Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

Коди аккуратно постучался.

— Не входить! — раздался резкий и какой-то перепуганный голос Мурси. — Я самоудовлетворяюсь!

— Да понял уже, — хмыкнул агент. — Свет зачем выключила? Шла бы к себе, если камер испугалась.

— Мой корабль, где хочу, там и шалю, — огрызнулась Мурси. — А тебя не звали! Надеюсь, хотя бы сейчас мешать не будешь?

— Ладно, что с тобой делать, — нехотя согласился Коди. — Правда, у меня там бургер стынет…

— Изыди!

Послышался приглушенный шлепок, и скрип возобновился. Стоило отметить, довольно ритмичный скрип. Похоже, сеньорита-капитан приврала и вовсе она там не одна. Кто же, интересно, этот бедняга? Хотя для Коди разницы особой не было. Ведь вся эта возня может затянуться надолго. Каждому в Галактике известно, насколько йонгеи ненасытные.

— А свет-то когда будет? — опять спросил он. — У меня там бургер…

— Да отвянь, Коди! На днях или раньше, — и опять едва слышный шлепок, возобновляющий скрип.

— Мне очень надо! Я жрать хочу.

— Да кворчи-макорчи! Ты же с банкета! Сам дурак, что там не покушал. Закончу свои грязные дела и врублю обратно. Дай хоть десять минут!

Шлепок, скрип. Всё страньше и страньше. Она кого-то шлепает или её кто-то? По очереди? А зачем? Извращенцы! А потом нахлопаются, и сеньорита-капитан еще минут двадцать будет розетки в зад распихивать. В темноте, с трясущимися от перешлёпывания руками. Тут как бить дать перепутает! И бургер не только остынет, он успеет пропасть. Это только Бобби любит всё с плесенью. Сыр «мор блю», котлетку «мор блю», салат «мор блю» и чёрствую булочку. А вот агент Ко не твилекк ни разу!

— Помочь? — спросил на всякий случай Коди и услышал смешки. Один Мо, а другой какой-то очень знакомый, но распознать его из-за мимолётности не смог. Что-то заглушило. Видимо, кавалер Мо прикрыл рот подушкой, а может, она ему прикрыла чем-нибудь. Какой-нибудь частью своего тела. Видимо, рот у этого кавалера ма-а-аленький. Может, и кавалер ма-а-аленький. Лилипут. Как лорд Таноки. Какие-то идиотичные мысли! Откуда они возникли в голове, Коди сам не понимал. Сосредоточился. — Я имел в виду со светом? Прийти через десять минут и поставить вас на место?

— Я тебя шокну! Отошёл к казарме и встал по стойке смирно. Сейчас провожу кое-кого и включу свет, зануда.

— Ладно, ладно. Только не нервничай. Расслабляйся, что с тобой поделать.

— Коди!

***

Морика разрывало от душившего его смеха. Коди такой Коди, в своем репертуаре. Думает, без него не справятся. Катар запихивал в рот уголок подушки, на которой лежала Мурси, чтобы ни в коем случае не скомпрометировать нянни. В других бы обстоятельствах он, наверное, начал бы ревновать, оспаривать, возненавидел бы болвана, вечно лезущего под руку, за столь дерзкое предложение. Но сейчас ему как никогда было просто хорошо и радостно! В самом деле, что может этот Коди? Его пустые потуги заскочить в постель к капитану теперь веселили Моргана, и только.

— Да тише ты! — хохоча, прошептала Мурси и шлепнула по голому заду навалившегося на неё катара. Попыталась спихнуть с себя. Довольно успешно. — Вставай давай, пора расходиться.

— Хотите, сэр, я его придушу и мы продолжим?

— Нет, одевайтесь. Пора-пора-порадуемся парам-пам-пам-пам, — пропела Мурси и стала интенсивно шарить рукой под диваном в поисках своей одежды. — А дальше я слов не помню. Божечки-кошечки, Морган! Мне кажется, мы совершили какую-то глупость, — нянни махом натянула на себя шорты и схватилась за футболку. — Швидче, швидче, капрал.

— Я теперь капитан, — зачем-то уточнил Морган, ощупывая свои штаны. — И, по моему мнению, мы как раз всё сделали правильно. Вы — несравненная принцесса абсурда, я — ваша преданная свита. Чем же нам ещё заниматься, как не глупостями?

Морган по-доброму усмехнулся. Ему совсем не хотелось прерывать такое интересное и впечатляющее занятие, но и волнения своей нянни он разделял полностью. Ведь это всё ради него. Так проявляется забота йонгея. Чтобы сохранить жизнь дорогой персоны, Мурси готова пойти на любое ухищрение, отказаться от собственного удовольствия, врать и юлить. Как только Коди прознает, с кем тут его начальница проводила досуг, то обязательно доложит об этом Лене. А уж следом всё СРС будет в курсе. И, как обычно, ради блага лучшего своего агента они попытаются избавится от «фактора», мешающего работе. Так что необходимо укрепившуюся интимом связь сохранить в строжайшей тайне.

