Почта святого Валентина - Михаил Нисенбаум

Журнал она раскрыла только вечером, усевшись в трамвае у окна. Кое-где уже ожила неоновая реклама магазинов и кафешек, по улице шли, разговаривая, люди, кто-то толкал перед собой коляску, кто-то выгуливал сразу трех собачек. Пробежав биографию Энрике Иглесиаса, Ульяна погрузилась в статью о дамских сумочках: французский ученый доказывал, что дамские сумочки суть фетиш женского лона и страсть к сумочкам, к закладыванию и извлечению разных предметов родственна гордости деторождения. «Что за ерунда! — сердилась Ульяна. — Как будто мужчины ходят с пустыми руками, а портфель — это фетиш чего?» Между снимками флаконов духов, машин и зубной пасты мелькнул разворот с фотографией светловолосого парня в цветастой рубахе. Ульяна пролистнула было страницы, но что-то заставило ее вернуться. Буквы заглавия были собраны из кофейных зерен, а само заглавие повторяло слова рекламы: «ТАИНА ИНТЕРЕСНЕЙ ОТВЕТА». Лицо парня было ей незнакомо, и она принялась за чтение. Журнал представлял восходящую звезду ритм-энд-блюза, уже засветившуюся в Великобритании и там же записавшую дебютный альбом. Звали его Сергей Соловец, он был студентом, поэтом, гитаристом и философом. Узкой врезкой напечатаны были его высказывания:

Идеал — корсет для реальности.

Английское слово «help!» состоит из одного слога. Русское «спасите!» и «на помощь!» — из трех. «Помогите!» — из четырех… Как будто у нас больше времени.

Мужчина готов отдать себя женщине без остатка, особенно если слышит, что ей от него ничего не нужно.

Любая дорога кажется мне взлетной полосой.

Улыбка — невольный хороший поступок.

Студент острил, сыпал цитатами, но при этом ухитрялся выглядеть искренним и простодушным. Ульяна еще раз внимательно всмотрелась в его лицо. «Улыбка — невольный хороший поступок?» Да, такая улыбка могла поднять настроение. Ничего такой мальчик, только очень уж молодой и не из ее жизни.

Она вздохнула — а какая она, ее жизнь? Беличье колесо: пять дней в офисе, выходные с семьей матери, раз в год поездка в Турцию или в Болгарию. И опять: работа-выходные-работа-выходные-работа-учеба-работа. Парни, которые были из ее жизни, не устраивали тем же, чем сама жизнь, — бескрылостью. Лучшее, что имелось в ее повседневном существовании, — обещание другого кино, новых сценариев, иных партнеров и декораций. Это обещание давали сны, журналы и флирт по интернету.

Зажегся зеленый свет, но трамвай не двинулся с места. Вожатая объявила, что впереди авария, и открыла задние двери для желающих выйти. Можно было поймать машину или пройти полкилометра до автобусной остановки, но Ульяна решила сидеть до победного. У трамвайного окна было уютно, спешить домой незачем. В салоне осталась она одна. В открытые двери залетали паутинки, вокруг сновали машины, словно косяки больших рыб с черными, красными, серебряными спинами. Ульяна почувствовала себя на острове среди реки. Что-то происходило, что-то должно было случиться. Еще раз заглянув в журнал, она углядела в конце интервью три кофейных зерна — тонизирующее многоточие.

Наконец тяжело дрогнув, двери закрылись, и трамвай пополз вниз по склону холма.

8

Утром, раздвинув шторы, Ульяна обнаружила за окном красный воздушный шар, привязанный к перилам балкона. Шар дергался, приплясывая на тонкой красной же ленте. На поверхности белой краской было оттиснуто лицо — несколько ловких пятен, ниже белели слова: «СКОРО. До встречи осталось четыре дня». Вспомнив, что она стоит у окна в ночной рубашке, девушка отпрянула в глубь комнаты.

От сна не осталось и следа. Лицо продолжало скакать на ветру, и Ульяна безотчетно провела пальцами по волосам — как если бы лицо на шаре было живым. Странно, но оно показалось Ульяне знакомым. Кто привязал шарик на балконе третьего этажа? Может, они все еще где-то поблизости и наблюдают за ней? Зачем? Если это заговор, то уж точно не из корысти и не со зла. Какая тут могла быть корысть? Обогатиться за ее счет невозможно — ни дома, ни на работе.

Оказалось, красный шар был не одинок: еще пять или шесть шаров она встретила по дороге к остановке: на ограде, на ветке ясеня, на погасшем фонаре и на самой остановке. Уже из окна трамвая она увидела брезентовые спины двух дворников, на которых по трафарету красными буквами было напечатано все то же загадочное объявление: «СКОРО. До встречи осталось четыре дня».

