Непобедимые скифы. Подвиги наших предков - Наталья Павлищева

Сагир понравился персиянке с первого взгляда. Привыкшая бросать томные взоры на мужчин в надежде очаровать, Лейла поступила так и со скифом, но, бросив взгляд, оторвать его уже не смогла. Рослый, крепкий, со светлыми длинными волосами, строптивыми локонами падающими на плечи, синеглазый насмешник свел красавицу персиянку с ума. Даже если бы пришлось не просто надеть мужское платье и трястись на лошади, но и сразиться с чудовищами голыми руками ради одного одобрительного взора Сагира, Лейла пошла бы и на такое!

Одно расстраивало красавицу – девушка не понимала языка скифа! Хотя догадаться о том, что он говорит по поводу неумехи, было не трудно. Уже к концу первого дня у Лейлы невыносимо болело все тело, ободраны руки и ноги, кружилась голова, но для себя она твердо решила, что станет не хуже Асиат, так уверенно державшейся в седле. О том, куда едет и что с ней будет дальше, Лейла почему-то не думала. Что будет, то будет, только бы ее не бросили здесь в степи, не оставили одну на съедение страшным зверям, вой которых слышался той ночью, когда они бежали из стана Дария.

Боясь заснуть и проснуться в одиночестве, Лейла таращила глаза в темноту. Веки слипались, но красавица щипками заставляла себя просыпаться.

Видно, это заметила вернувшаяся на свое место Асиат. Подсела чуть ближе:

– Ты чего не спишь? Засни, а то завтра на коне не удержишься.

И тут Лейла почему-то откровенно призналась, что очень боится проспать, чтобы ее не бросили здесь. Сначала Асиат даже не поняла, о чем речь, потом тихо рассмеялась:

– Спи, глупая! Кто тебя бросит? Ты не знаешь скифов и амазонок, мы не бросаем людей в беде…

Прохладная рука девушки легла на волосы персиянки. От этого стало так хорошо и спокойно! Неожиданно для себя Лейла схватила эту руку и прижалась к ней щекой. У Асиат все сжалось в груди, голос чуть дрогнул:

– Спи, сестренка, завтра нужно хорошо держаться в седле, нам еще далеко ехать… Ты должна научиться всему – скакать, стрелять, биться акинаком. Если хочешь стать настоящей амазонкой.

– Хочу! – в ту минуту Лейла больше всего хотела именно этого.

На своем месте фыркнула слышавшая весь разговор Милида:

– Называть сестрой кого попало!..

Асиат глупа, возиться с какой-то служанкой, называя сестрой!.. А та и рада. С ней, царской вдовой, меньше возятся, чем с этой недотепой персиянкой! Для себя Милида уже поняла, кто будет первой жертвой, когда она станет царицей скифов.

А Сагир, сидевший у огня, размышлял о том, куда девать женщин, если Антир действительно увел скифов на север. Он знал, какими дорогами те могли пойти, но отправить одних Милиду и Лейлу нельзя, а упрямая Асиат с ними не поедет. Да и самому было бы беспокойно бросать двух никчемных красоток среди степи. Сагир дивился: Милида сарматка, но в царском шатре забыла об этом, такое бывает. Вдова Марсагета явно благоволила сармату, не отталкивая его нахальных рук. Он усмехнулся: истосковалась вдовушка по мужской ласке… Надо этим воспользоваться, если женщина хочет, почему бы не приласкать? Он уже представил себе сладострастие скучающей сарматки и загорелся желанием сам.

Вторая, ойранка, конечно, красива, но никогда не видевшая степи и ничего не умеющая, сейчас настоящая обуза. Будь она у скифов, сидела бы в повозке вместе с детьми, где и место всем женщинам вообще, а тут вынуждена болтаться позади Асиат на конской спине… Правда, держится молодцом, – усмехнулся Сагир, терпит и уже почти не ойкает.

Четверо таких разных людей коротали ночь в степи у небольшого костра, чтобы поутру отправиться разыскивать уходившее дальше от врагов племя скифов.

Дождавшись, пока женщины затихнут, Сагир подобрался к Милиде:

– Давай лист приложу…

Та не спала, сама себе не признаваясь, что ждет сармата.

– Пойдем… – потянул ее за собой парень, почувствовав, что красавица не против.

Асиат только проводила их взглядом из-под прикрытых век, ничем не выдавая, что все видит и слышит. Когда парочка скрылась за ближайшим кустом, она повернулась так, чтобы видеть все вокруг. Теперь от Сагира как охранника до утра толку никакого…

Тот действительно заставил Милиду лечь лицом вниз на войлочную подстилку и снял с нее штаны. Делал он это медленно, отчего внутри у Милиды начало что-то подрагивать. Сагир не просто тянул штаны вниз, а именно снимал их. Сначала сунул руку под живот и распустил завязки, точно подготавливая последующие действия. Женщина не сопротивлялась. Руки мужчины были бережными и горячими, но пока не наглыми, а Милиде очень хотелось как раз этого!

Теперь обе руки нырнули внутрь, правая прошлась по животу, погладив его и то, что пониже, потом обе стиснули бедра, освобождая их от тонкой кожи штанов, оголился не только зад, но и ноги до колен. Милида осталась голой ниже пояса, но этого Сагиру показалось мало, он зачем-то принялся задирать вверх и рубаху. Теперь его руки прошлись по спине и бокам женщины, добрались до груди, ощупали ее и снова вернулись вниз.

Осторожно погладив округлый зад красавицы, Сагир поинтересовался:

– Где синяк-то? Здесь? Здесь?

Его пальцы становились все бесцеремонней и касались уже не только низа спины, но и того, что между бедрами. Наконец-то сармат стал наглым и жадным, а руки залезли туда, куда чужим мужским рукам нельзя. И все равно Милида не сопротивлялась, ее обдало горячей волной желания. Милида закусила губы, чтобы невольно не закричать или не застонать.

Конечно, Асиат было хорошо слышно их возню в кустах, но девушка ничего не имела против: хочется Милиде быть с Сагиром, пусть будет…

Сагир вернулся к костру не скоро, а вдовушка так и осталась спать на подстилке, где так успешно прошло лечение ее зада.

На следующем привале, пока Сагир разводил костер и в бурдюке варилось мясо, разговор неожиданно зашел об… амазонках. Лейла попробовала узнать у Асиат, почему девушки вынуждены одеваться и вести себя как воины. Царская дочь несказанно удивилась:

– Одеваемся как мужчины, потому что иначе на коне сидеть неудобно. Как иначе воевать?

– А почему женщины должны воевать? Мужчин мало?

И снова Асиат уставилась на персиянку с недоумением. Попробовала объяснить, что амазонки с детства растут как воительницы и не мыслят себе другой жизни.

Постепенно пришлось рассказать многое из истории амазонок. Сагир, не понимавший языка, хмурился, но молчал. Он презирал женщин, даже таких, как Асиат. Милиду с этой глупой персиянкой тем более. Что это за женщина, если она дерется топориком не хуже мужчины? Их место за спиной настоящего мужчины, а не рядом с ним или вообще впереди! По этим убеждениям сармат был настоящим скифом, может, потому и жил больше у Скопасиса с Антиром, чем в своем собственном племени?