Черные хирурги - Николай Леонов

Собственно говоря, Гуров ждал удобного случая несколько дней. И он наконец представился. Сыщик взял за обыкновение, закончив до восьми утра уборку территории, делать последний обход. Высматривал, не пропустил ли где чего, не задуло ли ветром какую бумажку в траву или ко входу. Вот тут у входа он как раз и оказался в нужное время и в нужном месте. Марина Владиславовна приехала утром на частнике с уймой приобретенных для нужд центра хозяйственных вещей. Естественно, она уронила один из пакетов, пытаясь взять из машины все сразу. Оказавшийся рядом Андреич с готовностью бросился на помощь.

Это был наконец представившийся случай впервые попасть куда-то еще в здании, кроме кабинета Казанцева и кадров. Разговорившись на общие темы, Гуров с удивлением заметил приготовленные на выброс три электрических чайника. Быстро выяснив неисправности, Гуров забрал их к себе и через час принес два в рабочем состоянии, собранных из трех неисправных. Только у одного из них перегорел нагревательный элемент.

За несколько дней работы Гуров внимательно присмотрелся к работникам центра. Обычные женщины и девушки, все приходили к восьми и уходили в пять. Общаясь с персоналом, Гуров убедился, что никто из них не тянет на роль патологоанатома, который по ночам потрошит трупы несчастных. Психологически он как-то по-другому представлял себе этого человека. Кроме того, этот человек должен был дежурить тут по ночам. То есть приходить вечером и уходить утром.

Проблема была еще и в том, что квартиру напротив центра пришлось оставить, убрав и всю свою аппаратуру слежения. Опасаясь тщательных проверок, вплоть до слежки со стороны подозрительного Саенко, Гуров не рискнул давать такой повод для недоверия. Рано или поздно, но кто-то из преступников засек бы дворника, входившего в подъезд дома, окнами выходившего на Реабилитационный центр. С аппаратурой было бы все проще.

Еще Гуров пытался очертить круг причастных к преступлениям внутри самого центра. Директор, Эдуард Аркадьевич Кузнецов, неизбежно причастен. Это понятно. Подозрительный Саенко не только при делах, но и, судя по всему, выполняет функции службы безопасности. Казанцев? То, что он не согласовал прием на работу нового дворника и вызвал неудовольствие Саенко, дает шанс полагать, что он непричастен. Возможно, занимается лишь общими, официальными вопросами Реабилитационного центра. Сестра-хозяйка?

Еще недавно она была красивой женщиной, да и сейчас, когда ей было под пятьдесят, следы этой красоты были видны. По взглядам, по интонациям, когда Гуров пару раз был свидетелем общения Марины Владиславовны с директором, он понял, что этих двух людей что-то связывает, помимо должностных обязанностей. Точнее, связывало.

Полагать, что сестра-хозяйка причастна к преступлениям, оснований не было. Простая логика говорила, что чем меньше людей вовлечено, тем спокойнее. Смысла не было включать ее в схему. Могла сестра-хозяйка не знать про хирургический кабинет в подвале? Теоретически – вполне. Гуров уже понял, что Марина Владиславовна не в полной мере выполняла обязанности завхоза. Его ей, по крайней мере, не подчинили. Окраской кованых элементов забора занимался сам Казанцев. Он общался с наемными мужиками, он контролировал их работу. Значит, сестра-хозяйка отвечает только за внутренние вопросы. Допустим. Есть ли вход в операционную из здания? Может и не быть. Знает она, что существует вход в полуподвальную часть здания со стороны двора? Конечно. Но если уличные вопросы, вопросы ремонта здания, проблемы технических коммуникаций, теплового узла и все такое прочее ее не касаются, то запросто может быть, что сестра-хозяйка не интересуется этим помещением. Дела ей до него никакого нет.

Другое дело – прошлое Марины Владиславовны. Наверняка она была любовницей директора. В прошлом. Молоденькая медсестра, любвеобильный врач, который пошел в гору и стал тащить свою любовницу следом за собой по карьерной лестнице. Нормальная ситуация. Стал здесь главврачом, и ее привел за собой. А потом отношения стали охлаждаться. Или любвеобильности в Кузнецове поубавилось в силу возраста, или завел кого помоложе. Нет, тут бы брошенная любовница начала беситься. А взбешенная женщина способна на любой поступок, на любое безрассудство. Нет, тут другая ситуация. Либо преданная и тайно влюбленная помощница, либо настолько любящая, что готова и охлаждение пережить, лишь бы быть рядом. Гуров решил, что по всем этим логическим ходам можно поспорить, но верно главное – Марина Владиславовна ни сном ни духом не ведает о темных делишках, которыми руководит ее обожаемый шеф.

По поводу сестры-хозяйки сыщик решил не мудрствовать. Сближаться на хозяйственной почве, радостно помогать, идти навстречу во всех ее просьбах. Главное, бывать почаще внутри здания, и бывать мотивированно.

Глава 8

– И что? Так прямо и приехал их начальник и велел все переделать? – Немного ошарашенный Казанцев смотрел на исправленные «косяки» в отделке цоколя здания.

– А с ними иначе нельзя, – убежденно заявил Гуров. – Только дай повод. Договор-то наверняка стандартный с ними заключен, вот я и подумал…

– Ладно, Павел Андреевич, – хлопнул дворника по плечу Казанцев. – Выручили вы меня. Есть у меня предложение: пойти вечерочком хорошего пива попить. Как вы?

– Как бы не по рангу дворнику с заместителем главврача в бары ходить… – спровоцировал Гуров рыжего.

– Да будет вам, – отмахнулся Казанцев. – Мы людей не по должности привечаем, а по пользе для общего дела. Это с Михалычем, вашим предшественником, я бы не пошел. А вы…

Рыжий при этих словах как-то неопределенно покрутил рукой в воздухе. Гуров благодарно улыбнулся. Что эта парочка еще придумала? Что это за посиделки такие с хорошим, добросовестным, но все же дворником?

В своих подозрениях Гуров не ошибся. Не успели они с рыжим расположиться под тентом за столиком и принять внутрь по первому большому глотку холодного пива, как на горизонте объявился и Саенко. Опять пытки начнутся, с неудовольствием подумал сыщик.

Длинный весело махнул рукой, сгреб у бармена четыре бутылки чешского пива и направился к столику.

– Прохлаждаетесь? А ну и я в вашу компанию. И со своим взносом.

Саенко буквально источал благодушие. Откупорив одну бутылку, он первым делом присосался к горлышку, опорожнив половину. С наслаждением выдохнул, вытер тыльной стороной руки рот и только потом наполнил остатками пива большой глубокий стакан.

– Ну и жарища сегодня! Спасу нет.

– Да уж, лето в этом году выдалось… – поддержал разговор Гуров, выражая свою готовность к беседе.

– Нам-то с кондиционерами в кабинетах и машинах еще терпимо, а вот вы все время на солнце, – продолжал длинный. – Как сердечко? Не подводит?

– Мы люди военные, ко всякому привычные, – усмехнулся Гуров. – На военных машинах, кстати, кондиционеров не устанавливают.

– Ну у генералов-то есть, – усмехнулся Казанцев.

– У генералов много чего есть, – согласился Гуров, пытаясь уловить, куда сейчас скатится разговор.

– Вы там тоже не старшиной роты служили, – рассмеялся Саенко. – Были делишки?

– Вот именно, делишки, – развел руками Гуров. – Нам по должности только делишки и оставались. После дел старших офицеров.

Через пять минут Гуров понял, куда весь разговор был направлен. Что на военных складах воруют, его собеседники знали и без него. А вот как он сам смотрит на все это? Насколько предприимчивый человек этот бывший старший прапорщик? Не честен ли патологически, не кичится ли своей порядочностью. Эта тема имела два информационных слоя. С одной стороны, Гуров должен был показать себя человеком, которому ничто такое не чуждо. Если можно заработать, то почему не заработать. Уверять, что он был прапорщиком на армейских окружных складах и не участвовал в воровстве, означало прослыть либо конченым глупцом, либо беспардонным вруном. Причем тоже глупым. Потому что в такое никто не поверит. Во-вторых, Гуров должен был правдоподобно сформулировать свою позицию по поводу своей исключительной порядочности в отношении своих работодателей.

Концепцию своего мировоззрения пришлось сочинять буквально на ходу. Сводилась она к тому, что государство большое и не обеднеет, а того, кто непосредственно тебя кормит, то есть твоего начальника, обманывать нельзя. Тут честность и порядочность – святое. После литра пива Гурову показалось, что изложил он понятно и достоверно. По тому, как его собеседники стали развивать эту мысль, сыщик понял, что у них мозги тоже несколько затуманены.

– Государство – абстрактный хозяин! – многозначительно подняв палец, настаивал Гуров уже непослушными губами. – А вот человек, который стоит непосредственно над тобой – вполне конкретный. Что зависит от государства в моей жизни? Только декра…ла…рируемые законы, правила и другие… нормативные акты. А вот от прямого и непосредственного начальства зависит многое. Он! Он, опери…руя этими законами и актами, может меня наградить, наказать, уволить или совсем в порошок стереть.