Спецслужбы России за 1000 лет - Сергей Чуркин

Л. Троцкий впоследствии писал: «Не менее важно было другое новообразование: при Военно-революционном комитете создавалось постоянное Гарнизонное совещание. Солдатская секция представляла гарнизон политически: депутаты выбирались под партийными знаменами. Гарнизонное же совещание должно было состоять из полковых комитетов, которые, руководя повседневной жизнью своих частей, являлись „цеховым“, практическим, наиболее непосредственным их представительством. Аналогия между полковыми комитетами и заводскими напрашивается сама собою. Через посредство рабочей секции Совета большевики могли уверенно опираться в больших политических вопросах на рабочих. Но чтобы стать хозяевами на заводах, необходимо было вести за собой завкомы. Состав солдатской секции обеспечивал большевикам политическое сочувствие большинства гарнизона. Но чтобы практически распоряжаться воинскими частями, нужно было непосредственно опереться на полковые комитеты. Этим объясняется, почему в период, предшествовавший восстанию, Гарнизонное совещание выдвинулось на передний план, естественно оттеснив солдатскую секцию. Наиболее видные делегаты секции входили, впрочем, и в Совещание»[762].

13 (26) октября Исполком Петросовета опубликовал извещение о созданном при нем особом отделе Красной гвардии. Вновь созданный отдел и солдатская секция переходили в подчинение ВРК. Настроения солдатских масс в действующей армии осенью 1917 г. были не теми, как во время летнего наступления. В качестве примера приведем выдержку из воспоминаний Р. Б. Гуля, воевавшего на Юго-Западном фронте. «Была осень 1917 года. <…> Около старенькой церкви – митинги толп вооруженных людей в серых шинелях. Злобные речи, почти без смысла. Знамена с надписями: „Мир без аннексий и контрибуций“, „Долой войну“, „Смерть буржуазии“… Разливалась стихия.

Получил телеграмму: „Имение разграблено, проси отпуск“. <…> Я смотрю на лица солдат: на всех одна и та же усталая злоба и недоверие.

Узловая станция. Вокзал, платформа, пути запружены тысячами людей в сером. Они все едут-бегут с войны. И это „домой“ так сильно в них, что они замерзают на крышах поездов, убивают начальников станций, ломают вагоны, сталкивают друг друга…»[763].

15 (28) октября в Нарвском районе состоялось закрытое заседание Петроградского комитета РСДРП (б) с участием представителей районных комитетов. На нем обсуждались практические мероприятия, связанные с выполнением решения ЦК о вооруженном восстании. 13 из 19 (!) представителей местных комитетов заявили о технической неготовности отрядов Красной гвардии к участию в восстании. Борьба сторонников и противников немедленного свержения Временного правительства в партии большевиков продолжалась.

В тот же вечер на конспиративной квартире М. В. Фофановой у Ленина произошла любопытная встреча. Фофанова вспоминала: «Вечером 15 октября, в воскресенье, когда было уже темно, в сопровождении Эйно [Рахьи] пришли к нам два товарища. Об их приходе я была предупреждена Владимиром Ильичом еще утром. Он сказал мне, что вечером придут из Финляндии два товарища – Рубаков и Егоров, и что они вместе со всеми совершили опасное путешествие из Цюриха в Петроград. Оба молодые, лет 30–35, высокие, стройные, чувствовалась военная выправка. Один из них, с усиками, похож был на актера Кторова. Они вежливо поздоровались, и я проводила их в комнату Владимира Ильича. Эйно прошел в кухню. Разобрать разговор при закрытых дверях было невозможно, да и не пыталась я это делать. Но чувствовалось, что все трое говорят на немецком языке. Иногда они переходили на русский. Беседа проходила более часа. Когда они стали уходить, я услышала фразу: „Bis zum baldigen Wiedersehen“! (До скорого свидания! – Примеч. авт.). Вместе с ними ушел и Эйно»[764].

Сопоставление различных опубликованных в последнее время источников с большой долей вероятности позволяет сделать предположение, что «Рубаков» и «Егоров» были офицерами германского Генерального штаба, возможно, из Разведывательного отдела. Э. Сиссон пишет, что майоры германского Генерального штаба Андерс и Эрих еще до переезда в Россию сменили фамилии: Андерс стал Рубаковым, а майор Эрих – Егоровым. По косвенным данным, можно предположить, что оба офицера прибыли в Россию вместе с первой партией политэмигрантов в знаменитом «пломбированном вагоне».

Относительно проблем, обсуждавшихся на встрече, мы можем сделать некоторые предположения. Вероятнее всего, затрагивались четыре вопроса: о беспрепятственном переходе боевых кораблей из Гельсингфорса в Петроград; о недопустимости снятия с фронта войск, верных Временному правительству; об участии в перевороте специальных подразделений немецкой разведки и флота; о сотрудничестве России и Германии в случае свержения Временного правительства. В дальнейшем мы постараемся подтвердить наши предположения конкретными фактами.

Усиление пропагандистской работы в войсках не осталось незамеченным. В сводках Политического управления Петроградского военного округа от 15 (28) октября отмечались следующие факты: наблюдалась активизация деятельности полковых комитетов по упорядочению караульной службы; в частях Петроградского гарнизона началось ведение усиленной агитации за передачу всей власти Советам; получили распространение призывы отказываться подчиняться распоряжению главнокомандующего о выводе частей на фронт; общими собраниями некоторых полков вынесены соответствующие резолюции; установлено, что Запасный броневой автомобильный дивизион полностью поддерживает ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов.

В тот же день командующий Петроградским военным округом Г. П. Полковников издал приказ по Петроградскому гарнизону, в котором отмечал, что на улицах Петрограда вновь готовятся «безответственные» вооруженные выступления. Эти выступления являются проявлением анархии и, несомненно, повлекут за собой ненужные жертвы, чем поставят страну на край гибели. Полковников приказывал всем подчиненным ему частям, офицерам и солдатам не поддаваться призывам к выступлениям.

16 (29) октября Ленин, крайне недовольный половинчатым решением Петроградского комитета РСДРП (б), принятым накануне, созывает собрание партийного актива с участием членов ЦК. Собрание началось в 8 часов вечера в помещении Лесковско-Удельнинской районной думы, председателем которой был М. И. Калинин. Резолюция ЦК от 10 (23) октября вновь не получила единодушной поддержки. Каменев, Зиновьев и их сторонники выступили с резкой критикой курса на немедленное вооруженное восстание. Не отвергая саму идею свержения Временного правительства, они говорили о неподготовленности восстания и о необходимости «посоветоваться». Характерно, что большинство противников переворота в практической боевой работе ранее лично участия не принимали. Они были идеологами, пропагандистами, теоретиками. Нам представляется, что противники Ленина не столько не хотели переворота, сколько боялись его подавления верными Временному правительству силами. В этом случае руководителям восстания грозила смертная казнь по приговору суда или, что более вероятно, расстрел на месте без суда; мотивацией их позиции являлись страх и военный непрофессионализм.