Мечтают ли андроиды об электроовцах? - Филип Дик

Чтобы вызвать департаментскую труповозку, потребовалось не больше двух минут. Люба изумительно пела, думал Рик, выходя из кабинки. Не понимаю, ну чем таким она, с ее блистательным талантом, угрожала нашему обществу? Да при чем тут талант, поправил он себя, дело тут совсем не в таланте. Угрозу представляет она сама, Люба. И Реш, он тоже представляет собой угрозу, по тем же самым причинам. А потому мне нельзя вот так сразу, в одночасье, бросить работу в департаменте, бросить на половине начатое дело.

Протискиваясь сквозь толпу, Рик издали увидел, что кто-то – кто-то из посторонних, отнюдь не Реш – прикрыл лицо распростертой на полу фигуры своим пиджаком.

– У меня прямо руки чешутся вас протестировать, – сказал он Решу, стоявшему чуть поодаль с серой тощенькой сигарой в зубах. – И я молю Бога, чтобы Гарланд оказался прав.

– Да вы меня и вправду ненавидите, – поразился Реш. – Почему? С какой такой стати? Полчаса назад, когда я вытаскивал вас с Мишн-стрит, спасал вашу жизнь, никакой ненавистью даже и не пахло.

– Я различил нечто вроде системы. В том, как вы убили Гарланда, а потом – Любу Люфт. Вы убиваете совсем не так, как я, убиваете, даже не пытаясь… ладно, хрен с ним, теперь я понимаю главное – вам нравится убивать. По любому, пусть и мельчайшему, поводу. Будь у вас хоть самый микроскопический предлог, вы и меня бы убили. Потому-то вы так хотели, чтобы Гарланд оказался андроидом, – это дало бы вам возможность его убить. Любопытно, что вы будете делать при неблагоприятном исходе теста Бонели? Убьете себя? А что, с андроидами такое бывает. Редко, но бывает.

– Да, – кивнул Реш. – Вы только проведите тест, а все остальное я беру на себя.

Толпа расступилась, пропуская к безжизненному телу Любы двоих полицейских, один из которых узнал Рика и помахал ему рукой. Ну что ж, горько усмехнулся Рик, теперь мы можем и удалиться. С приятным сознанием честно исполненного долга.

На полпути к зданию оперного театра Реш неожиданно остановился и протянул Рику свой лазер.

– Пусть эта штука побудет пока у вас, – сказал он. – Чтобы вы могли сообщить мне любые, пусть и самые неблагоприятные, результаты тестирования, ничуть не опасаясь за свою жизнь.

– А как же вы тогда себя убьете? – спросил Рик, засовывая лазер в карман. – Ведь никак нельзя поручиться, что эти самые результаты окажутся для вас благоприятными.

– Я задержу дыхание.

– Матерь Божья, да это же просто невозможно!

– Почему же невозможно? Теряющий сознание человек обязательно начинает дышать из-за непроизвольного вмешательства блуждающего нерва, а у андроидов такого механизма нет, – деловито объяснил Реш. – Разве вам не рассказывали этого при подготовке, во вводном курсе?

– Ну да, понятно, но умереть подобным образом…

– А что тут такого? Смерть наступает абсолютно безболезненно.

– И все равно это как-то… – Рик замолк, не в силах подыскать нужные слова.

– Не бойтесь, – успокоил его Реш, – я абсолютно уверен, что эта проблема так и останется чисто теоретической.

Они вошли в театр и поднялись на крышу к припаркованной там машине.

– Я бы предпочел, чтобы вы использовали тест Бонели, – сказал Реш, садясь на водительское место.

– Как? Я же ничего в нем не понимаю.

И мне пришлось бы полагаться на твою интерпретацию полученных результатов, добавил про себя Рик. А это полностью отпадает.

– Вы ведь не станете скрывать от меня правду? – встревоженно спросил Реш. – Если я окажусь андроидом, вы мне так прямо и скажете?

– Само собой.

– Дело в том, что я действительно хочу это знать. Я должен это знать. – Реш раскурил потухшую сигару и поерзал на сиденье, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. – А вам и вправду нравится эта картина, на которую смотрела Люба Люфт? – спросил он без всякой связи с предыдущим разговором. – Скучная какая-то. Я и вообще не большой любитель реалистического искусства, мне нравится Пикассо и всякое такое…

– «Переходный возраст» написан в тысяча восемьсот девяносто четвертом году, – оборвал его Рик. – В те времена не было еще ни Пикассо, ни всех этих авангардистских направлений.

– Но другая-то картина Мунка – та, где человек кричит и зажимает себе уши, – уж ее-то никак не назовешь репрезентативной.

Вместо ответа Рик открыл свой чемоданчик и достал из него тестирующую аппаратуру.

