Свободное радио Альбемута. - Филип Дик

— Что будет с вами, когда спутник собьют?

— Не знаю, Ник, — сказала она спокойно. — Может быть, рак вернется и я погибну. А возможно, и нет — если ВАЛИС исцеляет навсегда.

«Если это не так, — подумал я, — то травмы, полученные в автокатастрофе, вернутся ко мне». Но ничего не сказал.

— Что вас больше всего пугает? — спросила Садасса.

— Гибель спутника.

— Стало быть, вы не боитесь того, что произошло с вами, со мной?

— Не боюсь. Все было так неожиданно, я ничего не понял. Но это спасло меня от полиции.

— Вы получили что–то по почте?

— Да, — ответил я.

— Власти знали о воздействии луча на кого–то в вашем районе. Возможно, полицейские криптографы послали подобные материалы всем жителям в округе. Что вы сделали с этим посланием?

— Позвонил в ДАН. Правда, позвонил не я, а… — Я замолчал, не зная, какое подобрать слово.

— Огневик, — сказала Садасса.

— Кто?

— Так я называю плазматический организм, живущий во мне. Скорее это не имя, а описание — он похож на маленькое яйцо, светящееся холодным бледным огнем вот здесь, — она коснулась ладонью лба. — Так странно ощущать его внутри себя, живого и никому не ведомого. Он спрятан во мне, в вас. Другие его не видят. Он в безопасности. — После паузы она добавила: — В относительной безопасности.

— Если меня убьют, — спросил я, — он тоже погибнет?

— Он бессмертен. — Садасса пристально посмотрела на меня. — И вы теперь бессмертны, Николас. Если огневик связан с вами, вы стали бессмертным. Когда ваше тело будет уничтожено, он покинет эту оболочку вместе с вами. Они не оставят нас. Раз уж мы дали им пристанище в себе, они возьмут нас с собой — в вечность.

— В виде награды? — спросил я.

— Да. Награды за то, что мы сделали или пытались сделать. Они ценят попытки, усилия точно так же, как те действия, которые привели к результату. Они ценят наши намерения, устремления сердец. Они прекрасно знают ограниченность наших возможностей, что вероятность провала велика. Мы можем лишь пытаться.

— По–вашему, нас ждет провал?

Садасса молча поднесла к губам свой стакан.

Глава 26

К концу недели Советский Союз заявил, что на борту спутника–перехватчика, посланного для фотографирования внеземного объекта, произошел взрыв, уничтоживший оба спутника. Причина взрыва не установлена, но предположительно она связана с неполадками в системе подачи топлива. Доктор Мояшка распорядился досконально исследовать все обстоятельства, вызвавшие катастрофу.

До своей гибели спутник успел передать на Землю только две фотографии внеземного объекта. Снимки, как ни странно, свидетельствовали о том, что корпус внеземного спутника носит на себе следы метеоритных дождей. По мнению доктора Мояшки, объект пролетел огромное расстояние в межзвездном пространстве, прежде чем достиг околоземной орбиты. Предположение, что это очень старый спутник, давно находящийся на орбите, было отвергнуто как ненаучное и противоречащее марксистско–ленинской теории.

Все, сказал я себе, посмотрев телевизионные новости, они уничтожили Бога, вернее голос Бога. Глас Божий умолк, исчез из нашего мира.

Москва, должно быть, торжествует.

Великая эпоха в истории человечества завершилась, с грустью подумал я. Никто уже не научит нас, что делать, никто не поддержит в трудную годину, не спасет, не исцелит, не поможет. В Москве и Вашингтоне говорят: «Человек стал взрослым, он не нуждается в покровительстве». Что означает по сути: «Мы избавились от покровительства и вместо него будем править сами». Правление это не облегчит наше существование: от нас будут брать, не давая взамен; требовать исполнения приказов, не уступая нашим желаниям; отнимать наши жизни, не помогая выжить. Теперь убийцы смогут править без помех. Мечтам человечества не суждено сбыться.

Ночью, когда Рэйчел, Джонни и я, а также наш кот Пинки лежали в одной большой кровати в спальне, комнату заполнил бледный белый свет.

Лежа на своем месте, я понял, что свет этот никто, кроме меня, не видит: Пинки дремал, Рэйчел спала, Джонни посапывал во сне. Не спал только я. Я видел, как свет зарождается, становится ярче, распространяется по комнате. Не исходя из определенного источника, он равномерно заполнял все пространство и придавал удивительную отчетливость предметам. «Что это?» — подумал я, и сердце сжалось от нахлынувшего страха. Как будто в комнату вошла сама Смерть.

Свет стал таким ярким, что я мог различить все мельчайшие предметы вокруг. Спящую женщину, ребенка, кота — они казались гравюрами или рисунками, бесцеремонно выставленными на обозрение. И кто–то смотрел на нас, лежащих в этом двухмерном плоском мире, кто–то, свободно перемещающийся в трехмерном пространстве, изучал нас — несчастных существ, замкнутых в плоскости. И некуда спрятаться — безжалостный свет озарял все вокруг.

Нас судят, понял я. Этот свет, явившийся внезапно, без предупреждения, вырвал нас из тьмы, и теперь судья изучает каждого из нас. Какое решение он вынесет? Мною овладело сильнейшее ощущение близкой смерти, моей собственной смерти. Представилось, что я потерял способность двигаться, одеревенел, превратился в раскрашенную куклу… Все мы — куклы для судьи, который пристально наблюдает за нами сверху и который может любого из нас — или всех разом — исторгнуть из нашего плена, если только захочет.

Я стал молча молиться. Затем стал молиться вслух. Странно, но молитвы я произносил по–латыни, хотя латыни не знаю. Я молил о пощаде. О как я хотел пощады! И я посылал молитвы снова и снова, теперь уже на самых разных языках, на бесконечном множестве языков — молил судью смилостивиться и отпустить меня на волю.

Бледный свет постепенно растаял, и я подумал, что причиной тому — гибель спутника. Спутник ушел, и пустое пространство заполнила смерть. Если жизнь уничтожена, остается нечто недвижное, инертное. Я вижу возвращение смерти.

На следующий день Рэйчел заметила, что с котом что–то неладно. Он сидел неподвижно, а один раз голова его вдруг свесилась и ткнулась в пол, как бы от крайней усталости. Я понял, что Пинки умирает. Смерть забирала не меня, а его.

Я отвез кота в ветеринарную лечебницу, и врачи пришли к выводу, что у Пинки опухоль. Его оперировали, когда я ехал домой. «Мы попробуем его спасти», — сказал мне хирург, увидев, как я расстроен. Но я знал, что это бесполезно. Смерть вступала в наш мир, и первая жертва была самой маленькой.

Через полчаса после моего возвращения позвонил ветеринар.

— Рак, — сказал он. — Поражен мочеточник и почки. Мы можем принять меры, и он протянет еще неделю, но…