Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич

— Да, Демид Ярославич.

— Тогда давай займёмся оформлением всех документов, пока твоя супруга на кухне делами и разговорами с другими женщинами занята. Потом вам с ней не до артельных бумаг будет…

Подвода управляемая Лукьяном Анисимовичем, покинула таёжное поселение через день. Мы не только всё успели сделать, но ещё и загрузили на подводу ящики с копчёной зайчатиной. На подводе перед ящиками сидела счастливая Миляна и прижималась к своему Ярику, а Лукерья Степановна разместилась рядышком с мужем. Мы с Ариной Родаславной и девочками провожали их, стоя на широком крыльце поселянской Управы.

За прошедший месяц, мне дважды удалось пообщаться с Яринкой. Наши беседы подняли мне настроение, и я ежедневно уходил на охоту в ближний урман со спокойной душой. В конце весны меня вдруг охватила непонятная тревога. Я попытался мысленно связаться с супругой, но у меня ничего не получалось. Лишь в последний день весны, ранним утром, моя Яринка отозвалась. Во мне словно что оборвалось, когда я мысленно услышал затихающий голос супруги. Она сказала мне: «Демидушка, любимый мой, не переживай о нас, когда вскоре получишь горестные вести. Мы всегда будем с тобой. А общаться мы теперь сможем только на твоей лесной дороге за гранью восприятия. Дождись Ванечку домой. Защитная одёжа должна его уберечь, и посватай у Арины за него Вереславу. Она очень хорошая девочка. Помни меня, Демидушка, и я всегда буду с тобой. Если древние Боги благосклонны к нам, то мы когда-нибудь с тобою увидимся». После этого голос моей Яринки окончательно затих.

Поднявшись с постели, я неспешно оделся, умылся на кухне, покормил голодную Лизавету и направился в Управу.

Когда я проходил мимо нашей больнички, из её дверей вышла Арина. Увидев моё лицо, она сразу спросила:

— Что случилось, Демид Ярославич?

— Пока точно не знаю, Аринушка, но что-то нехорошее произошло с Яриной и дочкой Анеей. Ранним утром, во сне, Яринка со мной попрощалась. Она попросила посватать у тебя Вереславу за нашего Ванечку.

— Против Ванечки я ничего не имею, добрый и любящий будет муж для моей Вереславушки. А посему даю вам своё материнское согласие. Отныне они просватанная пара. Вот только сердце мне вещует, что живы ваши Яринушка с Анеюшкой, только слабы они и очень сильно изранены.

— Надеюсь на такой исход. Мне очень не хочется похоронки на своих получать.

— Вы себя не изводите раньше времени тяжкими думами. Давайте лучше дождёмся нашу Марфу Васильевну, почтальоны всегда все новости раньше всех узнают. Ежели что с вашими вдруг случилось, то власти обязательно вам об ентом сообщить должны.

— Ты права, Арина. Подождём почту, а пока поднимай девочек и пойдёмте завтракать.

— Они у меня уже давно поднялись, даже ещё раньше меня. Сейчас я их позову, а потом вас всех покормлю. Завтрак я недавно приготовила, он на кухне в Управе нас поджидает…

Арина оказалась полностью права, в средине лета, наша почтальонша Марфа Васильевна, отведя в сторону взгляд, отдала мне два извещения. Я начал молча читать одно, а Арина другое. В моём было написано: «Ваша жена, военврач первого ранга Скоробогатова Ярина Родасветишна. Находясь на фронте, пропала без вести в мае месяце…», дальше я ничего не увидел, так на глаза навернулись слёзы. Посмотрев на Арину, я понял, что у неё такое же извещение, только на мою дочку Анею.

— Вы сильно не переживайте, — сказала нам почтальонша, — ежели пропали без вести, значит живые они. Возможно, найдутся и домой живыми вернутся. Если бы их убитыми нашли, то тогда вам похоронки бы прислали.

— Вы правы, Марфа Васильевна, будем надеяться на лучшее…

За следующие два с лишним года, я так и не получил от своих детей ни одного письма. Даже от Златы писем с поздравлением на мой день рождения не приходило. Для меня самым мрачным временем стала осень.

