"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

Попал — и тут все только начинается. После попадания ни в коем случае не следует тащить рыбу вверх — обязательно сорвется, особенно если не удалось прибить с одного удара. Надо давить в глубину, в дно, чтобы получше насадилась, а потом вбок, чтобы не сползла. И торопиться не стоит.

Маленькая форель шевелила хвостом и что-то вынюхивала, каких-то своих питательных подводных рачков и по своей подводной глупости меня совсем не замечала. Можно попробовать ударить и в эту, но если промажу, рыба сорвется, и придется дожидаться долго, пока соизволится другая.

Надо сейчас просто потерпеть — обычно вслед за маленькой рыбкой подтягивается большая.

В этот раз я тоже не ошибся — маленькая повихлялась-повихлялась, а потом из синей глубины поднялась другая, уже полномасштабная рыбина, укусила младшую в бок и заняла ее место.

Я не спешил. Рыбина тоже должна успокоиться, почувствовать себя в безопасности, расслабиться. И я ждал. И рыбина успокоилась. Легкомысленно поднялась к поверхности, чтобы перехватить запоздалого занозника…

Я целился, рыбы пошевеливали плавниками и медленно смещались то вправо, то влево… Ударил. Сноровка у меня была, на рыбалку я часто ходил. Потому что с ней возни гораздо меньше, чем с охотой, к тому же безопаснее, да и чистить рыбу не в пример проще.

Ударил и тут же вдавил рыбину в дно. Она дрыгалась мощно, так, что копье выскакивало у меня из рук, мне пришлось навалиться всем весом, и то еле удержал. В воде пробежала и быстро растаяла красная струйка. Я на всякий случай придавил рыбину еще раз, она взбрыкнула и замерла. Выждал минуты три и выкинул форель на берег.

Рыбина была большая, размером с мою полную руку, от подмышки до пальцев. Она еще чуть шевелилась, уже без смысла, просто так, от тока внутренней гальванизации. Мелко вздрагивали плавники, пошевеливались глаза, хотя зрачки уже плотно свернулись в точки, жабры раздувались редко и вскоре остановились совсем.

Все. Готова. Рыбу надо убивать, а не ждать, пока она задохнется, тогда рыба помягче делается и консистенция у нее улучшается.

Хорошо также взять бы и прямо сейчас обложить ее молодой жгучей крапивой, тогда еще лучше было бы…

Форель шлепнула меня хвостом и замерла. Ну, теперь действительно все, теперь надо ее почистить, чешуя, кишки, то-се. Почистить обязательно, чем скорее, тем лучше, если протечет желчный пузырь, рыба станет горькой, придется выкинуть. Так что надо потрошить.

Под рукой ничего острого, я сломал еще березку, расслоил древесину и принялся потрошить рыбину тонкой щепкой. Провозился долго, покрылся рыбьими соплями и золотисто-розовой чешуей, как настоящий водяной прямо, все-таки в разделке рыбы тоже нужна постоянность для опыта. Хотя результат был хорошим — получилось два длинных куска жирного, чуть розоватого мяса, килограмма три, хватит всем. Я растопырил мясо на прутьях и отправился к лагерю. То есть к стойбищу. К стоянке.

Пока я шагал, рыба как раз подсохла и чуть обветрилась, теперь ее вполне можно было есть. Конечно, лучше бы ее поджарить, но огня нет. Впрочем, форель рыба чистая, ее можно употребить безо всякого ущерба для себя даже всыромятку.

Я шагал по лесу в хорошем настроении, посвистывал и радовался направо и налево. Добрался до лагеря. Диких не было. Ну, взрослых. Опять куда-то убрались, муравейники, наверное, раскапывать, яйца искать. Дичата же присутствовали. Сидели и молчали. Издали я думал, что они решили сидя поспать, но когда подошел поближе, обнаружил, что они не просто сидят. Лица у них были совершенно мертвые, глаза выпученные, кроме того, они не дышали. Я не понял к чему это все, стоял, смотрел, потом вдруг рыжий дичонок вдохнул и повалился на бок. Остальные два тоже вздохнули и тут же принялись лупить рыжего. Оказывается, это была игра на задержку дыхания, мы с Хромым тоже в такие раньше играли, Хромой меня всегда обыгрывал, я подозревал, что он как-то дышит ушами.

Я похлопал для внимания в ладоши.

— Вонючки, слушайте меня, — сказал я голосом по возможности добрым. — Слушайте!

Дичата повернулись в мою сторону.

