Клон - Леонид Могилев

— Пока не увлекся своей идеей дурацкой, похаживал. Дело молодое.

— Про армию он что-нибудь рассказывал?

— Поверите или нет, но он близко знал Дудаева.

— Да ну? — Межин изобразил полное недоумение, да так, что Аносов заподозрил неискренность.

— В Эстонии он служил. Там и приметил его генерал. Откуда на аэродроме чеченцы? Только по недосмотру. А этот как-то оказался. Вот генерал и стал мыть ему мозги исторической родиной. Книжки первые дал.

— Дальше.

— Если вы в плане культуры, то в последнее время Славка читал только журналы «Солдат удачи», «Ружье», справочники для спецназа. Пить совсем перестал. Кроссы бегал.

— А чем у тебя занимался?

— Товароведом был. Экспедитором. Тогда на сахаре мы хорошие бабки сделали. А потом его кинули.

— Как?

— Я его в Тольятти послал, а ему предложили по пути двадцать процентов с цены. А потом в деньгах опустили.

— Много?

— Две штуки.

— И что?

— Он мне как бы должен стал.

— Дальше.

— Я ему говорил, не бери в голову, отработаешь… Тогда-то он и подался в наемники. Чтобы отдать быстрей.

— Не отдал?

— А вы как думаете?

— Личные вещи какие-нибудь остались? Бумажки, одежда, фотографии любимых?

— А он вернется?

— Нет, Коля. Уже нет.

— И что он натворил?

— Кроме стрельбы в милиционеров?

— Кроме.

— Он, Коля, Родину предал. Соловьев в лесопосадках, что в пятнадцатом микрорайоне, и мужиков у пивнушки. Мне еще по городу погулять охота. А тебе спекулировать. Помоги…

Так продолжали они беседовать около часа, и визит его к господину Аносову неожиданный, лобовой допрос, мгновенный и жесткий, дали результат. Николай Аносов пообещал не разглашать государственную тайну, а полковник Межин получил царский подарок. Бывший товарищ Старика открыл сейф и достал оттуда блокнот. Телефонные номера и адреса всех знакомых врага народа Старкова за прошедший период. Через час, в пивной на углу Толстого и Разина, Межин прочел: Тебердинский переулок, шесть-восемь. Ростов-на-Дону. Пакамане Лоретта Альфонсовна. И номер телефона.

По бывшему месту проживания, в квартире на восьмом этаже, от Вячеслава Старкова не осталось ни уха, ни рыла, ни автобусного талона. Тем более что в ней недавно произвели ремонт.

Летаргия продолжается

После того как участником Кавказского инвестиционного фонда стал лорд Макальпайн, определенные круги в Москве выразили желание поднять планку со своей стороны. Некий флер государственной заинтересованности в консорциуме помог бы Кремлю решать другие важные задачи. Именно для встречи с представителем московских деловых кругов, бывшим публичным политиком, и направлялся тот, кто стал Исой Бараевым. После встречи он должен был немедленно вылететь в Чечню, чтобы передать суть разговора на борту правительственного лайнера.

Полетный лист в этот раз совершенно не соответствовал действительному составу участников делегации, а оперативно определить качество и количество подмены не удалось — противной стороной были предприняты меры конспирации. Посадка на борт совершалась непосредственно на летном поле, из черной «Волги», подкатившей к грузовому отсеку. Именно через него, прикрытые от наблюдения, входили на борт пассажиры. Примерно так же они покинули самолет, спешно вернувшись из Тарту в Москву. Официальная версия — неисправность лайнера.

Иса Бараев был раскрыт именно на этой встрече, поскольку для выхода на бывшего члена Политбюро, одного из прорабов перестройки, агента влияния ЦРУ, требовался сложный трехступенчатый пароль. Его должен был знать настоящий Иса. Это был провал.

…Недвижно, как камень, лежал на морском дне еж. Немного травы, кусочки раковин, зацепившиеся за его иглы, маскируют ежа. Если волны выбрасывают ежа на берег, он может, цепляясь иглами за грунт, передвигаться по твердой земле. Запас морской воды внутри тела позволяет ему довольно долго находиться на берегу… Несколько часов. Или лет… Или столетий. Прилепиться к стене зиндана и стать невидимым, а потом, когда уйдут охранники и оставят открытым люк, выползать. Где-то здесь должна быть вода. Изредка доносится ее запах сквозь смрад и глумление.