Вскоре после Новолетия, я за один раз получил извещения на остальных своих детей, кроме Ванечки, с сообщением о том, что они все «Находясь на фронте, пропали без вести». Больше всего мне было непонятно, как моя Злата оказалась на фронте? Ведь она была хирургом в московском военном госпитале. Если бы её решили отправить на фронт, то она обязательно написала бы мне об ентом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А уже в конце осени, почтальонша принесла похоронку на Ванечку. Я не поверил этому, и стал объяснять Марфе Васильевне и Арине Родаславне, что это ошибка. Мой сын не мог погибнуть в бою, он разведчик, а разведку в открытый бой не посылают. Видать писари при штабе чего-то напутали, и по ошибке написали похоронку на Ванечку. Но обе женщины вообще не слушали, что я им говорю, а только лишь плакали, и пытались меня утешить своими словами соболезнования.

От женских слёз и причитаний мне стало плохо. Добравшись до дивана в Управе я прилёг, но от этого мне ещё хуже стало. Арина заголосила ещё больше, а потом убежала в больничку за настойками на травах. Напоив меня настоями, Арина с почтальоншей удалились, а вскоре ко мне пришла Вереслава и молча присела на стул стоящий рядом с диваном.

Через пять минут, девочка тихо спросила:

— Дядя Демид, а вы правда не верите, что Ванюша погиб?

— Правда, Вереславушка. Верь мне, а не той казённой бумажке, что принесла сегодня Марфа Васильевна. Дай мне заветное слово, девочка, что ты дождёшься моего Ванечку, и только за него выйдешь замуж. Тем более я своё слово, данное тебе, сдержал. Я высватал тебя у Арины за своего Ивана. Теперь вы просватанная пара. Можешь свою мамочку спросить, она подтвердит мои слова. За твоё заветное слово, я тебе открою одну тайну, о которой ты никому не должна говорить, даже своей маме и младшей сестре.

— Я даю вам заветное слово, дядя Демид, что дождусь возвращения домой Ванюши и только за него выйду замуж! Пусть все Боги и Предки будут мне свидетелями, что слово моё не рушимо!

— Благодарю тебя, Вереславушка. А теперь послушай меня внимательно, почему я не верю тому, что мой Ванечка погиб в бою на фронте. У него есть необычная защитная одежда, которую все наши древние богатыри носили. Енто был подарок Ивану от его деда. Её невозможно порвать али как-то повредить. Даже пуля и снаряд её не возьмут. Вот потому-то я и не верю в его смерть, и написанному в похоронке.

— А разве такая защитная одежда может существовать на самом деле?! — удивилась старшая дочка Арины. — Я думала, что она только в старых сказках и древних преданиях бывает.

— Вереслава, пожалуйста, сходи на кухню, и принеси мне самый острый нож.

Девочка быстро вскочила со стула и убежала в сторону кухни. Вскоре она вернулась назад с острым ножом для разделки мяса. Я закатал рукав и протянув руку, сказал:

— Попробуй ножом порезать мою руку?

— Я боюсь, дядя Демид. Ведь я не смогу остановить кровь, и тогда вы умрёте.

— Режь, девочка, не бойся. На мне такая же защитная одёжа, как на Ванечке. Так ты сможешь убедиться, что он живой и ничего ему не угрожает.

Вереслава сначала осторожно провела лезвием ножа по моей руке. Удивившись, что на руке нет даже царапины, она попыталась посильнее надавить на нож, но результат был тот же. Никаких порезов или царапин от острого ножа не было. Пока девочка удивлённо смотрела на мою руку, я несколько раз изменил вид одежды, и последним показал доспех древнего богатыря. После чего, вновь сделал защитный кокон невидимым.

— Теперь ты убедилась, Вереслава, что я сказал тебе правду про одежду древних?

— Да, дядя Демид. Теперь я не сомневаюсь, что Ванюша живой, и обязательно его дождусь. И вашу тайну про богатырские доспехи сохраню. Скажите, а такую необычную одежду вам отец подарил?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, красавица. Мне её подарили мои друзья-богатыри.

— Такие же, как в сказках?

— Да. Точно такие же. Вот только енто было очень давно.

— Вот здорово. Хотелось бы и мне хоть одним глазком на такого богатыря посмотреть.

— В жизни всякое бывает, Вереслава. Может и твоя мечта когда-нибудь сбудется. Ты беги к матери, а я посплю тут немножко. Только не забудь нож назад на кухню отнести.