Белый дракон - Энн Маккефри

— Значит, ты поддерживаешь меня в этом, Фандарел? — спросила Брекки, входя следом за ними вместе с Ф'нором. — Лесса не похожа сама на себя! Я вполне понимаю ее беспокойство, но нельзя же позволить ей предать проклятию всех файров из-за озорства лишь нескольких…

— Озорства? — возмутился Ф'нор. — Смотри, услышит Лесса, что ты называешь эту выходку озорством! Ничего себе озорство — стащить королевское яйцо!

— То, что сделали ящерицы, было именно озорством, — стояла на своем Брекки. — Они все время наведывались в пещеру к Рамоте, с того самого дня, как она отложила яйца. Откуда им знать, что хорошо, а что плохо?

Голос Брекки звучал резче обычного, и по тому, как сжал губы Ф'нор, Робинтон понял, что супруги были далеки от согласия.

— Значит, придется им это узнать. — не вполне благоразумно начал Ф'нор, но Робинтон перебил его, не желая, чтобы этот горестный день еще и бросил тень между влюбленными:

— Боюсь, мы — те, у кого нет драконов, — порядком-таки избаловали наших маленьких друзей. Мы повсюду таскаем их с собой, позволяем всякие вольности и вообще носимся с ними, точно родители с поздним ребенком. Но, конечно, это такая мелочь по сравнению с сегодняшними событиями…

Ф'нор, смягчаясь, кивнул арфисту:

— Только представь, Робинтон, что было бы, если бы яйцо не вернули. — Он конвульсивно дернул плечами и с силой потер лоб, словно стараясь стереть самую память о происшедшем.

— Если бы яйцо не вернули, — неумолимо продолжал Робинтон, — драконы пошли бы в бой на драконов!

Он выговорил это раздельно и веско, со всей силой отвращения и ужаса, который внушала ему сама эта мысль.

Ф'нор затряс головой, отвергая возможность подобного исхода:

— Нет, Робинтон, до этого бы не дошло. Ты был мудр.

— Мудр?! — В устах разъяренной Госпожи Вейра это слово, подобно ножу, прорезало негромкий гул голосов. Лесса стояла у входа в зал: худенькое тело напряжено до предела, лицо было мертвенно-бледно от гнева. — Мудр! Ничего себе мудрость — спускать подобные преступления! Чтобы они затевали новые вероломства?.. Нет, что за нелегкая понесла меня тогда за ними сквозь время! Только вспомнить, как я молила этого прыща Т'тона прийти к нам на помощь! Ха, помощь! Вот чем все кончилось — кражей яйца моей королевы. Если бы можно было исправить ту мою глупость…

— Вот что действительно глупость, — холодно сказал Робинтон, — так это твое нынешнее поведение, — Говоря это, он хорошо сознавал, что вполне может настроить против себя Предводителей и Мастеров, сошедшихся в зал, — Яйцо вернулось, не так ли?

— Да, и когда я…

— Но ведь полчаса назад — час назад — ты только об этом и мечтала, верно? — спросил Робинтон и повелительно возвысил голос: — Ты хотела вернуть яйцо. Если бы ради этого ты послала драконов против драконов, ни у кого не повернулся бы язык тебя осудить. Но яйцо возвратили. Так что же, бросить драконов против драконов только из мести?

Ох, нет, Лесса. Такого права у тебя нет. Из мести — нет! Между прочим, что касается возмездияты только подумай: ведь у них ничего не вышло! Яйцо-то не у них! И потом, их действия насторожили все Вейры, а значит, во второй раз уже не получится. Они упустили свой единственный шанс, Лесса. Рухнула последняя надежда возродить вымирающих бронзовых. Кто-то сумел им помешать. И что теперь у них впереди? Ничего! Никакого будущего, никакой надежды! Ничего худшего ты, Лесса, при всем желании не сможешь им причинить. Да и не имеешь ты права ничего сделать после возвращения яйца. Перн тебе этого не простит.

— Я имею право отомстить за оскорбление, нанесенное мне, моей королеве и моему Вейру!

— Оскорбление? — И Робинтон рассмеялся коротким, лающим смехом. — Милая моя Лесса! Это было не оскорбление, а, наоборот, комплимент высшей пробы!

Его неожиданный смех и столь же неожиданная интерпретация событий заставили Лессу изумленно умолкнуть.

— Сколько королевских яиц было отложено в течение прошлого Оборота? — обратился Робинтон к остальным Предводителям и сам же ответил: — Немало, и притом в Вейрах, известных Древним куда подробнее, нежели Бенден. Но нет, им потребовалась королева непременно из потомства Рамоты! Они выбрали самое лучшее, что есть на Перне! — Он вновь повернулся к Лессе, и в голосе его прозвучало сочувствие и глубокое сострадание: — Послушай, Лесса… всем нам недешево обошелся этот поистине страшный день, Ни один из нас не способен к здравому рассуждению… — И когда он провел рукой по лицу, этот жест не был притворным: по вискам его лился пот — так велико было усилие, долженствовавшее изменить настроение множества людей. Он продолжал: — Сейчас все мы слишком возбуждены, чтобы принимать какие-то решения. А на тебя, Лесса, пришлась главная тяжесть… — И, взяв под руку потрясенную, но послушную Госпожу, он подвел ее к креслу и усадил с величайшим почтением и заботой. — Должно быть, горе Рамоты едва не свело тебя с ума. Теперь, вероятно, она несколько успокоилась?

Лесса даже приоткрыла рот от изумления, неотрывно глядя на Робинтона. Потом кивнула и облизала пересохшие губы.

— Значит, и ты постепенно придешь в себя. — Робинтон налил вина и подал ей кубок. Она рассеянно отпила, все еще находясь во власти его слов. — Придешь в себя и поймешь, — добавил Робинтон, — что наихудшая катастрофа, которая могла бы случиться на этой планете, — это сражение драконов с драконами!

Лесса резким движением поставила кубок — вино плеснуло на каменную столешницу.

— Так ты… своими умными речами… — И она поднялась из кресла, точно спущенная пружина. Вытянутый палец указывал на Робинтона: — Ты…

— Он прав, Лесса, — прозвучал голос Ф'лара: бенденский Предводитель наблюдал всю эту сцену, стоя у входной двери. Вступив в зал, он подошел к креслу Госпожи. — У нас был лишь один повод вторгнуться на Юг — поиск яйца. Но теперь, когда оно благополучно возвращено, весь Перн проклял бы нас, вздумай мы мстить. — Обращаясь к Лессе, он в то же время обводил взглядом Предводителей и Мастеров, всех по очереди. — Как только дракон пойдет на дракона — из-за чего бы то ни было, — и он решительным жестом отмел все возможные соображение, — это будет означать только одно: гибель Перна! — Он наградил Лессу долгим тяжелым взглядом, который, впрочем, она выдержала непреклонно. И вновь обратился к собравшимся: — Я всем сердцем жалею, что в тот день в Телгаре мы не сумели придумать для Т’тона с Т’кулом чего-то другого. Но тогда нам казалось, что высылка их на Южный континент будет наилучшим решением. Пока они находятся там, думали мы, остальному Перну не будет от них особой беды…