Балтийские короли - Константин Николаевич Буланов

на перевооружении устаревших крейсеров. Особенно тех, что прозябали очень далеко от столицы, на задворках империи. Тем не менее, за целый час боя и с его борта умудрились поразить «Дрезден» не менее чем десятью снарядами, правда, получив в ответ штук тридцать. Но если немецкий бронепалубник уже черпал воду через две подводные пробоины, то главный броневой пояс «Богатыря» с легкостью пережил полдесятка влетевших в него 105-мм снарядов. Тогда-то фрегаттен-капитан Людеке и решил воспользоваться единственными двумя преимуществами своего корабля — скоростью и торпедами.

Поскольку крейсера типов «Богатырь» и «Варяг» рождались на немецких верфях, он прекрасно знал, что эти внешне практически неотличимые корабли, не имели торпедных аппаратов вовсе. Их уделом были артиллерийские дуэли с заведомо более слабыми «эльсвиками» и миноносными кораблями. С чем, судя по итогам войны России и Японии, справились они отлично. Но вот сейчас демонстрируемый экипажем вражеского крейсера результат не вызывал у Фрица Людеке особого трепета перед таким, вроде как грозным, противником. Поэтому он и решился на отчаянный рывок, что мог бы прекратить постепенное избиение его «Дрездена» с печальным конечным итогом. Ведь как бы плохо ни стреляли русские, целее его корабль с каждой новой минутой боя отнюдь не становился. Противная сторона, конечно, тоже страдала. Причем, от куда большего числа попаданий. Но вот почему-то, ни тонуть, ни взрываться, ни даже снижать темп ведения огня, судя по всему, не планировал. Тогда как свои орудия начали тявкать заметно реже — сказалась исключительно ручная подача боеприпасов из погребов. Те номера расчетов, кто не погиб и не был ранен в результате разрывов чужих фугасов, попросту выбились из сил, ежеминутно подавая наверх десятки снарядов, которые были отнюдь не бесконечны. Не менее трети боезапаса уже успели расстрелять, не сказать что впустую, но без заметного критического воздействия на врага. И вслед за головным кораблем сей маневр повторил его мателот. Так была совершена грубейшая тактическая ошибка, стоившая Германии двух не самых плохих бронепалубников.

Оба ринувшихся в торпедную атаку немецких крейсера смогли продержаться под продольным огнем с русских кораблей лишь на протяжении половины пути своего рывка к победе. Но уже на дистанции в 15 кабельтовых обстрел стал столь значительным, что бронепалубникам пришлось отворачивать и начинать искать спасение в бегстве. Всего за семь минут в каждый из них угодило больше снарядов, чем за весь предыдущий час сражения. На «Эмдене» разбило вообще все дымовые трубы, отчего максимальная скорость упала до 18 узлов, удрать на которых от 20-тиузлового «Витязя» было уже никак невозможно. На «Дрездене» два поразивших боевую рубку 152-мм фугаса оставили крейсер вообще без управления на целых две минуты. Проникшими внутрь осколками были убиты рулевой, капитан и его адъютант — обер-лейтенант Вильгельм Канарис[16], которому уж точно более не было суждено дослужиться до звания адмирала и возглавить службу военной разведки и контрразведки. Вот только куда худшие последствия сотворили три точно таких же снаряда поразивших крейсер в скулы. Через образовавшиеся пробоины во внутренние отсеки тут же начала поступать заливающаяся под солидным давление вода, отчего прорвало несколько переборок и корабль начал садиться носом, теряя скорость.

Еще на протяжении часа оба худо-бедно отстреливались от навалившихся на них броненосных крейсеров, но, то уже была чисто воды агония, что понимали абсолютно все. Не желающий сдавать свой охромевший и кренящийся на левый борт «Эмден» противнику, фрегаттен-капитан Мюллер предпринял попытку прорваться через два русских крейсера к берегам Гуама и посадить там свой корабль на подводные рифы или скалы. Так он полагал возможным не допустить позорной сдачи корабля и сохранить хоть часть команды, поскольку все шлюпки уже были полностью разбиты и в виде горящих обломков скинуты за борт, а температура забортной воды не превышала 7–8 градусов Цельсия, что было смерти подобно для терпящих бедствие моряков. У него не вышло. На очередном сближении в его корабль начали влетать один за другим уже бронебойные снаряды, которые весьма быстро вывели из строя оба остававшихся в строю котельных отделения и вскоре лишившийся хода «Эмден» начал безвольно покачиваться на волнах, вздрагивая и кряхтя от каждого нового вспарывающего его обшивку снаряда. Лишь спуск флага прекратил мучения избитого морского бойца, спасти которого уже не представлялось возможным — он тонул, все более кренясь на левый борт, так что экипажу даже не пришлось открывать кингстоны. К этому моменту пародия на линейное сражение совершенно прекратилась, и каждый из русских крейсеров добивал своего противника в гордом одиночестве. Только по этой причине с остановившегося неподалеку от умирающего противника «Витязя» начали спускать уцелевшие шлюпки, дабы снять с борта теперь уже бывшего врага немногих уцелевших офицеров с матросами. «Богатырь» же дожевал «Дрезден» спустя еще четверть часа. Там никто сдаваться не выказал желания, решив стоять до конца. Что, собственно, и произошло. С каждой новой минутой он все больше погружался в воду, отчего все больше пробоин становилось подводными. Так потихоньку и канул в море. Причем до самого последнего момента с его борта била одна чудом уцелевшая кормовая 105-мм пушка. Что же, эти моряки и этот корабль покинули данный суетный мир с честью. Лишь 39 человек смогли поднять из воды на борт «Богатыря», остальные же 322 офицера и матроса разделили судьбу своего бронепалубника.

Куда дольше продлилось противостояние примерно равных противников «закованных в более тяжелые доспехи». Не смотря на полуторакратную разницу в защитных характеристиках главного броневого пояса в пользу российской стороны, для 210-мм и 203-мм бронебойных и полубронебойных снарядов разницы не было никакой, поскольку большую часть времени бой происходил на дистанции в 25–45 кабельтовых. А на таком расстоянии особой разницы между 100-мм броней немцев, и 152-мм броней русских, ежели считать по параметрам стойкости нецементированной брони Круппа, для 107−109-киллограмовых снарядов не было никакой. И та, и та, вполне себе пробивалась. Другое дело, что корабли были крупными, живучими, средний процент попаданий не превышал 6–8 % от числа выпущенных по противнику снарядов, а боезапас, особенно у немцев, не сказать, что особо радовал глаз несусветной величиной цифр. Всего 340 штук 210-мм и 1500 штук 150-мм, не считая противоминного калибра. Но у 150-мм даже полубронебойных снарядов была одна беда — вот они как раз вообще не пробивали броню, ни главного, ни верхнего, броневых поясов русских крейсеров. При этом нельзя было утверждать, что орудия среднего калибра обеих сторон оказались совсем бесполезны. Выпущенные из них фугасные снаряды устроили не одно возгорание на борту вражеских кораблей и разбили многое, что не было прикрыто броней. Однако не они решали судьбу сцепившихся в схватке «стальных бойцов».

Спустя целых пять часов непрерывной канонады башенные орудия немцев замолчали из-за полного израсходования боекомплекта. К этому времени «Громобой» был поражен чуть