Жизнь Замечательных Блонди - Кира Измайлова

— Не только заметил. — На этот раз Эрик улыбнулся почти искренне. — Я позволил себя завербовать. Кроме того… вот.

На стол лег крохотный приборчик.

— Что тут? — деловито осведомился Мартин.

— Запись моего разговора с Фрэнком Гроувом, заместителем начальника базы, — пояснил Эрик. — Это он меня вербовал. Довольно неумело, кстати, изображал этакого… искусителя…

Мартин присвистнул.

— Ну ты даешь… — сказал он. — Ладно, тогда лучше зайдем с другого конца. Я тебе расскажу, что нашли мы, а ты тогда дополняй. Идет?

Эрик кивнул, и Мартин принялся рассказывать…

…Разговор затянулся не на один час. Мартин распорядился принести ужин, во время которого продолжал рассказывать. Эрику говорить пришлось не так уж много, не таким уж большим количеством сведений он располагал, все сводилось к паре наблюдений да собственным догадкам…

— Ситуация… — протянул, в конце концов, Мартин. — Неплохую кашу заварил один-единственный человек, а?

— Единственный? — переспросил Эрик.

— Ну, я не считаю всяких там подручных и прочую мелочь, это так, чепуха, — отмахнулся Мартин. — Я имею в виду, что всю эту аферу он продумал от начала до конца и воплотил в жизнь единолично! И ведь даже элитников в это дело вовлек… Нет, ну какая голова!

— Ты, я вижу, от него просто в восторге, — осторожно сказал Эрик.

— Да я не в восторге… — устало ответил Мартин, и Эрик вдруг понял, что тот уже не первую ночь проводит на ногах, пытаясь раскрутить хитро запутанный клубок. — Я б его с огромным удовольствием пристрелил, не знаю даже, почему этого не сделали, когда была такая возможность! Я действительно поражаюсь его способностям… И мне жалко безумно, что такой человек всего себя отдает подобным глупостям! А знаешь, что самое обидное?

— Что?

— Доказать ничего нельзя, — вздохнул Мартин. — Вот… Команду риппера отпустили, конечно, допросив предварительно. Это связист должен был с дилером пересечься, ну и пересекся, конечно, под нашим контролем, дилера отследили… И все. Дальше — по нулям, тот должен был оставить товар в определенном месте, а кто его заберет — не знает. И не интересовался, слишком хорошо ему платили! Есть твои показания, есть запись разговора с этим Гроувом, на базу уже спецназ отправили… Только с Гроувом, зуб даю, не он сам дело имел! Есть вот еще контейнеры со взрывчаткой, а толку?!

— Мартин, но… судя по твоим словам, ты знаешь, кто за всем этим стоит, — заметил Эрик.

— Знаю. Не я один знаю! А доказать мы ничего не можем! Не можем мы доказать, что именно он — хозяин всего этого предприятия! — Мартин в сердцах сбросил со стола кипу распечаток. — Умеет следы заметать, дрянь такая… Дрянь — но гений, это даже я готов признать!

Эрик промолчал. За прошедшие несколько часов он уже успел наслушаться историй о человеке, упорно продолжавшем снабжать оружием и взрывчаткой всех террористов Амои, о человеке, доказать чью вину было совершенно невозможно…

— Мартин, — сказал Эрик неожиданно для себя. То ли вино, заказанное Мартином, ударило в голову, то ли отпускало напряжение последних дней, но ему отчего-то захотелось говорить откровенно. — Но если все вы знаете, кто стоит за этой контрабандой… Так ли уж нужны доказательства?

Мартин смотрел на него молча, и взгляд показался Эрику странным. Не осуждающим, нет, но — странным.

— Тони… — сказал он, наконец, и почти забытое имя отчего-то вдруг больно укололо Эрика. — Это самый простой выход, я сам бы мог поехать… Или вон охрану свою послать, дуболомов таких, все равно больше ни на что не годны… Это очень просто, и доказательств никаких не надо, ты прав. Но, знаешь, это будет равносильно признанию поражения…

— Почему? — вырвалось у Эрика.

— Сложно объяснить, — вздохнул Мартин. — Я не смогу сформулировать четко… Ну… Ты в карты играл когда-нибудь? Нет? А в шахматы? Ну вот, это все равно, как если бы я понял: положение на доске складывается не в мою пользу, в защите у меня дыры, а противник наступает, но вместо того, чтобы попробовать перемудрить его и выиграть любой ценой, взял бы да огрел его по голове этой самой шахматной доской…

— Есть разница, — сказал Эрик неожиданно для себя.

— А?

