Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник

Да,

Богатство с роскошью в тот час соединились,Гремела музыка, столы от яств ломились.

Угостив высокого начальника вином, командующие сели. Вышли пять музыкантов с цитрой, лютней, ксилофоном, красными костяными кастаньетами и запели так, что звуки их чистых голосов и дивных мелодий устремлялись ввысь и кружились средь балок. В тональности чжэн-гун[1228] они исполнили арию на мотив «Преисполненный стати»:

Они пели:

Ты теперь и богат и знатен,Государем самим обласкан.Из низов ты наверх поднялся,Получил высокую должность,В страхе держишь столичный округ.Как же ты, государев любимец,От князей принимаешь поклоны,Долг презрев, сострадание к ближним?!

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Велишь копать пруды и водоемы,Возводишь внукам пышные хоромы,Где только можешь, ты скупаешь земли,Своим корыстным устремленьям внемля.Все блага у тебя давно в избытке,А вот соседа оберешь до нитки.На гибель обрекая непокорных,Талантов людям тоже не прощаешь,Зато льстецов ничтожных приближаешьДа поощряешь подхалимов вздорных.Ты справедливость на земле убил,Ты помутил и Сыну Неба зренье.Все люди четырех морей в смятеньи,Ждут: в сети Неба ты бы угодил.[1229]

На мотив «Поразительный сюцай»:

Ты радуешь государяУгодливой, льстивой речью,Мешаешь преданным, честнымОтчизну вести к расцвету.На лучших всегда клевещешь,«Деянья» твои ничтожны!..Как вылечить давний недуг,Чтоб сохранились устои?

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Идешь тропой кривою Чжао Гао,[1230]Хитришь, коварный интриган, лукаво,Копируя Туань Гу — кровопийцу,[1231]Ты подло подсылаешь пса-убийцу.Уроки лжи берешь ты у Ван Мана,[1232]Двулично лицемеря неустанно.Копируя Дун Чжо,[1233] ведешь игру бесчестно.Оруженосцев окружен ты свитой,Сановников страшит суровый вид твой;А оды славят сладостно-прелестно.Хитро ульстивший тигра рыжий лис,Ты создал клику подлецов лихую,Карает правду острый меч втихую,А кривды океаном разлились.

Заключительная ария:

Драгоценные чаши, одни — именные,Другие — безвестные.Век в борьбе добродетельные и дурные,Лиходеи и честные.Что ты знаешь о вечных законах природы,Об истинах жизни?Есть разбойники — целые губят народыВ своей же отчизне,Придворные да высокосановныеПозорят халаты,[1234]Награды у них, полномочья верховные, —Жаль, заслуг маловато.Ты вот власть захватил и на слабых глядишьТак сурово и грозно.А в беде и раскаешься и заюлишь,Только тщетно и поздно…Обличить твои козни не хватит бамбука…Оголи хоть все Южные горы.Даже воды Восточного моря не смоютЗлодеяний твоих и позора!..

Осушив по три кубка, командующие выслушали певцов и стали откланиваться. Чжу Мянь проводил их до дверей и вернулся в залу. Музыка утихла, и дворецкий объявил о придворных. Главнокомандующий велел внести большой стол и расположился в покрытом тигровой шкурой кресле.

— Первыми просите заслуженных государевых родственников и дворцовых смотрителей-фаворитов, приближенных и писцов, — распорядился он.

Они поднесли подарки и немного погодя удалились. За ними начался прием глав пяти управлений и семи подразделений и северных полицейских гарнизонов. С официальными визитными карточками перед Чжу Мянем предстали высшие чины сыскной полиции и полицейского надзора, судебные инспектора и следователи, начальники дозора, полицеймейстер Столичного округа и командир императорского эскорта, главный тюремный надзиратель и старший полицейский надзиратель над тысяцкими и сотскими.