Больше всего он любил прекрасную красно-коричневую морскую звезду. Прожорливый разбойник — ну и что ж? Она нападает на моллюсков, мелких рыбешек, даже на колючих морских ежей и защищенных панцирем крабов, крепко хватая их своими лучами, покрытыми присосками. Но как она упоительно красива…

Иван Иваныч

Район, где следовало искать Старкова, легко просчитывался. Да и местность простая, никакой еще почти зеленки, до гор далеко. Но только местность эта была на данный момент ничейной — ни той власти, ни этой. Скольжение по краю и поиски несбывшегося. Район выбран целесообразно и намеренно.

У Старкова остался еще последний ресурс. Людской. Он этих людей подставлял сейчас, вырывая из их простого с виду существования. Но чтобы «поставить» эту агентуру, он в свое время угробил массу времени и рисковал головой каждый раз, так как работать приходилось на интуиции. Он не ошибся ни разу. Все его окружение ближнее, все бывшие на виду контакты сейчас профильтровывались, и только хаос военный не давал возможности заблокировать Старкова окончательно, запереть в каком-нибудь ауле, взять.

Тем более что тот, кто назывался Исой Бараевым, растворился в зыбком ночном воздухе.

Старков отправлял сейчас журналиста вместе со своим человеком в Грозный. И если Перов не возвращался, пропадал, он ему в том большом последнем деле помочь не мог. Не фартовый человек. Зряшный. И курс молодого бойца, ускоренный и жестокий, должен был ему преподать Иван Иваныч, который после уйдет по другому каналу на Большую землю. Его командировка заканчивалась. А Ивану сбегать в столицу и обратно — раз плюнуть. То есть примерно половина шансов у него была, а это очень много. А вещь, которую они должны были принести, дорого стоила.

…Ивана я признал за своего сразу. Армеец русский, как из-под земли появившийся перед нами.

— Расскажи мне, Ваня, кто такой Старков?

— А зачем тебе?

— Интересно.

— А сам он что говорит?

— Он надо мной смеется.

— Он над тобой иронизирует. Он человек ироничный.

— Так расскажи мне. Что он за человек и кому служит?

Иван Иваныч остановился, присел на пенек, как странник, и навострился снимать сапоги и перематывать портянки. На меня он не смотрел. Я тем временем добрался до пластиковой бутылки и отпил воды.

— Тебя что, Славка не учил, как воду расходовать?

— Во-первых, не успел. А во-вторых, сейчас же привал.

— Я старший по группе и никакого привала не объявлял. Тем более не дозволял пить.

Я поперхнулся и баллон спрятал.

— То-то же. В Грозном не напиться, не поесть, ни бабу вздрючить. Не город, а мираж сплошной.

— У тебя, Иван Иваныч, никаких больше желаний не имеется?

— Ни единого.

— Ну ладно. Я пошел.

— Куда? Сидеть.

— Я пойду потихоньку, а ты догоняй.

— Член твой догоню. Больше от тебя ничего не останется. Ты же по минам ходишь. По растяжкам.

— А ты будто понимаешь, как надо ходить?

— Так. Сесть и не двигаться. Я тебе сейчас про другое расскажу. Я механик. При танках служил. На прошлой войне был и на этой. Про прошлую не буду. Неинтересно. А про эту слушай. Ввели нас. Поначалу легко все шло. Идут коробочки, пехота на месте, огневые точки давят. Потерь практически нет. Комарово, Горагорск и далее. А потом начались дела. Под Керсалаюртом начались ПТУРы. То есть война по-настоящему. Под Ачхой-Мартаном пожгли нас немножко. Тогда мы приостановились и в шесть залпов весь этот юрт снесли. Получили от начальников по головам. Но ничего. Под Старым Ачхоем меня на танк пересадили. У нас «шестьдесятдвойки». На них активной брони нет и автоматики. Места много. Открывай люки, при попадании избыточного давления нет. Башни как решето, экипажи побиты, а танки живы. Я водилой стал.

Под Алханюртом стреляли до изнеможения. Свой сектор сравняли с землей. Пошли дальше. Про танкистов по телевизору вообще ничего не говорят. Только сгоревшие машины показывают. А ведь не так. Под Урус-Мартаном нарезали нам сектор. У ваххабитов и ПТУРы, и зенитки. Сравняли. Пошла пехота, чехи опять ожили. Нас снова на прямую наводку, и до остервенения. Больше никто там не вякнул. Флаг над школой повесили. Я уже не мог машину покинуть, поскольку из всего экипажа один остался, а пополнение пришло, и толковое, но я остался в танке.

Под Дуба-Юртом сидели в обороне. Волчьи ворота видел по ящику? Не видел? А, так ты здесь сидел. Ну, поздравляю. Высота 950,8. Известная на всю страну высота. Там наши пехотой прикинулись. Ну как прикинулись? Попали в окопы и духов не пустили. Я на ту высоту по недоразумению не попал.