— Я говорю, есть разница между шахматами и нашей жизнью, — жестко повторил Эрик. — Люди — не шахматные фигурки. Такие, как Фрэнк Гроув — тоже, какими бы они ни были. Да, жадные, кто до денег, кто до власти, но — живые, не игрушки. А вы — что этот ваш гений, что ты и твои коллеги, — ведете себя так, будто Амои — в самом деле шахматная доска. Кто кого переиграет, да? — Он говорил с неожиданной злостью, которой в себе и не подозревал, поднявшись на ноги и упираясь обеими руками в стол, нависая над Мартином. — А скольким еще вы сломаете жизни, вы подумали? Даже Гроув… да, амбициозный, в чем-то неумный… Но если бы не было у него этого соблазна, он так и интриговал бы потихоньку, не причиняя особого вреда!!!

— Тони! — Мартин вскочил, оказавшись нос к носу с Эриком.

— Не называй меня так. — Запал неожиданно исчез, как не бывало. Эрик чувствовал только свинцовую усталость. — Тони Райс давно умер. Я — Эрик Райан. А кем я буду завтра, я не знаю. Мне все равно. Я просто делаю свое дело.

Он вышел за дверь, даже не спросив, пропустят ли его андроиды. Не было больше сил смотреть на юное лицо Мартина, в его полные азарта — как же, роскошная игра! — глаза. «Как же тебе повезло, Мартин, — промелькнуло в голове. — Как же тебе повезло, что твоя жизнь сложилась именно так, как сложилась! И ты до сих пор можешь себе позволить играть в игры, потому что тебе есть, на кого положиться, тебе всегда помогут, прикроют, защитят… Юпитер, я не виню его, нет, просто… просто…»

Неслышно сопровождавший Эрика андроид услужливо распахнул перед ним дверь — одну из многих, — и остался стоять снаружи. Изнутри не доносилось ни звука, и андроид перешел в режим ожидания, готовый, тем не менее, в любую секунду вновь превратиться из истукана в совершенную боевую машину. Оснащенный новейшим вооружением и последними разработками амойской техники, он не получал приказа следить за Эриком Райаном, а потому не мог видеть, как тот, сидя за столом и уронив голову на руки, от злости, от стыда, от боли и — да, да, от зависти тоже! — беззвучно давится сухими злыми… не рыданиями даже, а… Не было этому названия, только и оставалось, что зажимать себе рот, закусывать запястье, чтобы не дать прорваться ни единому звуку, и это Эрику вполне удавалось…

…— Никак нет, господин Мартин, — удрученно отозвался коммуникатор. — Обнаружить не удалось! Есть подозрение, что он покинул Амои.

— Ищите, — приказал Мартин. — Хоть на Старой Земле — но найдите мне его! Желательно живым…

На душе у него остался невероятно гадкий осадок, и он знал только один способ избавиться от него. Неважно, что за это по голове не погладят… Пускай! И не такое с рук сходило!..

А все потому, что Тони… Эрик, то есть, прав, бесконечно прав, и если Себастьян, надо думать, оставил знаменитого контрабандиста в живых из жалости (ну а чем еще можно объяснить его поступок? Неужто надеялся, что тот образумится и удалится хотя бы на Даарс, оранжереей заведовать? Кто разберет!), то Мартину его жалеть решительно не за что. Давно пора было с ним покончить, это уже переходит все границы, мало того, что в системы наземного слежения забирается, как в свой домашний компьютер, так еще и в Эосе сотрудников вербует. Это, господа мои, война, и вести ее придется до победного конца… Потому что иначе Мартин не сможет смотреть в глаза Тони… Эрику, то есть… Хотя, казалось бы, никакого касательства не имеет Тони к этому контрабандисту, никак он от него не пострадал, в игры эти оказался втянут самым краешком, и то случайно, но все же… все же…

«Хватит игр, — сказал себе Мартин. Если бы он мог видеть себя со стороны, то поразился бы — до того жестким и неприятным сделалось его лицо, лицо совсем уже взрослого Блонди, выполняющего сложное и ответственное задание. — Хватит. Выросли. Наигрались. Тут уж или мы — или он. Я его возьму. Я, не кто-нибудь еще. И в благородство я играть не стану… Потому что Тони прав: есть среди и людей, и среди нас мерзавцы, и трусы, и подлецы, и предатели, вот только многие ими бы никогда не стали, — ну если только где-то в самой глубине души! — не найдись кое-кто, сумевший сыграть на их потаенных струнах… Юпитер побери, никуда не деться от этой проклятой игры! — Мартин прикрыл глаза. — Ладно. Теперь мой ход. Он может продолжать в том же духе, только я больше играть не буду, Тони, обещаю. Теперь все будет всерьез, и если кто-то попробует меня остановить… Я ему не завидую».

…— Вот так и обстоят дела… На Амои соваться просто опасно, огласке дело не предавали, но патрульная служба переведена на усиленный режим несения службы, не протолкнуться от их катеров.