Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

Внезапно Гольдшеккель ухватил микрофон:

– Операцию разрешаю!.. Поторопитесь!.. Разрешаю!

Фред вскочил:

– Это безумие! Вы только погубите наших коммандос.

– Замолчите, вы...

На пульте замигали огоньки, видно было как сразу несколько групп захвата двинулись к танкеру. Со стороны французского берега двигались четыре группы на миниподлодках, юрких и маневренных, со стороны Англии – три, тоже на таких же скоростных, что входили в войска специального назначения.

Фред стиснул зубы, стоя смотрел на экран. Люди все еще пели, потом тот, который вел переговоры, что-то коротко сказал в микрофон. Несколько долгих мгновений все эти мужчины просто стояли обнявшись, ждали, затем Фред увидел как вспучилась палуба танкера, словно изнутри рвался наружу огромный пузырь. Люди не успели рассыпаться, когда палуба лопнула как гнилое полотно, изнутри вырвался столб огня.

Все успели увидеть как взметнулась черная стена, затем экран весь стал черным с багровыми блестками.

Кто-то вскрикнул в ужасе:

– Боже!.. Это же нам чистить берега на десяток лет!.. И в два миллиарда долларов не уложиться...

Гольдшеккель простонал:

– Это же сегодня же... в парламенте Англии потребуют убрать наши базы!!!

Советник по национальной безопасности сказал мертвым голосом:

– Если бы только в Англии. И в других странах могут... А то, дескать, хрен знает что эти чокнутые русские подорвут у наших берегов в следующий раз... Могут что-то и похуже.

Фред скрипнул зубами. А что только что по дурости погибли все семь групп антитеррора, никто и не вспомнил. Ничего, это им вспомнят на слушаниях сенатской комиссии.

Мощная взрывная волна со страшной силой ударила Филиппа снизу, смяла, изломала кости, расплющила. Он чувствовал как стена огня слизнула с головы волосы, одежда вспыхнула и сгорела, потом его забросило в поднебесье, а кожа трещала как мясо на сковороде и обугливалась.

И все-таки сознание еще не покинуло: мир вертелся, но на месте длинного как колбаса танкера сейчас расплывалось черное пятно. Танкер разорвало на части, а на корме, откуда швырнуло взрывом, полыхало злое гудящее пламя.

Холодный ветер как наждаком сдирал покрытую волдырями кожу, обувь горела, он увидел быстро приближающиеся волны, серые и тяжелые как бетон. Тело напряглось, удар, он вскрикнул от нового всплеска дикой рвущей тело боли, закашлялся от ледяной воды, в мозгу мелькнула угасающая мысль: мы это сделали! Получи, проклятая Империя...

Небольшая подлодка войск специального назначения уже не кралась по Ла-Маншу, а развернулась и быстро шла к берегу. В тесный отсек протиснулся низкорослый, но крепкий немолодой майор. Мокрая одежда прилипла к телу, стали видны широкие пластины груди и выпуклые бицепсы. Оставляя за собой мокрые следы, он подошел к приспособленной под стол раскладной широкой доске. Страшно обгорелый человек в лохмотьях такой же мокрой одежды лежал недвижимо. Лицо незнакомца в страшных волдырях, кое-где даже черное, в воздухе запах горелого мяса.

– Не выживет? – спросил майор.

Второй, тоже в одежде коммандос, но со значком медика, пожал плечами:

– Под одеждой сгорело не так сильно. Парень молодой, шансы есть. Что будем делать?

Мужчина внимательно посмотрел на обгорелого человека. В глазах было колебание.

– Никто не видел, как подхватили?

– Только наши.

– Хорошо, – кивнул майор. – Если помрет, передадим Империи – это наш долг союзников по НАТО. Если выживет... тайно переправим на родину. Это наш долг перед нашей Францией.

Лейтенант кивнул. В темных глазах было восхищение майором. Губы шелохнулись, словно хотел добавить и про остальные страны, еще не захваченные Империей, но смолчал: слишком высокопарно, а усилиями имперской пропаганды высокие слова давно стали предметом насмешек.

Глава 57

Сквозь забытье Дмитрий чувствовал, что его везут на машине, затем выносят на руках, снова тряска на машине, а сзади грохает и тут же догоняет жаркая волна, пахнущая бензином и горелой резиной. слышится глухой взрыв,, словно всякий раз машину не только меняют, но и сжигают. На короткое время впал в забытье, а когда очнулся, над ним наклонился хмурый немолодой человек. Огромный живот исчез, как и ярко-красные волосы. Зато лицо показалось знакомым.

Волна животного страха прошла по телу, он прошептал:

– Бомба... Что с бомбой?

– Ты остановил отсчет, – сказал незнакомец на чистейшем русском. Настоящем русском, в котором рождаются, а не выучивают в разведшколах. – Не дергайся, не дергайся! Она здесь. В любой момент можешь запустить...

Дмитрий видел большие внимательные глаза, в руку кольнуло, Он скосил глаз и увидел как девушка с пшеничными волосами вытаскивает из его вены длинную иглу шприца.

– Ты потерял ведро крови, парень, – продолжал человек. – Но, еще не выполнил задание. Так что соберись.

А девушка сказала язвительно:

– А тогда и помирай, не жалко.

Тело занемело, но в нем, как в дереве, скреблись жуки, личинки, носились муравьи и кусали все, что могли. Страшный зуд терзал всю тело: явно сразу же накачали лекарственной гадостью, чтобы быстрее заживало в бессознательном, но сейчас этот велел вкатить взбадривающее: долг есть долг.

Дмитрий с трудом повернул голову. Шея трещит, словно отмороженная. Рядом на сидении покачивается исцарапанный еще больше кейс, Мужчина, который придерживает его рукой, незнаком, но все время кажется, что где-то видел. И чем-то он очень похож на Ермакова.

Девушка сказала успокаивающе:

– Лежи-лежи. У тебя восемь сквозных ранений в голову. Но мозг не задет.

Мужчина смотрел с явным интересом:

– Ты профессионал, но рисковал, рисковал... Почему не отпустил кнопку? Уэнбэшники могли расстрелять и своих, тогда бы добраться до ядерного рюкзака.

Дмитрий шелохнул мертвыми губами:

– Я... чувствовал... своих...

Перед глазами промелькнули мертвые тела друзей, дыхание участилось, он слышал как страшно скрипнули его зубы. Девушка переменилась в лице, ее белые руки мелькнули как взлетающие птицы, прохладные ладони прижали его голову к подушке. Мужчина кивнул, внимательные глаза не отрывались от бледного как воск лица молодого парня:

– Своих?.. Гм... Ладно, говорить можешь?

Дмитрий ощутил нечто странное, но от этих людей не веяло враждой, хотя и был некий странный оттенок в чувствах. Очень странный.

– Это должен я?..

– Ты, – ответил мужчина.

– А вы не...

– Это было твое задание, – ответил мужчина. – Ты остался один. Но за тобой – твоя страна.

Не наши, пахнуло страхом. На миг чувство страшного одиночества и беспомощности накрыло с головой. Он с трудом поднял голову. В глазах мужчины и женщины прочел сочувствие и понимание.

– Сейчас... – прошептал он. – Сейчас...

Запахло горячим куриным бульоном, девушка протянула чашку. Дмитрий пытался поднять забинтованные руки, не смог, чашка придвинулась к его губам. Он заставил сомкнутые челюсти разжаться, глотнул. По пищеводу прокатилась горячая волна. Страшная слабость в теле оставалась, но он чувствовал, что дубовая кора во рту размякла.

Мужчина вытащил из нагрудного кармана плоскую коробочку телефона:

– Набирай. Звонок перехватить невозможно. К тому же постоянно перемещаемся.

– Где мы?

– Въезжаем в Нью-Йорк.

Дмитрий вздохнул, посмотрел на мужчину. Тот отвернулся. Дмитрий негнущимся пальцем тронул три кнопки, четвертая расплывалась, в черепе возник холодок: а не перепутал ли, в самом ли деле эта, Ермаков заставил всех затвердить этот номер, но он, Дмитрий, после такого удара по голове...

Мужчина спросил, не поворачиваясь:

– Какую цифру не вспомнишь?

– Четвертую, – буркнул Дмитрий.

– Девятка, – сказал мужчина тут же. – А дальше три, шесть, восемь...

– Знаю, – буркнул Дмитрий. Как можно быстрее набрал остальные цифры. – Алло!.. Мне мистера Гольдшеккеля. Кто говорит?.. Говорит бомба, которую вам захватить не удалось. И которая сейчас в Нью-Йорке.

Слышно было как перещелкивались тумблеры. Он буквально чувствовал как огромная армия технических специалистов сейчас прислушивается к его голосу. Одни пытаются как можно быстрее установить откуда говорит, другие вслушиваются в интонации, чтобы сразу выдать рекомендации как с ним разговаривать, в каком тоне, что обещать и как обойти.

Трубку взяли через пять секунд. Уверенный голос произнес:

– Гольдшеккель на связи. Кто говорит?

– Вы уже знаете, – отрезал Дмитрий. – Не тяните время. Даю всего два часа. За это время должно прозвучат сообщение вашего правительства, что отзываете ваших людей с Байкала. Все поняли?