Далеко-далёко. Рассказы о детях - Коллектив авторов

Наступило «завтра». Ребёнок бежал в детсад! Я успокоилась – не переживает. Значит, помогли наши с папой беседы – справился с страхами!

К вечеру, сгорая от любопытства и нетерпения, я торопилась в садик.

Ребята сидели за столиками и ковырялись ложками в тарелках с манной кашей.

– Эмилия Алексеевна! – окликнула я воспитательницу.

– Добрый вечер, Злена Юрьевна! – почему-то исковеркав моё имя и загадочно улыбнувшись, ответила она, доставая из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок в косую линеечку. – Читайте!..

«Миля Алексеевна Антон болеет ему нельзя к зубному Злена Юрьевна».

Что это?!.. Неужели… Я вспомнила! Вчера перед сном Антошка долго рисовал и писал, сидя за своим игрушечным столиком. А надо пояснить, что наши пяти-шестилетние малявки занимались в экспериментальной группе по программе первого класса, и мой сын вполне сносно выводил корявые прописные буквы! Всё стало ясно: додумался написать от моего имени! Только вот незадача – перепутал, хитрец, в какую сторону смотрит буква «Е»!

Уточняю, глядя смущённо: «Значит, так и не был у стоматолога?!..»

«Как не был – ещё как был!.. – глаза добрейшей Эмилии Алексеевны лучились всё той же загадочной улыбкой. – Я спросила его: а что ж это мама неграмотно пишет?! Признался в своем авторстве!..»

Она рассказала, как развивались события.

В детской стоматологии притихшие малыши сидели на диванчиках у кабинета врача.

Яркие изображения зверюшек на стенах отвлекали от мыслей о предстоящих страхах. Когда врач выглянул из кабинета и ласково пригласил первого пациента, то вызвался идти… Антошка! Сам! Все смотрели на него, как на героя. И, как герой, он ничего не боялся! (Я-то знаю, что он не мог не бояться, но и не мог остаться вторым или десятым: натура у него такая – лидерская! Да и врач успокаивал, показывая на щипчики для удаления зубов: «Клювики!..»)

В общем, смотрит Эмилия Алексеевна: вызывают следующих ребят, лишь Антон из кабинета не выходит. Эх, думает, лечат мальчишку серьёзно!

Заглянула в кабинет, надеясь увидеть, как над несчастным ребёнком колдует врач с бормашиной. А там… Антоша сидит на стульчике, ожидая, пока лечат других!

(Выходит – в последний момент всё-таки испугался… Вот если бы ребята ещё и в зубном кабинете на него смотрели: на миру и смерть красна!) Таким уж он был в свои пять лет…

Папа тогда ему крепко попенял – и не столько за записку обманную, сколько за то, что вызвавшись быть первым – не сдюжил («Взялся за гуж – не говори, что не дюж!»).

Записку с перевёрнутой буквой «Е» мы бережно храним. Храним и другие письма Антона, адресованные первой в его жизни Музе (из телесериала!), поразившей воображение семилетнего мальчика. Но это уже следующая история…

Любви все возрасты покорны, или Привет из детства

Наша семья переезжает. Дело хлопотное. Находятся потерянные и забытые давным-давно вещи. Некоторым находкам радуемся, как дети! Приехал повзрослевший сын: бородка, рост – под два метра, серьёзный и солидный. Прежнего озорного Антошку выдают лишь непослушные вихры на макушке да живой взгляд тёмных глаз.

Антон перебирает самые недоступные углы и полки на уровне его роста.

– Мам! Смотри… Что это? Значит, ты не отправляла?!.. – сын крутит в руках тоненькие запечатанные конверты и вслух читает, кому адресовано: – Гресия Кольменарес…

Находка! А ведь мы совсем забыли об этих письмах, забыли об этой истории… «Любви все возрасты покорны…» – прав, прав классик!

Антоше было семь лет, когда ему на глаза попался тот самый сериал. У телевизора, конечно, сидеть было некогда. Если перечислить, куда мы отправляли ребёнка, – пальцев не хватит: от занятий бальными танцами, языками, гимнастикой – до… кружка юных натуралистов!

Однако один фильм увлёк всех: интриги, страсти и прочие трагедии. Выкраивали время для просмотра. Героиня сериала – юная блондинка с длинными пышными волосами – целиком и полностью завладела в ту пору горячим сердечком подрастающего сына! Её бесконечные киношные страдания и огромные – в пол-экрана – глаза, наполненные слезами, настолько сильно пронзили трепетное сердце мальчишки, что он стал писать ей письма!

Антон стеснялся нахлынувших симпатий. Стыдился один ходить на почту для того, чтобы отправлять свои письма. Когда мы с ним приближались к синенькому почтовому ящику, то Антошка, отчаянно краснея, резко поворачивал назад и убегал, предполагая, что я опущу в ящик конверт. Каюсь – злоупотребляла доверием! Письма опускала в свой карман, дабы они не потерялись (неопределённый адрес и бог знает какое содержание!)

И вот сейчас, через двадцать с лишним лет, мы с умилением глядим на «привет» из детства! Сын осторожно достаёт из конвертов и разворачивает ученические листы в косую линейку.

