Периферические монстры из дремучего леса - Ник Трейси

цирковой зоопарк, и не знаю, то ли пареньку помочь, то ли собаке.

К счастью, в этот момент за спиной у меня глаз в рюкзаке задергался. Будто хотел что-то сказать, да только без рта то никак. Отросток нервного волокна из стороны в стороны дергается и меня через раз по лицу хлестает. Я сначала хотел снять рюкзак и подальше его на время отбросить, но тут меня осенило. Я смотрел, как Микола старательно прицеливается топором в головопастую собаку, а та в ответ хищно щерится круглым отверстием.

– Стой! – кричу.

Микола замирает и на меня с недоумением смотрит.

– Чего? – недовольно откликается. – Я сейчас уже закончу. Чуть-чуть осталось.

– Нет! – говорю я и на ноги встаю. – Глаз!

– Чего глаз? – Микола не понимает.

– Глаз наш в собаку аккурат зайдет.

И вот тут до Миколы доперло. Отпустил он топор и ласково собаке улыбнулся.

– Чмошник, – говорит нежно так, – иди ко мне. Ну, иди к папочке.

А Чмошник недоброе почувствовал и навернул на своих четырех подальше от Миколы. Бегали мы за ним по всей этой гигантской комнате очень долго, пока я не решил попробовать другую стратегию.

– Стой! – говорю. – У меня идея есть.

В общем, расстегнул я рюкзак, достал влажный трофейный глаз от Гуки, еще со следами крови от прежнего хозяина и на пол его отпустил. Глазное яблоко с нервными волокнами, как змея с огромной головой, поползло прямо к нашей собаке.

И вот ведь чудо: та не стала убегать. Что-то её привлекло. Она медленно подошла к глазу, открыла голову-пасть и заглотнула наживку целиком. Мы только и видели, как длинный нервный отросток, словно лапша от китайского супа, быстро всасывается в зауженный рот. Когда последний кончик глаза исчез в голове Чмошника, тот замер и через три секунды свалился замертво на бок.

Мы думали уж все, хана нашей собаке. Но она ожила, забилась в конвульсиях, а через минуту снова вскочила на лапы. Голова-пасть медленно открылась и мы увидели симпатичный зеленый зрачок, размером с фару от мотоцикла Урал. Собака-глаз села на задние лапы и принялась нас дружелюбно разглядывать.

31 серия. Снова Открой.

– И что теперь? – спрашивает Микола, перемещая взгляд с Чмошника на меня.

– Откуда я знаю, что теперь!? Я ж тебе не Википедия, чтобы все знать.

– Кто? – Микола не понимает.

– Не важно. Смотри-ка на Чмошника, – киваю я на глазопастую собаку, которая встала на все четыре ноги, завиляла крошечным обрубком хвостика и к нам подошла.

Мы даже отступили на пару шагов от неожиданности.

– Может, есть он хочет? – говорю.

– Он там пол трупака заточил, – Микола отвечает. – Тут что-то другое.

Чмошник вокруг нас походил, будто нюхал что (хотя носа у него, конечно, не было), а потом двинул к центру комнаты. Мы за собакой идем, в лужах крови следы оставляем. Глазомордый дошел ровно до центра и остановился. И голову-глаз на потолок вперил. Мы с Миколой одновременно тоже головы подняли. А на потолке надпись по-прежнему красуется.

«ОТКРОЙ» с буквой «О» вокруг провода, с которого стоваттная лампочка свешивается.

Чмошник на лампочку уставился и так жалобно смотрит, а потом не выдержал и даже стал слегонца подпрыгивать, как милый щеночек.

– Муха-бляха! – на одном выдохе говорю. – Кажись, я понял!

– Чего? – не понимает Микола. – Написано открой, а чего открыть то?

– Так сам смотри! – вверх показываю. – За провод надо дернуть. За лампочку!

Тут у Миколы уголки губ медленно вверх поползли. И до него дошло.

Правда, до потолка десять метров было, даже со стульями не достать. Решили мы прыгать. Точнее решили, что прыгать мне потому, что из нас двоих я все-таки немного повыше.

Но чтобы наверняка допрыгнуть, нужен хороший разгон с трамплином. Поставили стул, а за ним Микола встал со спиной согнутой. Чмошник вокруг прыгает и весь суетится, неймется ему. Я топор на пол кладу, к стене дальней для разгона отошел и побежал.

Несколько прыжков и вот моя нога на стуле, а другая уже на Миколиной спине и я отрываюсь в воздух с вытянутой рукой, будто ниндзя какой. Пролетел несколько метров по восходящей траектории и ровнехонько за провод в белой изоляции ухватился. Лампочка обожгла меня чуть ниже локтя так, что врагу не пожелаю. Но я не отпустил все равно. Повис на проводе, как герой и вишу так секунду, другую. Микола там с пола орет что-то. А потом провод резко опустился на полметра и мои пальцы разжались.

Упал я и тут же поднялся. На Миколу смотрю, а он лицо такое серьезное сделал и прислушивается к чему-то. Чмошник рядом стоит, не двигается, и на стену с ячейками глазеет.

– Чего вы? – говорю.

– Тсс! – Микола отвечает. – Слушай.

И слышу я, гул недобрый со стороны ячеек идет. Нарастает быстро и беспощадно.

– Черт! – Микола головой завертел. – Не нравится мне это. Прижмемся к стене!

Так и сделали, я на бегу только топор успел подобрать. Прижались к боковой стене, где еще недавно Чмошник зрение обрел. Глазопастая собака, главное, за нами теперь бегает. Тоже у стены стоит, ждет, как и мы, что дальше будет.

А дальше было вот что. В стене, как я уже говорил, было около двенадцати рядов дверей по вертикали и в каждом ряду еще по пятнадцать по горизонтали. Короче, очень много дверей, но только две открыты. Первая (в шестом ряду с края) – еще до нас была открыта. Вторую (в третьем ряду по центру) – Чмошник пробил с нашей помощью. Очень скоро мы поняли, что гул идет как раз из открытых дверей. Спустя минуту-полторы после того, как я дернул за провод, из открытых ячеек вырвался тугой напор крови. Ну, это мы по железному запаху поняли. Потоки были настолько мощными, что пол исчез под слоем красной жидкости за считанные секунды.

Мы в панике метнулись к железной стене, которая закрыла путь в Мигулину избу. Пинали по ней и кричали, чтобы нас выпустили. Только кому, непонятно. Просто жить хотелось. Один лишь Чмошник беззаботно прыгал по кровяному наполняющемуся бассейну, словно радостный щеночек. А кровь, тем временем, прибывала быстрее чем, вода на Титанике. Мы с Миколой от ужаса встали каждый на стул и смотрим друг на друга, будто прощаясь. И топоры у нас в руках сжаты, а применить не на