «Что бы это было?» Не поспевая за мыслью, он уже смотрел со стороны стола на обложку, на которой красовалось название. «Ого! Похоже, здесь пространство совсем относительно», — отметил Виктор. Отводя взгляд от книги, Миллер увидел стройные ножки медсестры прямо перед носом. Он не удержался от искушения прикоснуться, но пальцы снова провалились в воздух, а Наташа помахала под столом, думая, что отгоняет мошку. Виктор опомнился и вылетел из-под стола. Уже на приличном отдалении он тихонько прыснул в кулак, будто кто-то вообще мог его слышать. Молодой человек отправился дальше по коридору, натягивая шнур, как пес на поводке. Виктор заглядывал в кабинеты и палаты. Встречающиеся на пути врачи и пациенты не замечали его, лишь годовалый малыш, сидящий у мамы на руках, повел за ним взглядом. Виктор помахал ему, и кроха улыбнулся в ответ, потянувшись ручками. Миллер прикоснулся пальцем к губам, призывая ребенка хранить молчание, и отправился дальше, с интересом рассматривая прозрачную, чуть светящуюся оболочку вокруг людей. Темные пятна или рваные дыры в ней просматривались рядом с покалеченными частями тела пациентов травматологии.

Виктор дошел до лестницы и тут заметил озабоченного Ракитина с двумя сумками для ноутбуков на плече. Экс-преподаватель беседовал с усатым врачом. Виктор прислушался. «Пора возвращаться. Он ко мне», — решил Виктор, и чудовищная невидимая сила потянула обратно, швыряя его по коридору, как сдувающийся шарик. В считанные секунды Виктор оказался над кроватью. Вибрируя и трясясь, призрачный двойник схлопнулся с физическим телом. Пронзенный ужасающей болью, Виктор застонал и открыл глаза. С трудом восстанавливая дыхание, как после серьезной пробежки, он старался расслабить сведенные мышцы, чтобы ослабить боль. Облегчение пришло не сразу. «Фу-ух, возвращение не из приятных», — констатировал Виктор. И все же необычный опыт, который вряд ли удавалось испытать большинству ученым, привел его в восторг.

Наконец, в дверях показался Ракитин в белом халате:

— Здравствуй, Витя!

— Здравствуйте, Василий Игнатьевич! Как я рад, что вы пришли! — Виктор, забыв о том, что передвигаться свободно в этом теле еще затруднительно, приподнялся навстречу, и они обменялись рукопожатиями.

— Эх, голубчик, Виктор Александрович! — покачал головой Ракитин, не узнавая коллегу. — А я не знал, что и думать, когда ты пропал так неожиданно. Хорошо, что твоя мать позвонила.