С его разрешения, сохраняя стилистику семилетнего ребёнка, привожу содержание писем (добавлю: строчки пестрели орфографическими ошибками, но самым поразительным нам показалось то, что имя актрисы – Гресия Кольменарес – выведено безошибочно!)

«Здравствуйте, дорогая Гресия Кольменарес!

Меня зовут Антон. Мне семь лет. Правильно писать я ещё не умею. Мне нравится ваш фильм, и поэтому я приглашаю вас в наш город ко мне домой. Ждите моих писем» (почтовый адрес с указанием номера подъезда и этажа!).

«Здравствуйте, Исабель (героиня, которую играла эта самая актриса, Кольменарес). Пишет вам Антон. Мы все ждём, когда вы приедете в наш город. Знаете, вы мне всё сильней и сильней нравитесь, и ваш фильм, а по ночам вы всё время мне снитесь. Я вас жду, приезжайте, пожалуйста, прямо сегодня, или сейчас! Ждите моих писем!»

«Здравствуйте, Исабель, пишет вам Антон. Я каждый день смотрю в почтовый ящик, или когда звонят в дверь – кажется, что это вы пришли. Приезжайте! Только одевайтесь потеплее, а на ноги надевайте резиновые сапоги! Мне очень не хватает вас, Исабель, а когда идёт фильм, то я чуть не плачу от досады, потому что, может быть, и откажете в моём предложении стать моей сестрой – вы для меня всё равно будете сестрой! Но я не теряю надежды, я не плачу, потому что я – мужчина, а ещё – мне помогает зарядка! Ждите моих писем».

«Здравствуйте, Исабель! Я долго не писал, но я буду опять писать. Я вас по-прежнему жду и буду ждать всегда. Вы мне по-прежнему нравитесь! В нашем городе сейчас праздник – Пасха. Это тогда, когда красят яйца. Я вас поздравляю с этим праздником и желаю здоровья и счастья! В это время нельзя работать. Исабель, когда я сижу на уроках, то думаю только о вас. Хочу рассказать вам сон: я встретил вас, а потом наклонился к вам, и вы меня обняли. А потом я вас нигде не видел! Я стал звонить в аэропорты и куда попало, но вас не было. А потом я пошёл домой, и мне говорят: кто-то приехал из Италии на букву «И». Потом раскрывается дверь, и я вижу вас! Я говорю: это вы, Исабель?! Вы говорите: да! И я падаю в обморок. Ждите моих писем».

«Здравствуйте, Исабель! Я очень устал вас ждать, ходить, как заяц. Понимаете, когда я ложусь спать, то никак эти мысли не могут покинуть… У меня бывают даже срывы на сердце! Приезжайте, вы мне нравитесь очень! Ждите моих писем».

«Здравствуйте, дорогая Гресия Кольменарес! Помните меня? Я – Антон. Я вас очень прошу: приезжайте к нам! Я расскажу вам анекдот. Однажды Петросян пришёл в магазин, а ему говорят: возьмите перец, – он отвечает: у меня дома перчить нечего, а ему: от моли помогает! Петросян отвечает: у меня от этой моли дома есть нечего! (Сумбурные полуголодные 90-е: ребёнок рассказывает монолог из Петросяна – тогда это казалось смешным!) Приезжайте к нам прямо сейчас! Ждите моих писем».

И последние строчки, как завершение безответного «почтового романа» (оставлю напоследок ошибки!):

«Я люблю Исабель. Меня превлекает ее чесность ее красата. Я кленусь что буду любить ее во веки векоф. Исабель живет в Италии. Она моя сестра а когда мне будет 18 лет будет моей жиной!»

Антон аккуратно сложил исписанные листочки обратно в конверты, задумался:

– Знаешь, мама, у меня столько ярких детских воспоминаний… Это как вспышки праздничных фейерверков! А сейчас так светло и легко в душе, будто полетал на воздушных шариках из давнего детского сна!..

Сын положил мне голову на колени – совсем как тогда, в умчавшемся от него без оглядки милом и озорном детстве. А я – совсем как тогда – стала гладить его жёсткие упрямые вихры… И мы говорили, говорили, говорили…

У Бегемота нету талии

Антошка пел с двух лет. Выскочит на балкон – и давай горланить – звонко-звонко: «Эх, яблочко, да на тарелочке…» Взрослым – потеха! Смеются, хлопают, а сын и рад стараться: топает ножками в такт частушке и затягивает новые песенки: «Ты – морячка, я – моряк…», «…пиф-паф, ой-ё-ёй, убегает зайка мой!» Поёт до тех пор, пока весь репертуар свой не выдаст!

Жила с нами по соседству замечательная «тётя Галя» – выдумщица и хохотушка лет пятидесяти. Своих детей у тёти Гали не было, и к малышне она относилась с большой нежностью. Придумывала разные смешные штуки, например, маску-пугалку! Вырежет, помню, из очищенной картофелины вставную челюсть с недостающими зубами (вроде той, что делают стоматологи из гипса!) и заправит в рот. На лицо наденет прозрачный чулок, на голову – широкополую шляпу. Чудище – не передать словами! Ребятня визжит, а она раскинет руки в стороны и – за ними!