Земля лишних. За други своя - Андрей Круз

– Начали разгрузку, – сообщил я в рацию.

Ничего на первый взгляд не произошло, но на стационарной радиостанции на столе Дворжака замигала красная лампочка у надписи «Malfunction»,[11] загудел зуммер.

– Что за черт! – нахмурился лейтенант.

– Что случилось? – с неменьшей озабоченностью в голосе спросил я.

– Радиосвязь… – показал он на серые блоки рации.

Мои руки уже сжали рукоятку ПСС, потянули пистолет из брючного кармана. Из кобуры или подсумка доставать слишком заметно было бы: характерное движение – любой военный насторожится, а просто из бокового кармана очень не по-военному. Пистолет извлечен, но я телом закрываю его от лейтенанта.

– Дворжак, мне не нравится это, – подбавил я еще нервов в голос. – Проверьте телефон.

Я говорил это ему и заодно в прижатый к горлу микрофон, для Раулито, который после этих слов начал считать до десяти и откинул крышку над красной кнопкой, над которой сверху была проставлена единица.

Дворжак потянулся к телефонному аппарату аж с четырьмя разноцветными трубками и множеством лампочек, стоявшему слева от него, вынужденно повернувшись ко мне затылком. И этого было достаточно. Я поднял ПСС, прицелился ему в затылок и нажал спуск. Щелк!

Пистолет слегка трепыхнулся в руке, стальная пуля патрона СП-4 пробила череп и углубилась в мозг, убитый начал заваливаться в сторону на вращающемся стуле. Я придержал его левой рукой, ухватив за шиворот, навел ПСС в голову спавшего на столе и зашевелившегося было контролера, и вновь дважды потянул спусковой крючок. Щелк-щелк. Две пули пробили череп, я даже услышал звук их ударов в кость, и убитый просто перестал шевелиться, оставшись в той же позе, в которой спал. Как будто ничего и не изменилось – только два ручейка крови, смешиваясь в волосах, стекали на скрещенные руки и столешницу.

В этот момент я услышал отдаленный взрыв, и на четырехтрубочном телефоне погасли несколько лампочек, а в коридоре отключился свет. Именно этот взрыв должен был заставить повернуть головы патрульных в машинах, и сейчас их начали убивать окружившие их переодетые егеря, стреляя в затылки пулеметчиков и прямо через их люки забрасывая РГН в машины. Машины-то бронированные, ни осколочка не вырвется наружу, всем, кто внутри, – хана сразу.

Еще этот взрыв заставил контролера в холле повернуть голову, и он получил пулю в затылок из пистолета с глушителем от Луиса. И этот же взрыв послужил сигналом для Дмитрия, стоящего прямо в дверях в дальнем конце коридора и целящегося в открытую дверь караулки из «шмеля». Я знал об этом, поэтому заткнул уши ладонями, открыл рот и присел за массивной стойкой с аппаратурой. Грохнул тяжкий выстрел, и через доли секунды донесся страшный, словно кувалдой по всему мирозданию, взрыв за стеной. Посыпались лампы дневного света с потолка, штукатурка со стен, погасли все до единого мониторы камер слежения.

Снаряд из РПО-А по мощности взрыва равен фугасному из танковой пушки, только он еще и термобарический. Сначала из разорвавшегося снаряда по помещению разлетается облако аэрозольного взрывчатого вещества, а потом оно детонирует. Температура в области взрыва подскакивает до трех тысяч градусов, а давление зашкаливает все мыслимые пределы. Уцелевшие при таких взрывах бывают, но редко, и всегда – при взрывах на открытой местности, не в помещении. Капитальная бетонная стена между мной и караулкой устояла, но кто мог уцелеть там, куда угодил снаряд, – не знаю. Никто, скорей всего.

Я знал, что в этот момент егерские снайперы с «винторезами» прямо из дверного проема «сессны» расстреливают часового возле вертолетов, а патрульные вездеходы уже, скорее всего, обезлюдели. Бонита уже разнесла ретранслятор, сменила магазин и собирается вести огонь по антенне радиолокатора. Маноло и Карлос заблокировали коридоры второго этажа и готовы расстрелять все, что попытается туда высунуться. Дмитрий отбросил пустую трубу РПО и вскинул к плечу помповый гранатомет, придуманный специально для зачистки помещений. Я же забросил ПСС в один из подсумков, сдернул с плеча «девятку», откинув плечевой упор, и, взяв автомат на изготовку, вышел в коридор. Глянул в сторону караулки, махнул рукой Дмитрию – мол, «продолжаем по плану».

В караульном помещении висел серый дым, смешанный с бетонной пылью, все было разнесено, мебель раздавлена и изломана ударной волной. Кругом были очаги маленьких пожаров, на полу вперемешку валялись топчаны, тела убитых, их оружие. На многих горела одежда, запах крови пробивался даже сквозь гарь.

Я вошел в караулку короткими шагами, высоко поднимая носки, не опуская автомата ни на секунду. Это было помещение бодрствующей смены, за дверью – помещение отдыхающей. Применить по следующей комнате «шмель» не получится: расстояние слишком маленькое. Но еще несколько секунд у меня есть, потому что если там люди, то им надо сообразить, что же случилось.

Я взял дверь в следующую комнату на прицел, замер. Дмитрий вскинул гранатомет, похожий на уродливый обрез, и в дверной проем улетела первая граната – и тут же, следом, вторая. Двойной их разрыв прозвучал совсем не так впечатляюще, как я ожидал. А я в это время, опустив автомат, повисший на ремне, крест-накрест рванул кольца из двух «эфок», подскочил к двери и разом отправил их в соседнюю комнату. После чего мы отскочили оба, укрывшись за поворотом стены.

Крик, снова взрывы – и дикий вопль, словно кого-то режут пополам по живому. Дмитрий, успевший ловко втолкнуть в магазин своего оружия еще две гранаты, вновь подскочил к двери и, даже не заглядывая в проем, трижды в него выстрелил, а затем, отшвырнув гранатомет себе под ноги, схватился за автомат.

Новые взрывы прозвучали очередью, и опять мой прыжок, и еще две «эфки» покатились за стену.

Там даже не орали уже: сыпалось стекло, слышались стоны, дым валил из двери, как из-под крышки кипящей кастрюли. Именно в этот дым мы пошли вдвоем, держа автоматы на уровне глаз, готовые убивать все, что может пошевелиться.

– Входим!

Я – ведущим, Дмитрий – ведомым. Вошел в проем, остановился, сместился влево, давая место напарнику, разбирая секторы огня. Кто-то все же приподнялся из-за топчана – я даже не успел разглядеть кто, как вбил две пули в показавшуюся голову. Двойное попадание отбросило противника назад, на каменный пол со звонким стуком упала винтовка. Дважды ударил короткими очередями автомат Дмитрия, но это уже «контроль». Два тела на полу дернулись от попаданий, но больше ничего не произошло.

– Зачищай, – скомандовал я.

Я сдвигаюсь еще дальше влево, стараясь держать все помещение под прицелом. Дмитрий идет вперед, осматривая лежащих. Трупы, сплошные трупы, все в крови, на всех дымится изорванное осколками обмундирование.

Дмитрий занимает позицию в дальнем правом углу, всаживает еще одну очередь в убитого мной и еще в кого-то, кого я не вижу. Передо мной слева еще три тела. Поочередно навожу каждому в голову красную точку коллиматорной марки, нажимаю на спуск. Пули тяжелые, мне видно, как дергаются головы и как на каменную плитку выплескивается кровь после попаданий. «Контроль» благородным не выглядит, и в кино такое снимать нельзя, но по жизни он обязателен, иначе когда-нибудь схватишь пулю в спину. Будет больно и обидно. Или просто мертво.

– Чисто, – это Дмитрий.

Но автомат не опускает: так и водит стволом по телам.

– Чисто, – подтверждаю я и сразу обращаюсь по связи ко всем: – Всем – общий доклад!

– Луис, – послышалось в наушнике. – В правом крыле чисто, двигаюсь на второй этаж.

Сразу же, почти перебивая друг друга, прозвучали еще два доклада:

– Маноло. Левый коридор второго контролирую.

– Карлос. Правый коридор второго этажа контролирую.

За ними откликнулась Мария Пилар. За нее я волновался и меньше всего – потому что далеко и спряталась, – и больше, потому что… Ну понятно, в общем.

– Бонита. Часовой у ворот поражен, он высунулся. Антенна уничтожена, антенна РЛС уничтожена.

– Рауль, – услышал я голос подрывника. – Телефонная связь и подача электроэнергии прерваны.

– Дмитрия вижу, – подвел я итог и сразу начал раздавать указания: – Бонита и Рауль – оставаться на месте, Дмитрий и Луис – завершить зачистку второго этажа. Всех пленных гражданских выгонять на поле – потом найдем, где запереть.

Луис побежал на выход, а я достал из кобуры лежащего на полу солдата «беретту» с запасным магазином и вышел в переднюю комнату, куда попали из «шмеля». «Контроль» и здесь необходим, но патронов для «девятки» у меня маловато. Осмотрел и взвел трофей. Пистолет новенький, стандартный армейский М9. Ну да ладно, чего на него смотреть? Он мне для другого нужен…

Покончив с «контролем» во второй комнате, я вышел в коридор, выбросил пистолет, направился к холлу. Вообще-то прибывшие должны были уже выйти на частоту. С поля стрельбы не слышно – должно быть, закончили. Замер у самой двери: неохота из коридора в холл без радиоопознания выходить.