Журнал «Amata» лежал на ее рабочем столе — ровно посередине. Внизу на обложке (Ульяна могла поклясться: вчера этого не было) оказалось изображение красного воздушного шарика со знакомой надписью и ссылкой на страницу шестьдесят два. Вспомнила! Ведь вчера она сунула этот номер в сумку. Более того, он лежал там до сих пор. Тот же номер, та же фотография на обложке, только без этого красного кружка с буквами и цифрами! Что это значило? Перепечатали за ночь тираж? Зачем? Кто подложил этот экземпляр? Тот же, кто заказывал и развешивал шарики? И куртки дворников — не в домоуправлении же им делают такие надписи. Полно, дворники ли это были? Осторожно, словно между страниц могли притаиться змеи, Ульяна нашла страницу шестьдесят два. На странице была все та же фотография Сергея Соловца, только на всю полосу, и смотрел он не вдаль, как вчера, а прямо в глаза Ульяне. Никакого интервью не было, а вместо него было напечатано: «СКОРО. До встречи осталось четыре дня». Посмотрев в глаза фотографии, Ульяна вздрогнула: она поняла, что на всех воздушных шарах было изображено это самое лицо.

9

Прошло два дня. Весь вечер Петя, мамин муж, распиливал «болгаркой» алюминиевый уголок. Каждый раз после сладкой паузы прожигающий визг казался неожиданным и нечестным. Ни сегодня, ни вчера никаких признаков заговора не появилось — ни шариков, ни журналов, ни надписей, ничего. Ульяна не знала, из-за чего больше беспокоиться — из-за неясных хитросплетений интриги или из-за того, что все закончилось. «До встречи осталось два дня» — эту надпись она тщетно пыталась обнаружить где-нибудь в городе.

— Я почему-то думала, что ты знакома с этим Сережей. Он тебя знает. — Марина, еще одна близкая подруга Ульяны, позвонила перед самым сном.

— Впервые слышу, — сухо ответила Ульяна, которая и впрямь слышала имя только однажды, а в остальные разы читала о нем, рассматривала его фотографии, рекламные листовки, воздушные шары, надписи на зонтах и спецодежде.

Хотя целый день она ждала, долгожданное продолжение привело ее в ярость. Такое мелькание слишком навязчиво. Извольте видеть: вторая ее лучшая подруга подключилась к артподготовке.

— Он говорил, вы часто болтаете по «аське», — настаивала Марина. — Может, напутал? Вообще у него дикое количество знакомых.

Ульяна подумала, что не очень вежливо заявлять, будто ее можно с кем-то спутать.

— Ты что рассказать-то хотела? Что вы вместе отправляетесь в Ниццу?

— Глупости! Он пригласил меня как фотографа. На показ осенней коллекции Кавальи. Как фотографа, понятно?

— Он-то какое отношение к этому имеет? Он же музыкант вроде?

— Так ты с ним все-таки знакома?

Марина еще долго распространялась про моделей, закулисье, музыкальное оформление, составленное из песен этого Соловца, про какой-то подаренный ей топ-жакет, словно заботливо ухаживала за растущим раздражением подруги.

Дав отбой, Ульяна отключила телефон и машинально протерла его салфеткой, точно хотела стереть следы неприятного разговора. Зачем он врет, будто общался с ней по «аське»? Злясь и ворча, в глубине души она знала, что никакой лжи не было. Какой смысл выдумывать про знакомство с ней? Половину ее интернет-контактов составляли люди, которых она в глаза не видела. Ну и как теперь узнать, который из этих пятнадцати-семнадцати незнакомцев именно он?

В ночь со среды на четверг все цветочки в «ай-си-кью» увяли и покраснели.

Да ей-то что! Проживет она без этих знакомств, вернисажей, дефиле и кинопремьер. Тут Ульяна почувствовала, будто всех вокруг пригласили в другую, более стремительную, пеструю, увлекательную жизнь, а она так и осталась в своей затхлой привычности.

Вдруг закружился, замигал на панели зеленый цветочек, а рядом с ним тотчас повис крошечный красный воздушный шарик! Рядом с именем Solovetra замигал желтый конверт:

«— Сегодня я понял: Наоми Кэмпбелл — темная лошадка.

— Во-первых, здравствуй. По какому случаю шарик?

— Это тебе. Шарик — наш пароль. А теперь здравствуй!»

«Он?» — Ульяна запаниковала, повернулась к зеркалу и показала язык.

10

Стемнин и Соловец сидели рядом и внимательно следили за экраном. До запланированного знакомства оставалось два дня. Уже прошли генеральные репетиции с актерами и статистами, были арендованы автобусы, ветродуи и калориферы, закончились мучительные переговоры с Московской железной дорогой, Речфлотом и спасателями, наняты двадцать садовников из стран ближнего зарубежья и лучший дизайнер садов из Утрехта, а встреча все еще не была назначена. Чумелин докладывал, что никаких дел у объекта на субботу не запланировано, но девушки так непредсказуемы! Соловец наблюдал за репликами Стемнина ревниво-скептически. Наконец бывший преподаватель предложил: