Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

Леонхашарт возвращается, передвигает стул Илантиха и садится на его место прямо напротив меня. Протягивает через терминал руку в черной матовой перчатке:

— Отдавайте.

— Что? — я делаю невинное лицо.

— Прибор, которым заглушили микрофон, — мрачно сообщает Леонхашарт и чуть наклоняется, так что его блестящие, словно отполированные рога, оказываются близко ко мне.

Ну откуда он узнал о глушилке? Или та действовала плохо, и подвеска подала сигнал тревоги?

За матовой пластиной шлема лица Леонхашарта не разглядеть, глаза светятся, как два ярких диода. Вот и гадай, злится он или спокоен и можно попробовать выторговать себе глушилку. Только эта близость рогов… настораживает.

Вздохнув, вынимаю из кармана спасительный зажимчик, вкладываю в руку Леонхашарта и сдвигаю ее с терминала. Запускаю обучающую программу, так и не дождавшуюся перехода к следующему заданию из-за Илантиха, и на экране появляется мультяшный демон, хлопающий крыльями и летящий среди зданий, а также вычурные завитки записи. Пожалуй, глагол «лететь» в данном мире и впрямь важный.

— Лететь… — повторяю я, а надпись сменяется, в наушниках звучит голос диктора, и я повторяю: — Полететь… летел… Лечу… полечу… летела…

Львенок сидит на месте, маячит витыми рогами с красно-лиловым отливом.

После глагола «лететь» закономерно наступает очередь глагола «приземляться», и я не выдерживаю, ставлю на паузу и поднимаю взгляд на матовую пластину с алыми глазами.

— Вы пытаетесь меня забодать?

Леонхашарт молчит.

— Правда пытаетесь? — удивленно уточняю я: не думала, что вызываю такое желание.

— Почему вы так решили? — голос Леонхашарта звучит странно.

— Вы размахиваете тут своими рогами, чуть не в нос мне их суете, поэтому и возникает вопрос — вы хотите меня забодать?

Медленно откинувшись на спинку стула, Леонхашарт изрекает:

— Нет.

— Рада это слышать. — Снимаю программу с паузы и продолжаю изучать написание глагола «приземляться».

Рука в перчатке протягивается через монитор и нажимает кнопку паузы.

— Вы не хотите со мной говорить? — спрашивает Леонхашарт.

— Зачем? — совершенно искренне удивляюсь я.

Даже сам львенок не может ответить на этот вопрос, поэтому я спокойно включаю программу и сосредотачиваюсь на буквах чужого алфавита. Они у них вычурные, совершенно непрактичные для быстрых записей и изучения, словно созданы не для трудяг-обывателей, а для тех, кто может себе позволить много времени проводить за выведением закорючек. И не очень удобно, что парные звуки з-с, б-п и им подобные обозначаются одинаковыми символами в зеркальном написании.

Через экран вновь протягивается рука в перчатке и нажимает паузу. Поднимаю мрачный взгляд на Леонхашарта.

— Даже если вы придумали тему для разговора, я бы предпочла продолжить занятие.

— Почему с кандидатом Илантихом вы мило беседовали, а со мной не желаете? — Леонхашарт снова наклоняется, приближая ко мне рога.

— Потому что разговор с ним не мог транслироваться на весь Нарак.

— Вас это смущает?

— Мне это не нравится. Как вы видите, других кандидатов отбора рядом нет, протокол не нарушается, вы можете идти дальше заниматься своими делами. Не смею вас отвлекать.

— Я сам решаю, когда и куда мне ходить.

Тяжко вздыхаю: вот свалился мне на голову баран упрямый, а потом кто-нибудь послушает наш разговор и пришлет мне в подарок несмываемую краску… или яд за то, что не оценила местную великую цель матримониальных планов.

Включаю программу. Леонхашарт снова ставит ее на паузу. Я включаю. Он ставит на паузу.

Стянув наушники, аккуратно подхватываю ящерку и направляюсь к терминалу за соседним столом. Только усаживаюсь — Леонхашарт ставит напротив него стул и тянется ко мне, на этот раз — с прищепкой-глушилкой. Захватывает красный кристалл в зажим и садится:

— Так вы согласны поговорить?

— О чем?

