Война за Врата-4 - Василий Сахаров

— Чем питаетесь?

Мужичок замялся и Меченый это, конечно же, заметил.

— Зуриков отстреливаем, — пробурчал вожак, — с поверхности кое-что приносим, когда бурь нет, и из плесени кашу варим. Бывает, что с "профессорами" размен ведем, мы им чего-нибудь ценное, а они нам консервы и концентраты.

— Кто у вас на станции самый главный?

— Все сами по себе, хотя Бонтрик Ал-Мок, бывший полицейский, за порядком следит, и дела с другими станциями через него ведутся.

— На блокпосту перед станцией сколько бойцов?

— Обычно десяток, иногда больше, иногда меньше.

— Пароли есть?

— Нет. Подходишь, говоришь, кто ты, и если про тебя слышали или ты крепко стоящих людей на других станциях знаешь, пропустят на станцию.

— Недавно к блокпосту люди из бункеров приходили, почему в них стреляли?

Снова Гока замялся, а потом пожал плечами:

— Не знаю, не спрашивал. Я после последнего выхода в город бухал.

В воздухе тоннеля разнесся резкий щелчок. Давыдов обернулся и увидел, что его подзывает к себе Егор Колыванов, Меченый, который потрошил рюкзаки подземников. Василий прервал допрос и подошел к нему, а тот, молча кивнул на две плащ-палатки, на которых было выложено все, что нашлось у людей с Северной Концевой.

На одном брезенте лежали разгрузки и оружие. Здесь были шесть ножей и пара ручных гранат, по форме и устройству напоминающие российские РГН, пара пистолетов-парализаторов из аварийных запасов работников метро и несколько десятизарядных обойм с газовыми патронами под них. Но основное огневое средство, это, конечно же, автоматические винтовки калибра 7.45 мм, похожие на американские М-16, только у этих дуло было покороче, приклад откидной, да магазины более вместительные.

На другой плащ-палатке находились личные вещи пленников и продовольствие. И если с вещами все ясно, понятно и вполне ожидаемо: фонари, аккумуляторные батареи, ложки, фляжки, сменное белье, спички и зажигалки, да прочее необходимое путешественникам имущество, то с продовольствием была проблема. Три килограммовых брикета концентратов, по виду, горох и еще что-то, спресованное в единую массу, и несколько пластов подвяленного мяса, в котором безошибочное чутье зверя, который сидел в каждом Одаренном, узнало человечину.

Увидев это, Давыдов резко развернулся к пленникам и обвел их взглядом, который они из-за слепящего их света не увидели, но почувствовали как явственную угрозу, и мгновенно сжались в комки. Шаг вперед, Меченый ударил Гоку подошвой в лицо и спросил:

— Так чем говоришь, вы питаетесь?

— Плесенью, консервами и зуриками, — выдохнул вожак подземников, пытаясь спрятать окровавленное лицо в коленях.

Продолжать избиение Дава не стал, а вполне спокойно, сдержав яростного зверя в своей душе, который хотел порвать тварь в человеческом обличье на части, продолжил допрос:

— Как давно человечину употребляете? Отвечать честно!

— Год уже, может быть больше, — с обреченностью в голосе откликнулся Гока. — Здесь в подземельях нет ничего. На одной плесени долго не протянешь, это гадость еще та, да и не все можно есть. Нычки и аварийные запасы метро давно израсходованы. С поверхности много не принесешь, опасное это дело, а зурики сами кого угодно сожрут. Вот и пришлось каннибалом стать.

— Скоты вы, — бросил Дава. — Как же так можно?

— Да что ты понимаешь!? — вожак сорвался на крик. — Мы жить хотим! Существовать! А когда вокруг ничего кроме бетона, железа и электрокабелей нет, в бункера на нижних уровнях не пускают, а на других станциях тоже голод, то хочешь или нет, а сладкого мяска попробуешь. Я тоже, когда-то про человеческие ценности думал и твердую мораль имел, а прижало, и забыл, что в свое время ректором одного из лучших столичных гуманитарных университетов был. Поэтому, иди-ка ты в жопу! Не надо нам нравоучений! Хочешь нас убить, стреляй, а в душу не лезь!

— Ладно, отвечай по существу, ректор-гуманитарий, блин. Продолжаем.

Еще три часа Меченый разговаривал с пленниками, и по окончании допроса, принял единоличное решение следов за собой не оставлять, отобрать у подземников всю их верхнюю одежду и скафандры, которые могли бы ему и воинам пригодиться, запаковать все в рюкзаки, пленных прикончить и двигаться дальше. Сначала было необходимо спуститься вниз, к бункерам района "Матлахар-3", а затем посетить хотя бы одну из станций метро на Северной ветке. Давыдов обрисовал своим товарищам сложившееся положение дел и отдал приказы. Каждый из них понял его верно, а Лана Ти-Року спросила Василия:

— А как же люди на станции, которых едят? Что с ними? Неужели мы им ничем не поможем?

