Мертвые незнакомцы - Итан Блэк

– Давайте посмотрим, была ли перерезана проволока, – говорит он, скрывая сухость в горле, и направляется на балкон.

Доктор Таун отпирает ограду красного дерева, разделяющую два патио. В квартире соседа темно. Раздвижная дверь заперта. На соседней крыше горит огонек сигнализации, и при его свете они пробираются среди нагромождения белой садовой мебели и выходят к колючей проволоке с другой стороны.

– Все цело, – говорит Микки.

На раздвижной стеклянной двери в квартире Джилл отпечатков нет. Среди строительного мусора следов тоже нет. Приезжает круглосуточно работающий слесарь, меняет замок, а старый Воорт берет себе, чтобы потом отдать в полицейскую лабораторию и проверить, нет ли внутри цилиндра царапин, указывающих на взлом.

Слесарь уходит около часу ночи, и Джилл Таун спрашивает, хотят ли они поесть.

– Спасибо, не надо.

– Тогда почему у вас в животе бурчит? – хмыкает она. – У меня есть ростбиф, пикантная горчица, пикули и капустный салат из магазина деликатесов внизу. Все не слишком острое. Я умираю от голода.

Она, похоже, полностью пришла в себя и удаляется на кухню. Видимо, там находится автоматическое управление стереосистемой, потому что раздается тихая мелодия саксофона – знакомая Воорту джазовая композиция: «Блю лав» Райбека. Воорт восхищен ее стойкостью. Она возвращается, подпевая мелодии, раскладывает холодное мясо и закуски, ставит литровую бутылку коки и пару закрытых бутылок холодного пива «Сэм Адаме».

– Вы быстро оправились, – говорит Микки.

– Спасибо, – отвечает она, намазывая горчицу на ржаной хлеб, – но мне страшно. Просто я это скрываю. – И Воорту: – Что дальше?

– Думаю, вы знаете. – Он тянется за открывалкой. – Два дня назад в парке я задал вам вопрос. Вы так и не ответили.

– Это насчет пациентов?

– Насчет того, почему вас посещали некие типы из правительства и просили перестать что-то там делать.

Она откусывает кусочек бутерброда и кивает.

– Они хотели, чтобы я перестала лечить одного из моих пациентов, – говорит она, к удивлению Воорта. – Вот чего они хотели.

– Кого? – спрашивает Микки. – И почему?

– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Абу бен Хусейн?

Микки выпрямляется на стуле.

– Саудовский наследник, который финансирует террористов? Тот, что прячется в Афганистане? Я видел передачу о нем по Эй-би-си. И он ваш пациент?!

– Я врач, – отвечает Джилл Таун, – а не политик. Знаете, что означает «Врачи без границ»? Именно это и означает. Как Красный Крест. Этот человек болен.

– ФБР обвиняет его во взрыве нашего посольства в Дакаре.

Она вспыхивает.

– Они ничего не доказали.

– Но вы все равно его лечите.

– Я не собираюсь перед вами оправдываться, – говорит доктор Джилл Таун.

В тишине Воорт встает, толкает створки стеклянной раздвижной двери и выходит на просторное патио. Каблуки стучат по камням. Декоративные решетки, садовая мебель из красного дерева. Маленькие морозоустойчивые деревья в горшках. Перегнувшись через кирпичную стену, он смотрит вниз – на отблески фар проезжающих по Пятой авеню машин и желтоватые шары фонарных столбов вдоль дорожек, прорезающих темную громаду Центрального парка.

Из зоопарка снова доносится хриплый рев – то ли ярость, то ли протест. Люди заперли дикое животное в клетку, и его разочарование доходит до предела.

Воорт вспоминает день, когда произошел взрыв. По телевизору показывали, как спасатели вытаскивают тела из груды камней, еще недавно бывшей посольством. Потом сцена меняется, и он вспоминает другой взрыв – в казармах морской пехоты в Бейруте, когда погиб старший брат Мичума Ал.

Они сидели в комнате Мичума, как сидели почти каждый вечер, смотря по телевизору повторы «Звездного пути» или «Смертельной битвы». Только на этот раз из телевизора раздавалось завывание настоящих машин «скорой помощи», а на экране не актеры, а настоящие морпехи, с текущими по лицам настоящими слезами, тащили носилки, на которых лежали их окровавленные товарищи.

По телевизору очертания казармы были странно похожи на увеличенный кукольный домик. От взрыва фасад обвалился, и открывшиеся комнаты – часть их уцелела – являли собой нечто вроде диорамы смерти – с кроватями, комодами и фотографиями сексапильных девиц в купальниках на стенах.

