Сердце метели - Светлана Белозерская

После спектакля в Ческих Будеевицах она торопилась к автобусу вместе со всеми. Никита подхватил ее под руку и начал рассказывать о забавном диалоге с продавцом, который состоялся у него днем. Рассказчик он был превосходный, случай действительно смешной, но Наташе не понравилось, как тесно он ее к себе прижимает. Улыбаясь, она попыталась отстраниться, но он держал ее за локоть мертвой хваткой. Она нервно засмеялась и вдруг заметила, что у гостиницы, где их ждал автобус, стоит Карел и смотрит в их сторону. «Это он нарочно, — поняла Наташа. — Что за охота бесить людей? Зачем заставляет его ревновать?» А вслух сказала:

— Это мальчишество, Никита. Отпусти меня, пожалуйста. — И, вырвав руку, побежала навстречу Карелу.

Он расцеловал ее, ничего не сказав. Подошел к Ивану и попросил разрешения отвезти Наташу в Карловы Вары на машине.

— Конечно! — кивнул Иван. — Только не потеряйтесь там. Нам забронировали номера в отеле «Бристол».

— Как удачно! Я угадал, — воскликнул Карел.

В город они въехали уже ночью. Роскошный пятизвездочный отель принял их в своих объятия. Утром красота Карловых Вар, залитых весенним солнцем, произвела на актеров неизгладимое впечатление. Город был укутан дымкой розовых каштанов, окрестности утопали в аромате цветущих плодовых деревьев.

С гордостью за свою страну Карел водил Наташу по улицам и площадям. Наташу восхищало в нем все — внешность, манеры, знание языков. Сама она свободно говорила только по-английски. С нескрываемой гордостью она любовалась своим будущим мужем…

— Здесь очень много русских, ты заметила? — спросил он как-то. — Почти шестьдесят процентов населения в Карловых Варах. Мы можем жить здесь, тогда ты будешь меньше скучать… Тебе нравится страна?

— Конечно, любимый. Как она может не нравиться? Здесь так красиво…

— Я не об этом. Вернее, не только об этом. Ты помнишь, о чем я тебя просил?

— Да, Карел, я понимаю, что ты имел в виду. Эти потоки машин, которые останавливаются ради одного пешехода, спокойные, приветливые люди, ощущение безопасности во всем… Скорее всего, ты прав. С детьми надо жить здесь.

— Как я рад, что ты согласна со мной! — И он нежно ее поцеловал.

Перед спектаклем в Праге Наташа очень волновалась. Ответственнейшее выступление в Национальном театре, предстоящий визит к родным Карела… За обедом она уже не могла есть. Заметив это, Иван улучил минуту и сказал ей:

— Не беспокойся, Наташенька. Я виноват, сам немного дергался из-за того, что он с нами поехал, но теперь только радуюсь. Он очень хорошо на тебя влияет, ты играешь просто замечательно — на протяжении всех гастролей. Соберись, и все будет хорошо.

— Сегодня придут его отец с женой. А потом мы идем к ним в гости.

— Ты не можешь не понравиться, Наташа, — серьезно заметил Иван. И вдруг, улыбнувшись, погладил по голове. — Я вспомнил, как нервничал в Даугавпилсе, перед первой встречей с родителями Инги. Эта старая литовская семья — просто нечто! А теперь они во мне души не чают. Не бойся, я с тобой!

Карел проводил Наташу до Вацлавской площади, попрощался до вечера, пожелал успеха.

Приехав на Новэ Место и увидев великолепное здание Национального театра, она с трудом подавила детское желание убежать и спрятаться, но сама засмеялась над своим страхом.

Спектакль прошел на редкость удачно, Наташу вызывали аплодисментами несколько раз, представители русской диаспоры в зале плакали от гордости и восторга.

Переодевшись, она перекрестилась, спустилась по лестнице и вышла из актерского подъезда.

Она сразу заметила сходство Карела и импозантного седого красавца, державшего под руку миловидную, чуть склонную к полноте блондинку не старше сорока лет. «Интересно, если Карел сбреет бороду, — успела подумать она, — у него обнаружится такой же упрямый подбородок?»

— Это моя будущая жена, — представил ее Карел. — Постарайтесь полюбить ее ради меня.

Старший господин Новак склонился к ее руке.

— Всегда знал, что он не ошибется в выборе супруги.

Пани Новак застенчиво улыбнулась, пожимая Наташе руку.

— Маржена, — представилась она.

Сидя в машине, Наташа в очередной раз подумала: «Надо срочно учить язык». Беседа на чешском велась в таком темпе, что она почти ничего не понимала. В Москве Карел употреблял чешские слова только в состоянии глубокого душевного волнения, но, оказавшись на родине, он непроизвольно то и дело обращался к Наташе по-чешски. «Завтра же попрошу его отвести меня в магазин и куплю себе учебник и словарь».

В целом вечер прошел менее скованно, чем она опасалась. Пани Новак казалась доброй, покладистой женщиной, целиком находящейся под влиянием мужа. Сам он был весьма галантен и предупредителен, опережая Карела, переводил ей, о чем идет речь. Обоим очень понравился спектакль.

Наташа обратила внимание на фотографию в гостиной, где была запечатлена женщина, удивительно похожая на нее саму, только волосы темнее — в летнем платье, на фоне цветущей яблони. Фотография была немного засвечена, что придавало облику молодой красавицы некую мистическую полупрозрачность. Перехватив взгляд Наташи, пан Новак подтвердил ее догадку:

— Моя дриада, мать Карела. — Он прижал руку к груди. — Как увидел тебя, сердце сжалось.

В комнату вошла его молодая жена, неся в руках кофейник, и он перевел разговор на другую тему.

— Не покажешь мне свои детские фотографии? — тихо обратилась Наташа к Карелу.

— В другой раз, — так же тихо ответил он. — Отец расстраивается, мы там всегда все вместе. Он вел машину и остался цел, а она погибла. Это было в горах.

Наташа смутилась. Когда Карел рассказывал за обедом о том, как мечтал встретить ее целых три года, отец спросил, как же они все-таки познакомились. Наташа со смехом сообщила, как врезалась в его машину. Ей стала понятна та смесь ужаса и сочувствия, с которой отец посмотрел на сына. Карел никогда не говорил ей об обстоятельствах смерти матери. Это объясняло и его реакцию после аварии. «Он был просто в шоке, поэтому и молчал, — осенило Наташу. — А потом обратил все в шутку».

Им предложили остаться ночевать, и Карел согласился.

Пани Новак застелила постели в разных комнатах. Увидев это, муж покрутил у виска интернациональным жестом. Быстро сказанную им чешскую фразу Наташа поняла: «Мальчику скоро сорок, девочке под тридцать. О своем целомудрии побеспокойся, умница».

Жалея изменившуюся в лице женщину, Наташа изобразила полную безмятежность и непонимание.

Утром, за мирным семейным завтраком, пан Новак извинился, что они с супругой не придут проводить Наташу, поскольку вечером улетают в Англию за дочерью: