Ты мое Солнце - Екатерина Сергеевна «Лис»

— Ну, тогда можно и без кофе, — Эд берет бокал из бара и заполняет его ромом наполовину, делает маленький глоток, смакует шоколадные нотки.

— Ты же за рулем? — начинает переживать Сергей.

— Хм, возьму твою машину, — отмахивается друг.

— Я же говорил, что пора бы тебе иметь свою с водителем, а ты все как пацан.

— Это ты, как старый дед со своим фикусом, — парирует Эд. — Скорость — это жизнь, — он мило улыбается, сверкая зелеными глазами. — Кстати, я видел в коридоре Виктора, он был очень недоволен, что-то бурчал себе под нос. У вас что-то произошло? — Эд прикладывается еще к бокалу.

— Он хотел встретиться, но после его очередной авантюры я не хочу его видеть. Он гнилой, и ты это знаешь, — Сергей заметно начинает злиться. Он ставит уже пустую чашку на стол и тянется к бокалу.

— Знаю, но… Собаки со страху начинают кусаться. Думаю, он может подпортить нам жизнь, — Эд наливает в бокал Сергея ром. — Нам надо им заняться. Я давно говорю тебе это, — возмущается парень и кидает на друга многозначительный взгляд.

— Я не решил пока, что с ним делать, — пожимает плечами как ни в чем не бывало Сергей. — А пока он у меня под присмотром.

— Ну, как знаешь. Мое дело предупредить.

— Давай к нашим делам, — Сергей переводит разговор и с интересом разглядывает цвет рома в бокале.

Эдуард весь собирается и, кажется, расслабленные мышцы снова превращаются в камень:

— Я тебе практически все рассказал по телефону. Я нашел одну крысу.

Парень прикрывает глаза и вспоминает ту ночь.

***

Серые, грязные стены раздражают глаза, сжимаются и давят на давно болевшую голову. Монотонная пульсация в висках заставляет прищуривать глаза. Запах сырости и земли глубоко оседает в ноздрях, покрывает грязью нежную слизистую. Эд аккуратно спускается по узкой и очень крутой лестнице. Шаг за шагом погружается в темноту подвального помещения. Каждый неровный вздох отражается болью в голове и напоминает о работе. О той грязной части, которую Эдуард старается сразу же забыть после того, как за ним закроется железная дверь подвала. Он спускается нарочно медленно и уже представляет, как будет оттирать свое тело, как мягкая теплая вода поможет смыть запах крови и горячей плоти, а если повезет, то и воспоминания. Потом он долго будет напиваться, смешивая дорогой алкоголь, и забудется в объятиях кого-нибудь. Желчь подступает к горлу, и парень нервно сглатывает этот комок, набирает полную грудь сырого воздуха. Ему страшно, каждый раз страх переполняет сердце, бьется о грудную клетку белой птицей. Эд твердо идет по пустому темному коридору, вырывает с корнем эту птицу, не позволяет смущать душу. Он не может подвести того, чьи приказы важнее собственной души. С каждым шагом Эдуард начинает различать голоса, крики, стоны с примесью электрического жужжания. Звук его шагов громко разлетается по узкому пространству, разбивается о бесцветные стены и оседает на мокрую землю под ногами. Парень идет заученной дорогой, снимает с себя любимую куртку, автоматически проверяет карманы. Нащупывает телефон, внимательно смотрит на проснувшийся от прикосновения экран, который ослепляет глаза, и быстро выключает звук. Эд завершает свой недолгий путь у стальной двери. Он прикрывает уставшие глаза, договаривается сам с собой, что все быстро закончит. Когда он так оступился? Когда стал воплощением зла? Он задает себе эти вопросы каждый раз, когда стоит у этой двери и умирает. Хоронит все хорошее, что, возможно, в нем еще осталось, иначе никак, иначе не справится. Убеждает свою душу, что скоро вернется, возродится, что это последние мгновение перед жизнью. Парень толкает дверь и отключает все эмоции.

— Убирайтесь все вон! — с порога рычит он и откидывает куртку на ближайший ободранный табурет.

Он оглядывает такое знакомое помещение. Кидает разъяренный зеленый взгляд на двух своих бойцов, которые переглядываются и тихо врастают в землю. Они, как двухметровые дети, моргают ресницами в испуге, не ожидая такого гнева «папочки».

— Я что сказал, вон! — Эд делает несколько шагов вперед, видит, как выбегают парни, открывая ему вид на сидящего посередине комнаты человека.

Эдуард бегло рассматривает пространство безразличным взглядом. Чувств нет, только животные рефлексы. Серые, грязные стены хранят на себе следы чужой боли и злобы, которая годами оставалась в этом страшном месте. Парень подходит еще ближе, обходит два длинных железных стола с жестокими орудиями боли. Взгляд цепляется за ножи, тесаки, молотки и горсть гвоздей. Железные, уже местами проржавевшие цепи, свисают до пола и тихонько позвякивают в такт его сильным шагам. Электрический приглушенный свет в испуге мигает, потрескивает и режет слух. Эд привык, уже давно не замечает раздражающие сетчатку всполохи. Он полностью собран, хоть и дышит через раз. По венам бежит ток, а нечитаемый взгляд пробивает насквозь.

Эд подходит к сползшему практически на пол телу. Обходит, разглядывает с разных сторон еще дышащий труп. Мысленно хвалит своих ребят за скорость работы. Не прошло и пары дней, как все ниточки привели к этому мужчине. Он совсем еще молодой, замечает Эд. Может, ровесник, с семьей, с детьми. В глубине души зарождается жалость, но тут же тушится холодным гневом. Парень, как зверь, ходит по кругу, упивается зрелищем. Осматривает, как ребята все подготовили, и тянет пухлые губы в улыбке. Мужчина сидит на стуле, ноги бесформенно сползли на пол, а голова завалилась на левое плечо. Эдуард хватает его за светлые волосы, тянет голову вверх, всматривается в черты лица, изуродованного крепкими кулаками в костетах. Боится запомнить. Пленник что-то мычит, тянет звуки, но глаза не открывает. Опухшие веки темной синевой наваливаются на щеки, а из сломанного носа струится тонкая струйка крови. Эд отпускает его голову, та валится на грудь с глухим ударом. Мучитель со знанием дела туже затягивает стяжки на окровавленных запястьях. Клянется, что слышит, как капля густой алой крови разбивается о холодный мрамор пола. Полураздетое тело чуть содрогается, говорит нечленораздельное, изо рта пузырятся слюни, вперемешку все с той же кровью. Эд замечает, как из закрытых глаз текут крупные слезы.

— Давай, приходи в себя, мразь, — бьет его по бледным щекам Эд, — не заставляй лить на тебя воду, — презрительно фыркает он и смотрит на полное ведро воды в углу помещения. Пленник еще раз мычит и открывает глаза. В порыве сбежать, дергает руками и ногами, натягивает сильнее стяжки и еще больше режет руки.

— Вот, молодец! — очень довольно тянет Эд. — Ну что, узнал? Сволочь, — парень со всей силы бьет тело по опухшим щекам, с удовольствием, с оттяжкой. От удара