музыкальный приворот - Анна Джейн

Люди начали ругаться с девушкой, и она не выдержала напора.

Как только двери автобуса распахнулись, блондинка с пакетами вырвалась на свободу с выкриком:

- Ненавижу брюнеток, тупые твари! Все из-за тебя! Автобус дураков!

Пассажиры грохнули. Кондуктор, похрюкивая, бросила в догонку:

- Неча тебе ездить тады на таком авто, дура пакеточная! Хорошим людям настроение портить! Автобус дураков - вишь ты.

- Хорошо, что не корабль, - сказал кто-то начитанный.

- Что еще за корабль? - Захотелось тут же знать его соседям, и в следующие двадцать минут половина пассажиров могла послушать развернутую лекцию, посвященную поэме Себастьяна Бранта, известную тем, что в далекое средневековье она обличала пороки общества…

Домой я пошла далеко не сразу - дождь уже кончился, и я, мокрая, купив шоколадку и газировку, ту самую, которой некоторые моют унитазы и кастрюли, села на сухую лавочку под навесом, размышляя, размышляя, размышляя… Ни к чему толковому я не пришла, только лишь еще больше попортила себе нервы.

- Катрина! - Оторвал меня от собственных мыслей знакомый голос Томаса. Он, точно такой же мокрый, как я, возвращался домой - вероятно, тоже попал под дождь. Ну, просто не почтенный глава какого-никакого семейства, а незнамо кто: с растрепанными и очень уж обросшими спутанными волосами, в мрачной футболке, на которой зловеще алело название одной известной метал-группы, с рюкзаком за плечами, в модных кедах, в черных джинсах с рванными коленками. Все думают, что это специальная дизайнерская, так сказать, задумка, но на самом деле все порвалось само собой. Леша по этому поводу даже шутил, что у его старшего брата волшебные коленки - рвут все, что угодно - они, вероятно, из титана, а сам Томас - киборг, у которого микросхемы, заменяющие мозг, вышли из строя, поэтому он "отмороженный".

- Я отмороженный? - Возмущался пап не далее, как пару недель назад.

- Нет, моя рука. Естественно, ты. Иначе, стал бы ты рисовать всякую фигню типа "Дружбы народов" или вашего любимого Чуни! - Никогда не питал особенно теплых чувств к семейному тотему дядя.

- Что ты имеешь против Чуньки? - Удивилась тогда сестра.

- Все. Его дурной вид портит всю прихожую! - Категорично сказал Алексей.

- Чуня покарает тебя за это, - хмыкнула Нелли.

- Или я его сам сожгу, - мстительно заявил Леша, считающий, что идиота-тотема и отпрыска ядерного взрыва по совместительству, в семье любят больше, чем его, шеф-повара и модельера в одном прекрасном лице.

- Привет, - кивнула я папе, а он присел ко мне на лавочку, весело посвистывая. - Ты откуда?

- Из мастерской иду, а ты откуда?

- Из университета, папа! У меня же был экзамен! - Возмутилась я. - Почему все нормальные родители знают, что у их детей был экзамен, а ты нет!

- А я ненормальный родитель, - обескураживающее улыбнулся Томас и зачем-то потрепал меня по челке, как маленькую.

- Вот я и вижу. Ты это же самое заявил во втором классе, когда в школе был утренник и учительница сказала придти в карнавальных костюмах, - обиженно отозвалась я, припоминая случай столетней давности. Учительница от моего наряда чуть не упала в обморок.

- Не помню такого, Катенька, - вновь улыбнулся родитель. - А на что экзамен сдала?

- На "три", - не стала вдаваться я в подробности. - Очень странно, что не помнишь! Весьма! Ты нарядил меня Авангардным Барсуком! - Не выдержав, заорала я. О, да, кое-кто не мог одеть дочку Принцессой, Снежинкой или, на худой конец, Мышонком - это слишком обычно, а, значит, совсем неавангардно.

- Ах, это! - Засмеялся папа, - это я помню - мы так долго вшестером делали этот костюм. Краб еще забавно умудрился пришить конец своего рукава к твоему комбинизончику. Его кривые руки всегда были в деле!

Я мрачно посмотрела на родственника. На Краба мне было, честно сказать, фиолетово, а вот то, как мне было неуютно на Новом году во втором классе, до сих пор вспоминается в негативном свете. Только подумайте - все девочки были маленькими красавицами, а я - Барсуком! Кроваво-красным Барсуком с двухметровым хвостом, на котором чернели китайские иероглифы, в огромной маске, злобно светившейся мрачными багровыми глазами, над которыми не угрожающе были сдвинуты две белоснежные брови, и только лишь черненькие лакированные сапожки были нормальными… Дети меня шугались, честно сказать, а учительница сказала папе, что он ненормальный родитель. Он обнял ее за плечи и подтвердил с улыбкой эти слова. А потом пригласил бедную преподавательницу в "какой-нибудь буржуйский ресторанчик", смутив женщину еще больше!

Сейчас, злая из-за своих личных проблем, я, как это часто бывает у детей, стала наезжать на Томаса, высказывая очередную древнюю обиду.

- Меня дразнили Барсуком-злодеем еще полгода! Нинка до сих пор ржет над фотками с того вечера, когда видит меня на них! Ее бы -она тогда была Снежной Королевой а не Барсуком! - Выговаривала я, одновременно пиная ногой ножку лавки.

- Зато ты была единственная и неповторимая. Разве не прелесть? - Отозвался папа, насыпая из кармана семечки голубям. По-моему, одна из семечек попала отважной птичке едва ли не в глаз - Томас всегда был очень метким.

- Прелесть, еще бы. - Не могла успокоиться я, следя за клюющими голубями, - прелесть с конца.

- А я до сих пор храню этот костюм в мастерской, Кать. - Серьезно сказал Томас, и, по-моему, впервые в жизни я увидела что, когда он улыбается, от его глаз весело разбегаются в разные стороны тоненькие горизонтальные морщинки. - Ты так смешно волочила свой хвост, и я все думал, что стоило сделать хвост короче, но если бы он был не такой длинный, я бы не сумел нанести на материал весь текст одного китайского заговора на удачу.

Я вздохнула. И перестав злиться, рассмеялась - ведь этим хвостом было так удобно бить мальчишек-приставак!

- Хочешь, я тебе что-то покажу? - Заговорщицким тоном спросил папа, когда мы вдвоем насмеялись. - Еще никто не видел.

- Хочу. А что? - Заинтересовалась я. Очередной шедевр?

- Вот, - достал из рюкзака небольшой плотный холст, свернутый трубочкой он, - гляди, дочь моя. Оценишь полет моей фантазии. Это пока что набросок, но это будет основная работа моей новой выставки.

Я внимательно вгляделась в развернутую уже картину - в самых причудливых узорах здесь сплетались два цвета: синий и красный, и каждый из цветов сиял множеством тонов: от яркой фуксии до терпкого ализаринового, от нежно-голубого до берлинской лазури. Едва ли не геометрический узор двух цветов.

Весьма необычно для Томаса! Он что, переступил, наконец, через свой постмодернистический взгляд на мир и стал приверженцем каких-нибудь постмодернистических романтиков нового поколения?

- Это всего лишь набросок. - С умным видом стал пояснять художник. - Называется, "СК" - "Синее-Красное". На создание вдохновил один молодой человек и немножко один французский писака Стендаль. Знаешь такого? Нет? Я так и знал. А знаешь, что эта картина значит в аллегорическом смысле?