Век Людовика XIV. История европейской цивилизации во времена Паскаля, Мольера, Кромвеля, Мильтона, Петра Великого, Ньютона и Спинозы: 1648—1715 гг. - Уильям Джеймс Дюрант

о принятии завещания. 16 ноября 1700 года он представил герцога Анжуйского двору, собравшемуся в Версале. "Господа, - сказал он, - вы видите здесь короля Испании. Его происхождение призвало его к этой короне; покойный король так распорядился в своем завещании; вся [испанская] нация желала этого и убедительно просила меня дать свое согласие. Такова была воля Небес; я исполнил ее с радостью". А молодому монарху он добавил: "Будь хорошим испанцем - это теперь твой первый долг; но помни, что ты родился французом, и поддерживай единство между двумя народами; это путь к их счастью и сохранению мира в Европе". 44 Испанское регентство провозгласило Филиппа в Мадриде, и вскоре все части Испании и ее владений заявили о своем согласии. Одно правительство за другим признавало нового короля: Савойя, Дания, Португалия, Объединенные провинции, Англия, несколько итальянских и немецких государств; даже курфюрст Баварии, считавший, что его сын был отравлен императором, был в числе первых принцев, предложивших признание. Кризис казался преодоленным, а вековая вражда между Испанией и Францией - мирно исцеленной. Испанский посол в Версале преклонил колени перед своим новым государем и произнес знаменитые слова, которые Вольтер по ошибке приписал Людовику XIV: "Il n'y a plus de Pyrénées" (Пиренеев больше нет). 45

IV. ВЕЛИКИЙ СОЮЗ: 1701-2

Филипп V, начало рода испанских Бурбонов, был "спокойно и радостно принят в Испании", писал лорд Честерфилд, "и признан ее королем большинством держав, которые впоследствии объединились в союз, чтобы свергнуть его". 46 Но император Леопольд чувствовал, что этот виртуальный союз Франции и Испании, если позволить ему продолжаться, станет катастрофой для дома Габсбургов, так долго привыкшего править и "Священной Римской", и Испанской империями. Отражая его негодование, памфлетисты возбуждали и выражали общественные настроения в Австрии, указывая, что Карл II не был в здравом уме, когда завещал Испанию ее древнему врагу; более того, утверждали они, вскрытие показало, что мозг и сердце короля серьезно поражены болезнью; поэтому его завещание не имеет законной силы, а испанские владения принадлежат Леопольду на основании необъявленных прав его матери и жены. Леопольд призвал своих бывших союзников - Голландию и Англию - присоединиться к нему в отказе или отзыве признания Филиппа V, даже если это будет означать войну.

Лидером Объединенных провинций в это время был Антониус Хейнсиус, которого выбрали великим пенсионером после отъезда Вильгельма в Англию. В прежние времена, будучи голландским посланником во Франции, Лувуа угрожал ему арестом за нарушение дипломатического иммунитета, и он никогда не забывал об этом оскорблении. Теперь, в возрасте пятидесяти девяти лет, он жил в скромном доме в Гааге, бережно хранил книги, ежедневно ходил пешком в свой кабинет, работал по десять часов в день и служил живым вызовом буржуазной простоте и республиканскому правлению перед роскошными аристократами и абсолютными королями. В ноябре 1700 года по поручению Генеральных штатов он направил Людовику XIV мемориал, в котором просил его отклонить завещание Карла II как жизненно вредное для императора и вернуться к политике разделов. Людовик ответил (4 декабря 1700 года), что его принятие завещания стало необходимым из-за неоднократного отказа императора от плана раздела и уверенности в том, что если Франция откажется от испанского предложения, то император примет его.

Действия Людовика усилили страх Европы перед французским могуществом. 1 февраля 1701 года он заставил Парижский Парламент зарегистрировать королевский указ, сохраняющий возможные права Филиппа и его линии на корону Франции. Это вовсе не означало, что Людовик стремился к объединению Франции и Испании под властью одного короля; скорее всего, это было сделано для того, чтобы обеспечить упорядоченное наследование французского престола в случае смерти всех предшествующих наследников; в этом случае Филипп мог бы отдать испанскую корону за корону своей родины и таким образом продолжить род Бурбонов без прерывания. Но дальнейшие действия короля оправдывали враждебное толкование. Договор с Испанией подтвердил право голландцев защищаться от вторжения в Голландию, держа вооруженные гарнизоны в некоторых "заградительных городах" Испанских Нидерландов. 5 февраля, по договоренности между Людовиком и курфюрстом Баварским, который в то время управлял Испанскими Нидерландами, французские войска вошли в эти города и приказали голландским гарнизонам покинуть их. Испанский посол в Гааге сообщил Генеральным штатам, что это было сделано по желанию испанского правительства. Генеральные штаты, протестуя, подчинились, но Гейнсиус согласился с Вильгельмом III, что Великий союз против Франции должен быть возобновлен.

Вильгельм утверждал, что Второй договор о разделе был соглашением между ним и Людовиком, что он оставался в силе независимо от того, подписал его Леопольд или нет, и что принятие Францией испанского завещания нарушило торжественный договор. Парламент, однако, не желал возобновлять дорогостоящую борьбу с Францией. Когда французское правительство уведомило Англию о наследовании Филиппом V испанского престола, Вильгельм смирился и поздравил своего "очень дорогого брата короля Испании" с его "счастливым восшествием на престол". 47-тем самым дав официальное признание новому режиму Бурбонов (17 апреля 1701 года). 48 Но по мере того как все яснее становились огромные последствия франко-испанского союза - оккупация Фландрии французскими войсками приблизила Людовика XIV к Голландии, а владение Антверпеном дало ему возможность контролировать английскую торговлю через этот порт, - англичане начали понимать, что речь идет не просто о противостоянии Бурбонов и Габсбургов, не просто о противостоянии возрождающегося католицизма и сдерживаемого протестантизма, а о господстве Англии и Франции на морях, в европейских колониях и в мировой торговле. В июне 1701 года, не объявляя войны, парламент обязался поддерживать Вильгельма во всех союзах, которые он мог бы заключить для ограничения непомерной власти Франции. Для реализации этой цели он санкционировал набор 30 000 моряков и выделил 2 700 000 фунтов стерлингов. В ответ на призыв Генеральных штатов Вильгельм приказал отправить в Голландию двадцать кораблей и 10 000 человек, а в июле сам переправился в Гаагу.

Император, претендовавший на все испанские владения, уже находился в состоянии войны. В мае 1701 года он отправил армию из 6 000 конных и 16 000 пеших солдат, чтобы захватить владения Испании в Северной Италии. Командовать армией он поручил молодому принцу, которому суждено было соперничать с самим Мальборо в качестве полководца - Евгению Савойскому. Дедом Евгения был Карл Эммануил, герцог Савойский; его отец, принц Эжен Морис, обосновался во Франции как граф Суассонский; его матерью была Олимпа Манчини, одна из соблазнительных племянниц Мазарина. Сам Эжен в возрасте двадцати лет (1683) попросил Людовика XIV дать ему командование полком; получив отказ как слишком молодой, он отрекся от Франции и поступил на императорскую службу. Вместе с