Он молчит. Неужели мной заинтересовался? Только такой проблемы мне не хватает. Пусть у него тоже будет партия, в которую он хочет меня пригласить. Ну пожалуйста-пожалуйста, высшие силы или что там — пусть у него будет своя партия, и он просто ищет перспективную сотрудницу из иномирян…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Оглядываюсь на сокурсниц: они искоса поглядывают но вмешаться не пытаются, Лисса растерянно посматривает то на дверь, то на библиотекаря, то на меня — вопросительно. А пара заглянувших старших студентов, заметив Леонхашарта, моментально ретируются.

* * *

Молчащий Леонхашарт мысленно ругает себя за то, что задержался, отправляя Шаакарана и Баашара в противоположную сторону, и не услышал всех предложений Илантиха, ругает себя за то, что не ушел после вопроса Анастасии «Зачем?» Разговор получается совсем не таким, как он ожидал.

«Что делать? Спрашивать, на кого она работает, рано — уровень доверия не тот, и есть риск спугнуть раньше времени… — Леонхашарт скользит взглядом по скептически вздернутой бровке Анастасии. — А о чем еще?»

С девушками ему никогда не приходилось искать тем для разговора — они сами щебетали, спрашивали, просили — в общем, ему оставалось только кивать, мотать головой и бросать короткие реплики. Можно было даже не слушать, просто делать скучающий, задумчивый или рассеянный вид.

А тут время поджимает: скоро Шаакаран поймет, что в спортзале (самом далеком от библиотеки помещении) кисы нет, и бросится разыскивать ее по всему сектору.

— Что вы думаете по поводу предложения Илантиха? — Леонхашарт сцепляет напряженные пальцы, радуясь тому, что хотя бы за выражением лица благодаря шлему следить не нужно. Чувствует он себя тревожно, словно это не он допрашивает, а наоборот. — Собираетесь его принять?

Искренне засмеявшись, Анастасия качает головой:

— Нет. Зачем? Кстати, — она склоняет голову набок, тяжелые блестящие волосы соскальзывают с плеча. Леонхашарт оцепенело следит за изменением блика на них, за тем, как в глазах Анастасии вспыхивают алые искры его отражения. — Вы обещали мне материальную компенсацию от Шаакарана. Уже перевели?

— Нет, не успел, — признается Леонхашарт. Он не может отвести от нее взгляда, не может подобрать слов.

«Спросить ее о доме? Но даже если она в чем-то солжет, я не знаю ни Земли, ни Эерана, чтобы ее уличить…»

— Что же вы так? — в вопросе Анастасии ему чудится насмешка, хотя лицо у нее серьезное.

— Зачем вам сейчас деньги? Вы еще только учитесь, — Леонхашарт цепляется за подходящую тему для беседы, старается не слишком концентрироваться на ее внешности, на том что во время разговора Анастасия неосознанно двигает рукой — кажется, поглаживает свою ногу.

— О будущем надо думать заранее, еще на стадии обучения. Кстати, у меня дома остались накопления, возможен обмен? Например, я вашим агентам на Земле отдаю свои деньги, а вы мне здесь взамен них выдаете местные? — бодро предлагает Анастасия и смотрит на Леонхашарта своими темными выразительными глазами. — Это возможно?

Леонхашарт чуть не произносит «Да», хотя не знает, производят ли обмен таким образом — он об этом точно не слышал. Но в целом идея здравая — можно без лишних проблем законным способом получать средства и собственность в других мирах.

— Не знаю, — отзывается Леонхашарт, и Анастасия скептически задирает бровку:

— Простите за нескромный вопрос, архисоветник, а что вы вообще знаете? Что ни спрошу — вы не в курсе, не интересовались. Как вы работаете на своем посту?

ГЛАВА 15

Оторопевший Леонхашарт утешается мыслью: «Хорошо, что я надел глушилку, иначе этот разговор разнесли бы на весь Нарак».

К такому обращению девушек он, самый завидный жених Нарака, не привык. Они, бывало, язвили, когда Леонхашарт задевал их отказом или недостатком внимания, но Анастасию он ничем не обижал, да и демоницы язвили более деликатно, не забыв упомянуть о его многочисленных достоинствах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Леонхашарт продолжает смотреть на Анастасию. «Красивая, но язвительная до ядовитости… вот кому-то не повезет стать ее мужем. Хотя для воспитания Шаакарана — самое то. Если, конечно, не уличу ее в шпионаже, — он откидывается на спинку стула. — Нет, пожалуй, Шаакарана жалко ей отдавать: у него душа ранимая, уши уже после первой встречи полысели настолько, что шерсть наращивать пришлось».