Среди облаков пыли качались, подобно маятникам, балки, а голос потрясенного диктора, говорившего о пластите и ударных волнах, не заглушал крики очевидцев и пронзительные стоны, доносящиеся из-под руин.

– Может быть, когда взорвалась бомба, Ала не было в казарме, – сказал тогда Конрад Мичуму, и тут по всему дому зазвонили телефоны: в прихожей, на кухне и в спальнях – какофония параллельных телефонов, электрических сигналов; так когда-то по городу разносились звуки набата. И Мичум, и его мать боялись брать трубку, но, конечно, брали, и еще несколько часов, пока о судьбе Ала никто не знал, было еще много звонков из Вашингтона. Звонили друзья Ала, офицеры, с которыми он служил, мэр, конгрессмен от Скенектади в штате Нью-Йорк. Им все время звонил капитан морской пехоты из управления по связям с общественностью и говорил, пытаясь успокоить, а на самом деле мучая неизвестностью: «Пока ничего».

Но в конце концов капитан сказал Линн:

– Ваш сын умер мгновенно. На него обрушился потолок, когда он спал.

Воорт делает глубокий вдох, выдыхает и возвращается в гостиную. Джилл по-прежнему сидит на диване, но не ест. Микки отступил в угол и с притворным интересом изучает артефакты на полках.

– Многим людям трудно понять, что я делаю, – говорит доктор Таун.

– Вам за это платят? – спрашивает Микки.

– В свое время израильского премьер-министра Бегина называли террористом, – говорит она. – Как и Нельсона Манделу, который потом стал президентом ЮАР. И Томаса Джефферсона тоже.

– Хватит, – обрывает Микки. – Нашли, с кем сравнивать.

– Я только хочу сказать, – в голосе Джилл Таун звучит прежняя раздражительность, – что он основал движение и руководил сопротивлением. Иногда в таких вопросах все зависит от точки зрения.

– Да идите вы с вашей точкой зрения, – рычит бывший морпех Микки.

Воорт возвращает разговор к делу:

– Похоже, мы нащупали связь.

Джилл поворачивается к нему, в зеленых глазах светится интерес.

– Какую?

– Мичум предупреждал, что это может походить на бред. Но и вы, и Алан Кларк в Монтане, и Чарлз Фарбер связаны с террористами. Или по крайней мере так считает правительство.

– Сербы, – не соглашается Джилл Таун, – не совершали терактов. Я, во всяком случае, о таком не слышала.

– Но женщина из правительства в Чикаго сказала миссис Фарбер, что они, возможно, что-то планируют, – напоминает Микки. – Правительство знает о таких вещах больше, чем мы. По крайней мере я на это надеюсь.

– Вы полагаете, что несчастные случаи устраивает некий правительственный «эскадрон смерти»? – Доктор Таун всем своим видом изображает, насколько абсурдной кажется ей эта мысль.

Микки пожимает плечами:

– Если хотите знать мое мнение, убирать террористов – не такая уж плохая идея.

– Я не террористка, – сухо говорит Джилл Таун и встает.

– Твердите себе это, когда будете ремонтировать своего террориста.

– Прекратите, – вмешивается Воорт. – Пока что мы знаем о трех случаях. Во всех присутствует политический элемент, причины везде разные. В сущности, жертвы весьма далеки друг от друга. И географически тоже, хотя все они находятся в Соединенных Штатах. Но я не понимаю другого. Если кому-то надо остановить Абу бен Хусейна, почему нельзя заняться им? Почему вы? И почему нельзя выследить предполагаемых сербских террористов за границей? Почему собиратель пожертвований в Чикаго?

– Потому что они не могут отправиться за ними за границу, – предполагает Джилл.

– Потому что мы имеем дело не с правительственными агентами. – Микки обращается к Воорту, игнорируя Джилл. – Наши мальчики, – продолжает он, имея в виду злоумышленников, – обладают весьма специфической информацией о жертвах. Они более чем опытны. Но вместе с тем их деятельность имеет ограничения. У нашего правительства есть масса людей для операций за границей, значит, это не может быть правительство. И в любом случае, – добавляет он, – правительство не занимается устройством «несчастных случаев». Такое бывает только в плохих фильмах по телевизору. Черт возьми, армия похитила из Панамы генерала Норьегу и привезла на суд. А могла и убить. В Айдахо ФБР потратило несколько недель на переговоры с запершимися в поместье сектантами. Там тоже не начали стрельбу. И никто не устраивал там «несчастного случая» со взрывом бойлера. Их посадили в тюрьму.

– Значит, по-вашему, действует небольшая группа, – говорит доктор Таун. – Но кто?