Властелин колец - Джон Толкин

Огромные железные створки Черных Ворот под грозно нахмуренным арочным сводом были плотно закрыты. Укрепления казались безлюдными. Повисла мертвая, напряженная тишина. Войско достигло цели безумного похода и стояло, никем не встреченное, на холоде, пред стенами, которых не сумела бы взять приступом ни одна армия, даже оснащенная мощными осадными орудиями и даже в том случае, если бы у Врага едва–едва достало войска на защиту стен и ворот. Но ни для кого не было тайной, что горы и скалы вокруг Мораннона битком набиты солдатами, а мрачное ущелье за Воротами сплошь изрыто норами, где гнездятся неисчислимые выводки злых тварей. Назгулы один за другим постепенно собрались над Зубами Мордора и кружили там, как стервятники. Воины Запада знали, что Кольцепризраки следят за войском. Но Враг все еще медлил.

Выбора не оставалось — надо было доиграть взятую на себя роль до конца. Арагорн выстроил войско для обороны, насколько позволяла обстановка. Воины встали вокруг двух огромных холмов из обожженной земли и камня, насыпанных орками за многие годы работы. От подножия этих холмов до самых ворот Мордора вместо крепостного рва тянулась гнилостная чавкающая жижа, покрытая зловонными озерцами. Приказы были отданы, и наконец Владыки Запада в сопровождении многочисленного отряда всадников со знаменосцами, герольдами и трубачами двинулись к Черным Воротам. Гэндальф взял на себя роль главного герольда; за ним следовал Арагорн с сыновьями Элронда, Эомер Роханский и князь Имрахил. Гимли, Леголас и Перегрин также вошли в отряд парламентеров как представители своих племен.

Подойдя к Мораннону на расстояние крика, Владыки велели развернуть знамя. Трубачи протрубили в трубы. Герольды выступили вперед и прокричали башням и стенам Мордора:

– Выходите! Пусть Властелин Черной Страны явится на переговоры! Мы пришли судить его по законам справедливости, ибо он дерзнул коварно напасть на Гондор и разорил его угодья. Король Элессар требует, чтобы он возместил содеянное им зло и покинул эти земли навсегда. Выходите!

Ответа не было долго, стена и Ворота безмолвствовали. Но Саурон составил свой план заранее: он намеревался вдоволь наиграться мышью, прежде чем прикончить ее. Парламентеры Войска Западных Владык уже собирались поворачивать назад, как вдруг тишину прорвала длинная барабанная дробь, прокатившаяся по горам, словно гром. За дробью последовал такой рев рогов, что камни и те дрогнули, а люди мгновенно оглохли. Главные створки Черных Ворот, громко лязгнув, распахнулись. Из проема выступили парламентеры Черной Башни.

Впереди ехал высокий страшный всадник на черном коне, — если, конечно, это огромное существо было конем. В ноздрях и глазницах оскаленной морды чудовища, больше похожей на череп, горело пламя. Всадник был закутан в черный плащ, черным был и его остроконечный шлем; но это был не Кольцепризрак, а живой человек. То был Главный Управитель Замка Барад–дур. Имени его не сохранила ни одна легенда. Он, наверное, и сам запамятовал, как его зовут, ибо представился как Язык Саурона. Говорят, это был некий отщепенец из племени Черных Нуменорцев, которые осели в Средьземелье еще во времена первого возвеличения Саурона и поклонились ему, ибо служили злу и были привержены черным искусствам. Язык Саурона поступил на службу к Черному Властелину сразу после возрождения Черной Башни и, будучи человеком весьма умным и коварным, поднимался все выше и выше в иерархии слуг Саурона, пока не добился его особой милости. Жестокостью он превосходил орков, искусством магии владел, как никто, и ему было открыто многое из мыслей его господина.

Он–то и выехал из Ворот в окружении небольшого отряда, весь в черном, под одним–единственным черным знаменем с гербом Красного Глаза. Остановившись в нескольких шагах от парламентеров, посланец Мордора смерил противников пренебрежительным взглядом и громко рассмеялся.

– Есть среди этой швали кто–нибудь достойный того, чтобы я вел с ним переговоры? — надменно вопросил он. — Или хотя бы кто–нибудь способный меня понять? Не ты же! — с издевкой бросил он Арагорну. — Чтобы сойти за Короля, мало нацепить эльфийское стеклышко и навербовать армию голытьбы. Так любой душегуб из диких гор сможет заявить права на трон!

Арагорн не сказал ни слова, но взглянул Черному Посланнику прямо в глаза и долго не отводил взгляда. Некоторое время между ними шла безмолвная борьба, и, хотя Арагорн не шевельнулся и даже не положил руки на рукоять меча, Посланник дрогнул, подался назад, словно защищаясь от удара, и взвизгнул:

– Я — герольд и посланник. Моя особа неприкосновенна!

– Там, где соблюдается этот закон, посланники ведут себя иначе и воздерживаются от бранных слов, — вмешался Гэндальф. — Впрочем, твоей особе никто не угрожает. Пока мы ведем переговоры, бояться тебе нечего. Однако, если твой господин не послушает голоса мудрости, жизнь всех его слуг вскоре окажется под серьезной угрозой, и твоя не будет исключением.

– Вот как! — протянул Посланник. — Значит, говорить будешь ты, старая борода? Частенько, частенько мы о тебе слышим! Все, значит, бродишь по свету, плетешь заговоры, а сам держишься на безопасном расстоянии? Что–то нынче ты сунул нос чересчур далеко, достопочтенный Гэндальф! Ну ничего, вскоре ты узнаешь, что бывает с теми, кто дерзает плести свою глупую паутину у ног Великого Саурона! У меня есть для вас кое–что небезынтересное. Тебе будет особенно любопытно взглянуть на эти вещи, и мне велено удовлетворить твое любопытство. Если уж ты осмелился приблизиться к Воротам — смотри!

С этими словами он кивнул одному из своих солдат, и тот подошел, держа в руках небольшой черный сверток. Посланник отвернул край ткани — и, к своему изумлению и ужасу, спутники Арагорна увидели в руках Посланника Черной Башни короткий меч, который носил Сэм, серый плащ с эльфийской застежкой и, наконец, мифриловую кольчугу Фродо, завернутую в его же рваную одежонку. Глаза защитников Запада застлала мгла.

Наступило молчание. Казалось, мир застыл и всякое движение прекратилось. Сердца перестали биться, умерла последняя надежда. Пиппин, стоявший за князем Имрахилом, с криком отчаяния бросился вперед.

– Остановись, — сурово приказал Гэндальф, водворяя его на место.

Посланник Мордора громко рассмеялся.

– Гляньте–ка, еще один поганец! — отсмеявшись, прошипел он. — И какой вам только в них прок? Для меня это, право, загадка! А уж засылать их к нам в Мордор лазутчиками — это лежит за пределами даже вашего обычного сумасбродства. Спасибо этому недокормышу — он выдал, что видит эти вещи не впервые. Теперь и вы не сможете отрицать, что они вам знакомы.

– Я и не отрицаю этого, — молвил Гэндальф. — Я знаю эти вещи, знаю, откуда они и какой проделали путь. Ты же, гнусный Язык Саурона, хоть и спесив, а не ведаешь из этой истории и половины. Для чего ты принес их сюда?

– Гномья кольчуга, эльфийский плащ, меч из Курганов низвергнутого Запада и лазутчик из крысиного питомника под названием Заселье… Ну–ну, спокойнее! Да, да, мы всё знаем, хотя вы и пытались замести следы! Так что же? Будете ли вы горевать о том, кто носил эти вещи? Или его удел вас не трогает? А может, он, наоборот, очень дорог вам? Если так, то пораскиньте–ка быстренько тем, что заменяет вам мозги. Саурон не любит лазутчиков, так что теперь судьба вашего приятеля зависит от вас и вашего решения!

Никто не ответил, но от глаз Посланника не укрылись ни серые от ужаса лица, ни страх, застывший в глазах его врагов, и он снова рассмеялся, видя, что добился желаемого.

– Вот и прекрасно! — воскликнул он. — Вижу, крысенок вам дорог. А может, все дело в его задании и вы надеялись на успех? Ну, ясно, ясно, так оно и есть! Но теперь, как вы понимаете, надеяться больше не на что. Ему будет назначена особая казнь, такая, знаете ли, медленная, растянутая на годы, — Великая Башня не знает себе равных в этом искусстве. Света он больше не увидит, можете не сомневаться, — если только мы не пожелаем отпустить его, когда он изменится и будет сломлен окончательно. Тогда–то вы и полюбуетесь плодами своих дел. Так будет, если вы не примете условий моего Повелителя!

– Назови их, — проговорил Гэндальф. Голос его звучал твердо, но те, кто стоял рядом, видели, какая мука и тревога сжала ему сердце. Сейчас он казался обыкновенным, смертельно усталым стариком, сломленным в самом конце пути, потерпевшим полное поражение на всех фронтах. Никто уже не сомневался, что Гэндальф примет условия Саурона.

– Внемлите же! — объявил Посланник и по очереди с усмешкой осмотрел каждого из стоявших перед ним. — Гондорская голытьба и введенные в заблуждение союзники Гондора должны немедленно отступить за Андуин, дав сперва клятву, что никогда более не осмелятся выступить против Саурона Великого с оружием в руках, ни явно, ни тайно. Все земли к востоку от Андуина до Туманных Гор и Роханской Щели становятся данниками Мордора. Жителям этих земель запрещается носить оружие, однако внутренние свои дела им дозволено будет улаживать самим. Но им вменяется в обязанность восстановление Исенгарда, где они учинили столь варварское разрушение и который отныне переходит к Саурону. В башне же Орфанка водворится Наместник Мордора, но не Саруман, кто–нибудь иной, кому Повелитель доверяет больше, чем прежнему владельцу!