Вкус ночи (СИ) - Элиза Маар

что я ощутил перед тем, как отключится, был нестерпимый жар.

**

С резким вдохом я подскочил.

В груди лихорадочно билось сердце, по лицу, шее и спине ручьями стекал пот.

Я подумал, что мне все приснись, но когда взгляд остановился на Кате, лежавшей на моей кровати на животе, шею ужалила жгучая боль.

Я поднял к ней пальцы и понял, что она вся была искусана.

Это был не сон. Не кошмар. А реальность.

— Очнулся. — услышал за спиной тихий голос Мими и резко обернулся.

Сердце кольнуло от испуга, а дыхание перехватило.

Кошечка подлетела ко мне и заглянула мне в глаза.

— Отлично, умереть не должен. — она наклонила голову на бок. — Но выглядишь уже как ходячее умертвение. Чувствуешь себя так же?

Я смог только отрицательно покачать головой. Во рту было настолько сухо, что я не смог пошевелить языком.

— Слава усам моей бабушке! — выдохнула она с облегчением. — Я чуть было своей последней жизни не лишилась! Повезло, что кровь у Катачки сильная, древняя. Она быстро наполнила тебя энергией. А вот ей сейчас худо.

Она указала на Веснушку. Словно в подтверждение послышался ее слабый стон.

Я заставил себя пошевелить чертовым языком.

— Что с ней?

Кошка хмыкнула.

— Именно за это я тебя люблю и уважаю. Ты всегда думаешь о ней, даже когда сам едва держишься. — она тяжело вздохнула. — Ничего серьезного. Всего-то небольшой ожог… 3 степени. Был.

— Всего-то!? — выпучил на нее глаза. — Ты подожгла ее!? Совсем рехнулась!?

— А что я должна была сделать?! Ты был на грани смерти, а она чуть не сошла с ума! Мне пришлось пойти на эти крайние меры! Но я не рассчитала силу..

— Это моя Веснушка! Ты могла ее сжечь!

— Я испугалась за вас!

Чуть ли не задыхаясь от ярости, поглотившей меня с головой, я подорвался с дивана и бросился к Кате.

Кожа уже была розовой, свидетельствуя о том, что кровь Веснушки исцелила мое родное тело.

Если бы не она, оно бы восстанавливалось дольше после огня, но все равно бы восстановилось.

— Она быстро исцелилась. — тихо сказала Мими с того же места, где парила. — Кровь, что она успела забрать у тебя, избавила ее от мучений и боли. Клянусь, она ничего не чувствовала.

— Откуда ты знаешь!?

— Моя душа связана с ее. Я чувствую все, что испытывает она, Бренди.

Стиснув челюсти, я с сомнением посмотрел на кошку.

Она раскаивалась. В ее больших темно-зеленых глазах стояли слезы.

— Это все, что я смогла сделать. — прошептала она.

Я посмотрел на спину Веснушке.

Пальцы покалывало от желания провести по ней, в груди пробудилась эта тянущая штука и усилила его.

Мне пришлось сжать руку в кулак и убрать ее за спину, чтобы справиться с соблазном.

— Как долго я был без сознания? — спросил я, не глядя на Мими.

— 6 часов. — ее голос прозвучал близко: она подлетела к нам. — Скоро рассвет.

— До ритуала осталось пять дней.

Рот наполнила горькая слюна. Мими опустилась на простыни рядом с Катой, ее шерстка потускнела.

Кошечка хоть и знала, что Веснушка не испытывала боли, пока восстанавливалась, но все равно винила себя за то, что подожгла ее.

Не хочу этого признавать, но огонь — единственное, что может отвлечь вампира от жажды.

Он пробуждает в нас страх, а за ним просыпается инстинкт самосохранения.

Рассвело через пару часов. К тому моменту я мог свободно передвигаться по спальне.

Из-за нервов не мог усидеть на месте, и каждый раз подскакивал как ужаленный, стоило услышать тихий стон Каталеи.

Я ждал ее пробуждения с нетерпением. Потому минуты тянулись как часы. Ожидание напоминало пытку.

Я никогда не отличался терпением, и сейчас это меня убивало. Медленно и мучительно.

Я уже готов был начать рвать на себе волосы, когда пришло письмо от Кристиана.

Ката бы точно убила меня, если узрела меня облысевшим.

Письмо было коротким, но содержательным. Другого от Кристиана я не ожидал.

Его ищейки нашли ублюдка, который поджог дом Каты и отравил ее сестру… тетю.

Лично я его увижу вечером, когда придет дозволительная от патруля. Отлично.

Так же кузен сообщил, что графиня Мозес, наша последняя кровная родственница, вцепилась в завещание моего отца и клыками, и когтями.

Кристиан ищет законный способ лишить ее всего.

Мне было плевать на богатства покойного «папочки», а вот Крис даже и думать не хочет о том, что все, чего наши отцы добивались два столетия, достанется твари, погубившей одного из них. Отца Криса.

Про Кату он тоже написал. После того нападения броаха в академии, я сообщил ему об этом.

О том, что охотились уже на меня, конечно умолчал.

Но ему нужно было знать, что кто-то очень сильно жаждет смерти Каты.

После этого случая я в каждом видел угрозу. Даже в Калипсо.

Уж очень агрессивно она была настроена в последнюю встречу между ней и «Катой», то есть мной.

Я тогда едва удержался, чтобы не наброситься на нее.

Никто не смеет говорить отвратительные вещи о моей Веснушке.

Я возненавидел эту дрянь еще больше после сегодняшней ночи. Это она довела Кату..

Черт, я даже и не думал, что она может сорваться.

Я питался Лидией совсем недавно, этого должно было хватить хотя бы на две недели.

Но ведь дело было не только в жажде. Тело Веснушки притягивает мое.

Я понятия не имел, что все гораздо серьезнее. С притяжением бороться бессмысленно.

Черт, нужно было продумать все риски! Но когда?! Нам едва удавалось играть гребаные роли!

Разорвав письмо Кристиана, я упал в кресло. Меня ждала встреча с отравителем Флоры и..

Не меня, а Каталею. Че-е-ерт!

Глава 23. Горечь правды

***Каталея***

Я увидела его — гада, лишившего меня дома и Фло.

Нам с Брендоном позволили пройти в здание патруля города, провели к камере, где сидел заключенный и в сопровождении трех оборотней из гвардии позволили остаться на допросе.

Заключенный ответил на те же вопросы, что уже задавал ему расследователь.

Я едва могла сосредоточиться. Смотрела на молодого совсем не страшного юношу и боролась со слезами, душившими меня.

Зачем? Почему он так поступил? Что побудило его?

На эти вопросы он так и не смог ответить.

А они продолжали мучить мой распухший мозг и в кабинете расследователя.

Эсай Миртен заявил, что на заключенном было использовано воздействие, потому он не единственный преступник в этом деле. Он ничего не помнил из того, что натворил, но это не освобождало его от ответственности.

У