Морган уже натянул на себя брюки и, пытаясь застегнуть пряжку, нащупал кусочек какой-то ткани, зацепившийся за острый край вылитой из металла пули. Совсем маленький, мягонький на ощупь, в центре из натурального сырья, а по краям обшитый то ли гипюром, то ли кружевами. Интересно. Может быть, платок Мурси, случайно выпавший из кармана? Она как раз жаловалась на сопли.

Морган поднёс кусочек ткани ближе к глазам, но что это понять никак не удавалось. Странно сшитый, как шапочка с прорезями для огромных ушей. Нос его уловил божественный, но вместе с тем крайне сильный запах нянни, и катар безотчетно сделал глубокий вдох. Приложил тряпочку плотнее к лицу и ещё сильней вдохнул, опьяняемый смесью «паразита» и Мурси. Как же опупительно! Интересно, что может настолько сильно пропахнуть желанием нянни? Морган замер. Это не для ушей прорези, а для ног! Катар отдёрнул поскорей руку от носа и спрятал её зачем-то за спину.

— Шо там, Котик? Чё копаешься? Я уже полностью оделась. Помочь застегнуть? Пальцы не слушаются?

— Нет, просто обнюхиваю себя, — соврал Морган. — Неделю мыться теперь не буду, пока не выветрится ваш запах.

— Фуй, жесть какая. Соберись, капитан! Но ты прав, в душ сходишь потом.

Мурси ещё что-то говорила, и Морган даже старался внимательно её слушать, но совершенно не к месту всплыли старые воспоминания об их разговоре про деда. Какой же Морик всё-таки и в самом деле неопытный солдафон! Как он тогда оскорбился, стоило Мусичке предположить, что Императрица подарила старейшине своё нижнее бельё на память. Ему и в голову не могло прийти, насколько такой презент может быть важным и незабываемым. А теперь наконец «созрел», как сказал бы дедушка, что и сам убийственно хочет попросить, а лучше тихо прикарманить этот атрибут своей женщины.

— Муся, наденьте трусы! — строго проворчал он, протягивая кусочек ткани.

— Зачем? Мне и без них норм, — усмехнулась Мурси.

— Когда вы без них, мне не норм!

— Ой, да брось под диван, потом достану. Всё понял? — отмахнулась Мурси и, заметив ступор, в который тут же впал Морган, повторила медленней и внятней: — Я выхожу и заставляю Коди верить в иллюзию невидимости, а ты дёргаешь галопом с корабля. Теперь угугенил? Пусть думает, что я действительно встречалась с кем-то не из нашего круга.

— А куда же я пойду в таком состоянии? — оторопел Морган, запихивая трусики себе в карман. — Может, к вам в каюту? Сходим в душ, стиркой займёмся? Продолжим?

— Тебе мало, что ли? Решил секс-марафон устроить с перерывами на стирку? — вытаращилась на него Мурси. — И это йонгеи ненасытные?! Иди на фуршет! Шо может быть лучше после всего такого для организма? Выпей! Восстанови кислотно-щелочной, а заодно и водный баланс!

— Ну, я не имел в виду продолжить физические упражнения. Просто бы понежились друг с дружкой, погладили бы бока, помурчали бы над ухом… — принялся перечислять Морган.

— Потом, всё потом. Обещал мне выполнять любые мои прихоти. Вот я и прихотела: иди да выпей! И ни слова никому! Даже Кларе! Угугенил?

— Принято, сэр, — вздохнул разочарованно катар. — А после того, как я выпью вашего «идида» и вернусь, мы продолжим? Я мигом, одна нога тут, другая там.

— В сапёра решили поиграть? Соберитесь, Морган! Не сегодня точно, потом, всё потом. Где ваша дисциплина, капрал-капитан? — шутливо притопнула ногой Мурси.

***

Коди послушно замер у дверей казармы. В коридорчике показалась фигура сеньориты-капитана и воздух сделался тяжёлым. Никакого волнительного наслаждения или даже романтического флёра, только пелена, сотканная из искажённой реальности под властью держателя Силы. Агент решил принять сторону Мо и вместо привычной молитвы вытянулся по стойке смирно и отдал зачем-то честь. После недолгих логических умозаключений для него потеряло загадочность, с кем именно уединилась начальница. От этих доводов стало только спокойней на душе. И хоть Коди старался придать себе торжественности, толику серьёзности, но улыбка, преобразовавшаяся на узком лице в самый настоящий провал, в котором виднелись сразу все зубы, не давала этого сделать.