— Хотелось бы им помочь, но сейчас мы ничего не сделаем. Да, можно ворваться на станцию и перебить полсотни тварей, которые всех остальных за мясо держат. А дальше что? Чем освобожденных людей кормить? Телами убитых бандитов? Тогда чем мы лучше Гоки и его друзей? Поэтому станцию будем брать под контроль только тогда, когда с нашей основной базы продовольствие подвезут. Всем не поможем, но хоть кого-то спасем.

— Я понимаю тебя, — сказала девушка.

— Вот и хорошо, — улыбнулся ей Давыдов. — Мне, почему-то, очень важно, чтобы ты меня понимала.

Спустя час, трупы Гоки и его людей были сброшены в один из боковых проходов, где сразу зашебуршилось огромное племя зуриков, учуявших кровь, а нагруженные трофеями "акинаки" продолжили свой путь. Они продвигались по тоннелям, коллекторам и воздуховодам, на отдых останавливались редко и старались пройти по всем возможным дорогам подземного мира, дабы составить его карту и получить как можно больше информации.

Так начиналась десятидневное путешествие славянских разведчиков по подземельям чужого им города. И чего только Дава и его воины в эти дни не видели. Смерть. Кровь. Сумасшествие. Хаос. Жестокость одних людей по отношению к другим. Все это имело место быть. И порой, "акинакам" было тяжело наблюдать за тем, что происходит в том или ином месте, но в события они не вмешивались. Не потому, что не могли одолеть противника, например, зарвавшегося бандита, избивающего старуху, а по той простой причине, что, защитив какого-то одного слабого человека, они должны были или взять его с собой, что невозможно, или бросить в том же месте, где выручили. А дальше с ним все началось бы по новой, появился бы еще один обидчик, и пострадавший, проклинал бы своих спасителей, которые бросили его на произвол судьбы.

Серые лица людей, темные своды огромных гулких тоннелей, тени и шорохи по углам. Зурики, чуявшие в Меченых более опасных зверей, чем они, и разбегающиеся от "акинаков" в стороны. Плесень и грязь. Сколы бетона под ногами и разбитые электролампы над головами. Разруха и запустение. Все это сливалось в единую массу негативных впечатлений, которые угнетали Меченых, и пытались подмять и подстроить их восприятие под свою реальность. Но "акинаки" были необычными людьми, и они понимали, за чем пришли в этот чуждый для них мир иной планеты, а потому продолжали выполнять поставленную перед ними задачу. Часы под землей сменялись часами, и о том, что с ними произошло за время разведывательного рейда, каждый из его участников мог бы написать книгу. Но особенно разведчикам запомнились три места.

Первое, конечно же, сорок седьмой бункер, за жизнью которого "акинаки" могли подсмотреть через воздуховоды и вентиляционные решетки потайных отнорков, известных лишь строителям. Все в этом подземном городке обстояло именно так, как рассказывали Ти-Року и, посмотрев на происходящее вблизи, Давыдов пришел к выводу, что его план по захвату городка двумя пятерками Меченых вполне реален. И в тот момент, наблюдая за унижениями, которым за чашку каши подвергаются местные жители, не входящие в состав одной из полубандитских группировок бункера, он очень сильно пожалел о том, что не продавил свое мнение до конца и послушался Черемушкина. Но в любом случае, не взирая ни на что, "акинаки" собирались вернуться в "сорок седьмой" и призвать особо наглых бандосов к ответу. Это они пообещали сами себе, перед тем, как покинуть это место, немного пройти по дорогам между бункерами и снова выйти на уровень Матлахарского метрополитена.

Второе место, было шестой станцией от края Северной ветки городского метро, которая называлась Герои Каидиса. Некогда, в Мировую Войну мира Ту-Рон, полторы сотни ополченцев из города Каидис, сутки держали превосходящие силы противника на подходах к родным домам. Все они, как положено нормальным героям, на которых стоит равняться молодежи, выполнили приказ стоять насмерть и погибли, а в их честь была названа самая красивая и большая станция метро на севере Матлахара. Естественно, раз она самая большая, то в ней должно было находиться наибольшее количество людей. И Меченые собирались снять с себя грайянские бронескафы, переодеться в грязные лохмотья Гоки и его группы, напялить на себя их защитные костюмы, и попробовать посетить эту станцию как местные жители. Однако уже на подходе, "акинаки" почуяли неладное. Впереди была Смерть, именно так, с большой буквы. Как-то обходить станцию воины пока не стали, а начали осторожное продвижение вперед.