– Сложная штука, – уважительно заметил Фил Реш. – А со скольких вопросов можете вы прийти к надежным выводам?

– Как правило, с шести-семи. Приклейте эту штуку к левой щеке. – Рик протянул Решу липкий диск датчика. – Покрепче. А этот фонарик должен светить прямо в уголок вашего левого глаза. Не двигайтесь и старайтесь по возможности не двигать глазами.

– Рефлекторные флюктуации, – догадался Реш. – Никак не на физическое раздражение – вы, к примеру, и не думаете измерять расширение зрачка. Собственно говоря, я и так знаю, что вас интересует моя реакция на вопросы, то есть на раздражение вербальное. Одним словом, вы будете измерять, как сильно я дергаюсь от смущения или негодования.

– А вы можете контролировать свою реакцию? – поинтересовался Рик.

– Вообще-то нет, ну разве что ее позднейшую стадию, ту, которая установится секунд через десять. А что касается начальной амплитуды, она не поддается сознательному контролю. И если я… извините меня за чрезмерную болтливость, просто я сейчас немного взбудоражен.

– Ничего, ничего, – великодушно улыбнулся Рик, – говорите сколько хотите.

Говори что хочешь и сколько хочешь, подумал он. Договори себя до могилы – или куда уж там девают мертвых андроидов. Делай все, что тебе заблагорассудится, для меня это не имеет никакого значения.

Реша не пришлось долго уговаривать.

– Окажись я андроидом, – сказал он, – ваша вера в человечество стала бы еще прочнее. Но так как этого не произойдет, вам бы стоило заранее сформулировать некую теорию, которая объясняла бы…

– Сейчас я задам вам первый вопрос, – оборвал его Рик; его аппаратура была уже установлена и налажена, стрелки приборов нервно подрагивали. – Время реакции имеет решающее значение, поэтому отвечайте как можно скорее.

Первый вопрос он выбрал по памяти, не заглядывая в типографский вопросник. Тестирование началось.

Рик посидел немного в задумчивости, а затем собрал аппаратуру и запихнул назад в чемоданчик.

– Я не буду ничего спрашивать, все понятно по вашему лицу, – сказал Фил Реш после долгого, почти судорожного вздоха облегчения. – Ладно, – он протянул руку ладонью вверх, – теперь вы можете вернуть мне оружие.

– Видимо, вы были правы, – пожал плечами Рик. – В смысле намерений Гарланда восстановить нас друг против друга.

Он чувствовал себя выжатым как лимон. И физически, и психологически.

– Так вы сформулировали для себя новую теорию? – с легкой ехидцей поинтересовался Реш. – Ту, что объяснит меня как законную часть рода человеческого.

– В вашей способности к эмпатии, сопереживанию есть некий дефект. Дефект в области, не охваченной нашим тестированием. А конкретно – ваша чрезмерная ненависть к андроидам.

– Ну кто же будет на это тестировать?

– А может, и стоило бы.

Такая мысль была для Рика внове. Убивая андроидов, он не испытывал к ним ни малейшего сочувствия и всегда считал самоочевидным, что вся, до самых глубин, его психика воспринимает их сугубо рациональным образом – как очень сложные, очень умные механизмы. Вещи. А теперь вдруг выяснилось, что для него все же есть некая разница между андроидами и бездушными вещами, для Фила Реша нет, а для него – есть. И Рик нутром своим ощущал, что прав он, а не Реш. Сопереживание с рукотворной конструкцией? – спросил он себя; с вещью, которая всего лишь притворяется живой? Но Люба Люфт казалась не менее живой, чем любой из живых людей, в ней не было никакого притворства.

– А вы отдаете себе отчет, – прищурился Фил Реш, – что это будет? Что будет, если мы включим в наш диапазон эмпатии и андроидов, наряду с животными?

– Мы окажемся беззащитными.

– Абсолютно беззащитными. Эти новомодные «Нексусы-шесть»… да они попросту сметут нас с лица земли. Вы, и я, и все наши коллеги, охотники – мы стоим между «Нексусами-шесть» и человечеством, как барьер, не позволяющий им смешиваться. Кроме того… – Он смолк, заметив, что Рик снова достает свою аппаратуру. – Я думал, что с тестированием уже покончено.

– Я хочу задать пару вопросов себе, – объяснил Рик. – А вы снимете отсчеты. Просто скажете мне, что показывают стрелки, а выводы я сделаю сам. – Он прилепил к щеке датчик и поймал луч уголком глаза. – Ну как, вы готовы? Следите за стрелками. На время задержки придется плюнуть, сообщайте мне амплитуду отсчета, и только.

– Хорошо, Рик, – кивнул Фил Реш.

– Я спускаюсь на лифте вместе с только что пойманным андроидом, – громко сказал Рик. – И тут, совершенно неожиданно, этого андроида убивает некто третий.