После них стали вызывать по очереди судебно-уголовных надзирателей тринадцати провинциальных управ обоих берегов реки Хуай и двух частей Чжэцзяна,[1235] Шаньдуна и Шаньси, Гуандуна и Гуанси, Хэдуна и Хэбэя, Фуцзяни и Гуаннани, а также Сычуани. Симэнь и Хэ Юншоу оказались в пятой очереди. Дворецкий поспешно положил на стол визитную карточку старшего дворцового евнуха-смотрителя Хэ. Они внесли подарки и стали внизу у ступеней, ожидая вызова. Симэнь поднял голову и огляделся. Его взору предстала огромная зала, окруженная располагающим к прогулкам взгорьем с многочисленными вьющимися тропинками. Крышу залы украшали двойные карнизы и резные водостоки. Были высоко подняты жемчужные занавеси. Зал окружали увитые зеленью балюстрады. Наверху красовалась дарованная Его Величеством Хуэй-цзуном ярко-красная вывеска, на которой рукою императора были начертаны золотом крупные иероглифы: «Зала Личного телохранителя». Да, вот где глава и уши, клыки и когти государя! Сюда водят пытать и сходятся на тайные сговоры. Вот где чаще всего казнят и четвертуют. По обеим сторонам залы были расположены шесть флигелей, отделенных друг от друга обширными дворами. В залу вело высокое крыльцо с широкими ступенями. На возвышении в ярко-красном облачении восседал главнокомандующий Чжу. Когда выкликнули имена обоих тысяцких, они с приветственными возгласами стали подниматься по ступеням и, очутившись под карнизом, оба пали ниц.

— Зачем же ваш родственник старший дворцовый евнух-смотритель беспокоился о подношении? — спросил их Чжу Мянь и, распорядившись убрать подарки, заключил: — Службу несите ревностно и с усердием. Я все устрою как и полагается. А вы ждите высочайшей аудиенции. Свидетельства на должность получите потом в ведомстве.

— Есть! — в один голос отозвались Симэнь и Хэ.

— Встать! Аудиенция окончена! — крикнула стража.

Вышли они через боковые двери. Миновав главные ворота, они хотели было обождать Бэнь Дичуаня с коромыслами, но тут прискакал с красными визитными карточками гонец.

— Их превосходительства Ван и Гао прибыли, — доложил он.

Симэнь и Хэ быстро отошли к воротам соседнего дома и стали наблюдать. Послышались крики стражников, разгонявших с дороги зевак. Свита — люди и кони — запрудили всю улицу и переулки. Наконец показались командующий восьмисоттысячным войском дворцовой стражи Ван Е, князь Западной Лун,[1236] и главнокомандующий лейб-гвардии Гао Цю в ярко-красных халатах и нефритовых поясах, восседавшие в паланкинах. Толпившиеся у ворот командующие с мест тотчас же куда-то исчезли. Наконец-то появился Бэнь Дичуань с коромыслами. Им незаметно подвели коней, и Симэнь с Хэ верхом вернулись к себе.

Да,

Не будь таких у власти негодяев,В Китае не лилась бы кровь людская.

Вот почтенный читатель, бабы в семьи вносят разлад, а ничтожные царедворцы баламутят Империю. Так оно и ведется. Понимавшие тогда уж полагали, что Поднебесную захватят разбойники. И в самом деле, если в третий год под девизом Всеобщего Согласия Хуэй-цзун и Цинь-цзун все еще охотились с собаками на севере Империи, то Гао-цзуну[1237] уже пришлось перебраться на юг и Поднебесная оказалась плененной. Как это тяжело!!! У летописца не хватает слов, чтоб выразить всю горечь.

Тому свидетельством стихи:

Сановники нечестивыенаносят отчизне урон.Правитель, слугу ничтожногогони из покоев вон.«Разбойников шесть — под корень!»[1238]Напрасны, увы, заклинанья,Когда императоры обатомятся в далеком изгнанье.[1239]

Если хотите знать, что случилось потом, приходите в другой раз.

Глава семьдесят первая

Игрой на лютне благозвучнойсебя не ублажает он,Досуг за чтением проводити древних познает деянья:То чьим-то ревностным служеньемон справедливо восхищен,То чья-то тупость и бездарностьрождают в нем негодованье.В правленье совершенномудрыхмир наступает и покой,Придворные льстецы извечнонесут лишь смуту да раздоры.Век процветанья, век упадкаиль век еще грядет какой?…Познавший тайну жить уходиттуда, где воды есть да горы.

Итак, выехали Симэнь Цин и тысяцкий Хэ на широкую улицу, и Хэ Юншоу послал гонца предупредить дядю, а сам пригласил Симэня на обед. Симэнь долго отказывался и благодарил за гостеприимство. Тогда Хэ Юншоу велел слуге взять Симэня под уздцы.