— Сейчас я покажу вам, как надо жить. — Я принялся делить рыбу на куски. — Как надо правильно жить…

Получилось много, на двадцать мозгов хватит. Я воткнул в каждый кусочек по острому прутику и спросил:

— Знаете, чем отличается человек от дикого?

Дичата смотрели на меня непонимающе. Я подбоченился, совсем как Хромой, когда тот рассказывал про что-нибудь важное.

— Человек отличается от дикого тем, что он ест мясо. И рыбу. А в них много белка. А белок питает мозг. Человек стал человеком тогда, когда перешел с грибов и орехов на мясо, так пишется в умных книгах, жаль, что вы не знаете, что такое книга! Ешьте мясо — и поумнеете. А еще лучше рыбу, в рыбе еще больше полезных вещей. Вот я — всегда ел рыбу и умел читать уже в шесть лет, как настоящий экстрактор! А вы едите орехи и не то что читать, говорить не умеете… Смотрите, как надо!

Я взял самый большой кусок форели, попробовал. Рыба была ничего, вкусная. Я принялся жевать. Старался делать это с аппетитом, причмокивая, закатывая глаза, вздыхая. Дичата смотрели на меня уже с любопытством.

Я взял второй кусок. Конечно, хорошо бы еще соли, но и без соли нормально.

Дичата наблюдали с интересом.

— Попробуйте. — Я протянул им сразу несколько палочек. — Попробуйте, это вкусно!

Не выдержал рыжий, конечно, как по-другому? Весь в папочку. Схватил прутик, сунул в рот, стал жевать, лицо ничего не выражало. Сжевал. Взял еще. Остальные тоже схватили по прутику.

— Вы на глазах очеловечиваетесь, — подмигнул я. — Еще немного, и можно подумать о штанах. Штаны — это такие…

За спиной у меня послышался неприветливый рокот. Я оглянулся. Рыжий. Тут стоял. И, судя по оскалу, пребывал в бешенстве. Эскалоп какой-то…

— А что такого? — спросил я. — В чем дело-то?

Забавно, подумал я, я сто лет уже ни с кем не спорил. Разговаривать-разговаривал, с Волком старым, но спорить-то ведь с ним не будешь, бесполезно. И вот опять.

А я люблю поспорить.

— Рыжик, ты чего нервничаешь?

Рыжий оттолкнул меня, подскочил к дичатам и принялся лупить их по мордам. А мелкого рыжего своего сынка он схватил за щеки и принялся выдавливать рыбу у него изо рта.

— Ты чего?! — Такие безобразности мне уже не понравились совсем.

Ну хорошо, не ешь ты мяса, но рыба-то при чем? Рыба ведь не мясо, она совсем наоборот, плавает и цвета белого…

Рыжий принялся выдавливать рыбу из остальных двух дичат.

— Остановись, — сказал я более-менее спокойно. — Зачем? Пусть ребята покушают…

Рыжий-старший повернулся в мою сторону и глаза такие зверские сделал, что я даже шагнул назад от испуга. Мне показалось, что он припомнит мне сейчас все — и расстрел своих приятелей, и ранение в ногу из арбалета, и попытку спалить его на столбе… Но потом-то я его выручил. Зря я, наверное, это сделал, надо было оставить его…

— Послушай, Рыжик, попробуй! — я протянул Рыжему самый мягкий и сочный кусок. — Это вкусно… И полезно…

Рыжий ударил меня по руке, и кусок упал на землю.

— Да ты что…

Рыжий схватил балык и зашвырнул его в кусты.

— Я… — Рыжий вырвал у меня вторую половину балыка и с омерзением отбросил его в сторону.

— Зачем выкинул рыбу?! — уже злобно спросил я.

Рыжий начал меня злить. Я рыбу ловил, а он ею швыряется!

И вообще, нельзя кидаться едой, этому с самого детства учат. Однажды Хромой набрал полудикого ячменя, растер его двумя камнями, сделал муку и испек лепешку. То есть хлеб. Я всегда мечтал о хлебе, во всех книжках едят хлеб и рассказывают об этом удивительные вещи. И всегда я думал, что хлеб — это что-то экстраординарное, съешь кусочек — и волосы зашевелятся от восторга! И я ожидал этих лепешек, я слышал запах, бегал по дому, бурчал животом… А потом, когда все было готово, я схватил первую. Она была еще горячая, и я, разумеется, обжег себе язык. И сломал зуб — в лепешке обнаружился камень. Но самым большим разочарованием оказался вкус. Вкус был никакой, хлеб оказался скучной тянучей субстанцией, он плохо жевался, застревал в зубах и не хотел глотаться. Хромой сказал, что это из-за того, что лепешки он испек не по правилам, без дрожжей и без закваски.