Конан Бессмертный - Лин Картер

Лица его друзей, любовниц, товарищей и врагов далекого прошлого, на которые он никогда раньше в этой жизни не оглядывался, толпой окружали сурового киммерийца. Воспоминания забытых дней снова наполняли его со все возрастающей яркостью и остротой; именно теперь, когда отчаянные, незабываемые свершения его беспечной юности уже давно умчались в прошлое и Долгая Ночь быстро подступала к нему. «Что ж, — думал он, — годы наваливаются на любого человека, если только ему удалось достаточно пожить. И, клянусь Кромом, Конан еще увидит свой последний медленно меркнущий закат на заваленном окровавленными телами поле, прежде чем настанет последний миг его жизни!»

— Земля, хо!

Глубоко погруженный в меланхолические размышления, Конан стоял на юте, угрюмо облокотившись на релинг, и наблюдал, как утреннее солнце всплывало из океана и взбиралось вверх по грудам облаков на востоке. Этот крик привел его в себя, и кровь снова упруго запульсировала в жилах.

— В каком направлении? — прогремел его голос.

— Три румба по правому борту, капитан! — отозвался впередсмотрящий с топа главной мачты.

Конан ловко вскарабкался по вантам до середины грот-мачты, и его горящий ястребиный взгляд заскользил по линии горизонта. Впереди, по носу «Красного Льва», запад все еще тонул во мраке, но справа по курсу под низкими лохмотьями облаков, там, где море смыкалось с небом, виднелась более плотная черная полоска. Земля. Внизу на полубаке пираты сгрудились у релингов, указывая пальцами на темную линию, и, когда черная гряда холмов, ловя сквозь утреннюю дымку предрассветные блики, четче вырисовывалась вдали, с полубака доносились радостные возгласы. Как только Конан спустился на палубу юта, к нему, грохоча сапогами о палубу, подбежал Сигурд.

— Что это, дружище? — спросил ванир. — Антилия, наконец? Во имя солнечного диска Шамаха и серебряного месяца Диметры! Наконец-то пришло время действий! Золото и добыча для всех с приправой из горячей крови, клянусь всеми богами!

Конан хмуро усмехнулся:

— Да уж. Ничего, кроме моря и неба. Два полнолуния на борту этой посудины показались мне двумя столетиями. Но теперь путешествие окончено!

В это время из смотровой корзины раздался громкий испуганный крик:

— Дракон справа по борту, у носа! Плывет прямо на нас!

Дракон! При этом слове Конан почувствовал холодок внутри. Затем он застыл, напряженно вглядываясь вперед по правому борту.

С неизвестного Запада пришел он: крылья растопырены, величественно изогнута шея, сверкающая золотым пламенем в блекло-радужном утреннем свете. Его могучая грудь рассекала пологую маслянистую зыбь, глаза горели белыми огнями, и клубы черного дыма вырывались из огнедышащих ноздрей. Он мчался по волнам от туманной груды островов прямо на них — титаническая крылатая змея, одетая в доспехи тускло отсвечивающей чешуи, с глазами, подобными сосудам с огнем.

10

Огонь дракона

В кроваво-красной мрачной мгле, где солнце

Заходит в золотой туман,

Забытые империи влачат существование,

Как призраки давно прошедших дней.

— Все наверх, с оружием! — оглушительный, словно глас рока, раздался рев Конана.

Громкий голос капитана стряхнул с людей состояние оцепенения, когда с широко открытыми от ужаса глазами вся команда галеона наблюдала за приближением чудовища.

— Лучники! На полубак! Яков, подашь сигнал, когда он приблизится на полет стрелы! Мило, займешься со своими людьми катапультой! Целься четыре румба по правому борту. На руле, два румба к левому борту! Сигурд, ставь бизань! Возможно, нам придется выписывать вокруг него кренделя, как подвыпившему кохийскому крестьянину. Макро, мой шлем и доспехи на ют!

Люди забегали оживленно, исполняя приказания. Бряцало оружие. Временами кто-нибудь нагибался за упавшим на палубу мечом или копьем. Наверху, впереди, дюжий боцман и его команда кряхтели и потели, поднимая и разворачивая в исходное положение тяжелое вооружение. Другие матросы подносили из трюмов вымазанные дегтем ядра и складывали их неподалеку.

Возмущенный резким поворотом рулей, «Красный Лев» встал на дыбы и сделал мягкий разворот к левому борту, так что чудовище оказалось на одной линии с катапультой. Механизм не вращался вокруг оси, и его можно было нацеливать на врага, лишь разворачивая весь корабль.

Сверкающие глаза чудовища надвигались все ближе и ближе, и казалось, что его шея вытягивается вверх. Как только дракон приблизился на расстояние полета стрелы, лучники отряда Якова послали шквал стрел, которые, описав плавные дуги над разделяющим их пространством воды, частью упруго впились в чешуйчатую шкуру, частью скользнули по золотой чешуе в сторону. Казалось, однако, чудовище не почувствовало уколов шипящих наконечников. Когтистые пальцы, которыми оканчивались его длинные тонкие передние птичьи лапы, даже не вздрогнули. Изогнутая лебединая шея не свилась кольцами от боли, и оскал остался прежним. Золотая маска неумолимо приближалась. Все так же ярко сверкали глаза, озлобленная пасть щетинилась несколькими рядами зубов.

Солнце, доселе скрывавшееся за облаками на востоке, теперь выбралось на чистое пространство и осветило картину во всем ее величии. И тогда Конан воскликнул:

— Оно не живое, парни! Это корабль, машина. Приготовить катапульту!

Внезапный всплеск солнечного света открыл Конану истинное положение вещей. «Дракон» на самом деле был галерой, подобной той, которую они потопили посреди открытого океана, но нос ее был сконструирован так, что спереди судно напоминало чудовище. «Крыльями» же служили два высоких узких треугольных паруса, укрепленных на бамбуковых реях, как это делалось на кораблях Кхитая. Паруса были подняты на паре мачт на шканцах, стоящих совсем рядом друг с другом, а не так, как на большинстве парусных судов, — одна на носу, другая на корме. Сейчас их черные полотнища были добраны и выставлены точно по корме, потому что галера гребла прямо против ветра. И хотя паруса никак не помогали кораблю двигаться вперед, трепещущие на ветру, они усиливали сходство с крылатым морским чудищем.

Второй залп стрел градом застучал по носу судна-дракона, опять не причинив ему никакого вреда. Конан видел, что «передние лапы» служили хватательными устройствами, которые поддерживались толстыми канатами в висячем положении перед форштевнем. Когда судно подойдет достаточно близко, канаты ослабнут и два бруса с силой упадут вниз, при этом «когти» глубоко войдут в деревянную обшивку «Красного Льва» и надежно захватят его.