Танец со змеей - Егор Вакула

Октис немного помедлила, обдумывая обстоятельства.

– Сколько с меня за постой и еду?

– Так сразу? А сколько съешь?

– Как нормальный человек с дороги.

– Двадцать – лежак за дверью. За еду – двенадцать. За седлонога… пять.

– Пятнадцать за место. И столько же за всю еду.

– Но ты даже место не видела!

– Я видела этот дом. И размеры тут не знатные, а там, значит, и без того меньше.

Их торги ненадолго прервались. Из подсобки с чаном в руках выплыла помощница. Она остановила на хозяине свой негодующий взор, означавший готовность еды, и прошла мимо на выход.

– Ладно. Сторговались. – Сказал он и начал выносить из подсобки еду.

Гостья разломила предложенный хлеб, макнула в миску с похлебкой и только после вернулась к прежней теме:

– Ну, в общем так: Кулон, – как бы хозяин не переиначивал название города, у Октис на карте значился именно «Кулон», – заняли эдрийские войска. Я встретила толпу беженцев на восточной дороге и опередила их, потому что верхом на седлоноге срезала путь. Думаю, что часть людей направится именно сюда.

– М-м-м. – Прохрипел недовольно хозяин, выставляя на стол последнюю тарелку с мясом. – А что именно произошло?

– Что именно? А что могло произойти? Есть несколько вариантов?

– Ну… да всякое. Время сейчас какое-то непонятное, неспокойное пошло.

– Время всегда такое. Сколько я живу…

– Ну, может, ты и не там жила.

– Не знаю, что думали кулонцы, но на одной веревке они умудрились вздернуть и местного законника, и церковника, и ведающего...

– Это все князь. – Тихо, будто их могут подслушать, сказал корчемник. – Он сидит в Серде и не появляется на землях уже давно. Значит, вошли войска царские? С границы? По приказу?

– Судя по всему, да. Больше им идти неоткуда. А что, они могли войти и без приказа?

– Я же говорю: сейчас уже кажется, что могли же и так…

Чтобы это могло значить? – Подумала Октис и повела глазами. Выучка профессионального царского солдата мешала представить подобное. Однако потом какая-то ее мстительная и мнительная часть напомнила обо всех тех случаях, когда сама Октис действовала без приказа. И все это, к сожалению, теперь вошло не только в память множества людей, но и в рукописные источники – навсегда, на самые долгие сезоны.

Она задумалась о своем и лишь спустя какое-то незначительное время заметила застывший на себе пристальный взор хозяина заведения. Он смотрел на нее: на татуировку, на овал лица, на волосы, на элементы кожаной формы, проступившей через не снятый с дороги плащ.

– Что? Думаешь, я с армией пришла?

– Нет. – Он отвернулся. – Извините. Просто так. Показалось. Значит, говоришь, что к утру здесь будет много народу?

– Должны быть. По карте выходит, что это ближайший город. Тебе надо подготовиться, да?

– Да.

– Слушай, у меня тут с собой есть кое-какие специи. Весят они много, а ценой не сложной, но тебе будут полезны. – Она выплюнула попавшуюся на зуб кость. – По крайней мере, мясо твое станет повкусней и будет казаться не таким старым. Возьмешь?

– А взамен что?

– Деньги, конечно. Можешь учесть и мою плату сразу.

– А ты, значит, до полудня следующего – не раньше?

– Да и о цене мы уже договорились. Я помню – тридцать жестью.

– Хорошо. – Кивнул он. – Я потом посмотрю, что у тебя там. А пока схожу по делам – пока время есть. Коса сейчас вернется – с нее будешь требовать.

Корчемник засуетился и быстро вышел во двор. Октис осталась наедине с собой. Она успела доесть похлебку прежде, чем вернулась Коса. Та молча прошла мимо в подсобку с пустым чаном и свежеподранным рукавом на старом платье. В подсобке помощница корчемника на время затаилась. Она и Октис были в доме одни, и гостье ничего не оставалось, как невольно следить за хозяйкой. Вскоре та все же вышла в зал. Вид ее был нарочито неряшливый. Пряди волос скрывали черты лица, и Октис подумала о том, сколько волос хозяйки успело попасть в ее еду в момент приготовления. Женщины смотрели друг на друга.

– Коса, значит, да? – Начала гостья.

– Да, но это не совсем имя. – Призналась хозяйка. – Сначала тебя зовут Котенком, потом Кисой, потом Косей, а потом ты уже Косая или в лучшем случае – Коса.

– Милый людской обычай. – Съязвила Октис. Внимание этой бабы уже давно начало ее раздражать.

Этой женщине стоило бы боятся гостьи, даже хозяину пришлось сдержаться, чтобы не нарваться на неприятности. Но его помощница явно боролась не со страхом – по крайней мере, не с тем. Она боролась сама с собой. Решаясь на откровенность. В конце концов, она не выдержала и без приглашения стремительно уселась за стол перед постоялицей. Уставилась на нее через сетку своих волос.

– Я тебя знаю! – Твердо сказала она.

– Вот как? – Октис была заинтригована. Что-то происходило, но она еще не знала что именно. Слишком много было ситуаций, по которым ее могли знать люди, хоть здесь она никогда и не бывала. – И откуда же?

– Ты же Плакса. Я помню. Боги! И ты по сей день смеешь носить эту форму? Вот так?

– Меня звали по-другому – не Плаксой. – Октис посерьезнела и отставила еду.

– Плакса. И все тебя звали Плаксой. – Смело настаивала Коса.

– Открой лицо, хватит прятаться.

Хозяйка послушно заправила часть волос за правое ухо. На щеке работницы корчмы покоился знак, который по памяти Октис означал «ветку гибкого дерева», но как он звучит на самом деле, она не вспомнила. Под знаком расположился маленький крест – грубый, поставленный наспех другой рукой, будто в наказание.

Отказница. – Поняла Октис. Эта женщина когда-то тоже была Змеей, а потом она не выдержала и ее сослали в обслугу. Уроженка Змеевой долины – такая же, как Октис. А ведь Коса не могла быть старше нее больше, чем на восемь противостояний, но выглядела она изрядно потасканной жизнью. Еще не бабка, но всякая молодость уже прошла. – Совсем небольшая разница в возрасте. Неужели и я к этому близка? Но какая мне печаль с того?

– Ты хоть представляешь, чему нас подвергли, когда вы ушли, а мы остались там? – Прошипела Коса. – Как к нам отнеслись?

– Как же?

– Вы нас там бросили – на растерзание этой стражи. Чуть в расход не пустили. Нас выгнали с позором за стены дворца. Просто так – на улицу. Идите, куда хотите…

– Мало мне за Змей держать ответ, так еще и у отказниц свое горе. А ты думаешь, что у нас условия были лучше? Если нам даже в казармы не разрешили зайти. Нас не в город выгнали – нас за пределы земли погнали. И запретили возвращаться. Иначе бы точно пустили в расход. Без всяких чуть ислегка. – Октис помедлила. – А я тебя тоже помню. Отказница хренова. Ты – та сучка из зеленых, которая ушла вдруг в отказ. Хоть и не было тому особых поводов. А потом спустя два сезона ты разродилась. Тебя бы вздернули вместе с животом, если бы ты была Змеей. А со служанки, значит, уже спрос другой был. Отдала ребенка, а сама к работе вернулась. И что? Думаешь, никто не догадался? Только чтоб родить, тебе надо было ровно два сезона, а ты успела раньше. Значит, и сподобилась ты раньше.