Мир в подарок. (Трилогия) - Оксана Демченко

– Вон!

– Рилу пытали унизительно и больно. Ты вынудил ее пережить некоторые самые глубокие страхи заново. Еще больнее то, что ей лезли в сознание – как ты, да еще с приборами, для точности. И лишая права иметь детей, ее резали без наркоза, издевательски поясняя, что именно делают. И вчера она пережила этот кошмар снова, пока ты любопытствовал. Куда тяжелее – надо было скрывать свою боль от близких, чтобы не мучить их. Она была еле жива вечером. Мне все показала Яли. Ты лишил женщину надежды, и она пошла к Нисе, которой нравился Ринк, сказала, что ему будет плохо одному, и попрощалась. Хорошо, в стае полных уродов нет. Та сразу докричалась до Яли. Ринк молодец, и пришел вовремя, и выслушал, и принял боль, и успокоил. Он ее просто вытащил с того света.

– Она всего лишь сказала, что устала и не может уснуть ночами, попросила сильное снотворное! – Тиэрто тяжело уронил голову. – Я дал. Одну дозу…

– Название. Она остальное сама взяла из больничного шкафа, давно не дикая, нашла. Рила уже умеет синтезировать простые препараты, кстати. В общем, не одна была к ночи доза. И наша рыженькая сидела над ампулой с беспробудным сном и рыдала. Уходить нелепо, а оставаться – обожаемого Ринка радости лишать, бездетным делать. Ты очень хороший врач и неплохой айри. Только очень прошу: учитывай, мы все живые и хрупкие. Мы не для игр. Сломаешь – как еще сам переживешь такое? – я вздохнула и поднялась. – Поговори лучше с Рианом, а я пошла. Извини, если я была груба, мы только что общались с Лайлом, и я приметила, как ему отчаянно плохо из–за дочери. Но все обошлось, и мы станем умнее и осмотрительнее впредь.

Он промолчал, и я вышла, аккуратно прикрыв дверь. Где вы, остатки хорошего настроения? В столовой! Я ускорила шаг. Не знаю, сколько там наготовила Сидда, но волвеки прожорливы, и я рискую застать лишь группу уборщиков.

Ух ты! Не угомонились.

Я влетела в двери и остановилась. Не люди, уж точно. Дерутся все, вопли и визг оглушительные, от рычания вожаков посуда мелко вздрагивает, а синяки некрупные и лишь у сильных. Никто не заигрался и не использовал случая, чтобы отомстить за тайную обиду. Ниса так и вовсе объединилась с Рилой и гоняют они почему–то не Ринка, а Сая…

Сидда одна подозрительно скучает у кастрюль. Умные волки не просят добавки, они просто резвятся чуть в стороне, нагуливая аппетит. Так что я получила пирожки, чай, блинчики, даже тянучий сахар совершенно без боя. Сколько сил эта смиренная бруса потратила на кормление оравы волвеков! Не зря они ценят ее безмерно, она и правда удивительная. Как Йялл говорил? Теплая и тихая. На Хьёртте с его климатом, в стае, охваченной ненавистью к Вечным, это должно особенно поражать. Да и теперь рядом сидеть уютно, она для всех старается, не умеет просто в сторонке оставаться. Вон пирожок мне греет, стул двигает. Подушечку где–то раздобыла. Переживает.

Я устроилась возле светловолосой и принялась жадно жевать, рассматривая ее. Маленькая, тоненькая, все еще бледная после ранения и, действительно, – грустная.

– Не тяжело в нашем странном мире? – спросила я. – Ты ведь из племени брусов, да? Моя соседка, получается. В одной степи уродились.

– Уж в том, что ты арагни, сомнения нет, вы все очень яркие, красивые и уверенные! – кивнула она, радуясь возможности поговорить на полузабытом родном языке. – Здесь хорошо. Только они слишком быстро меняются. Йялл такой умный теперь! А я даже ваш новый язык никак не освою, через слово запинаюсь. Он помогает, конечно, и не сердится, что я глупее прочих. Пока еще не слишком заметно.

– Очень заметно! – обнадежила я ее. – Где ты так ловко научилась себя не ценить? Ты спасла Второго. Ты умеешь готовить лучше всех и вести хозяйство – тоже. Твой Йялл самый аккуратный, дети тебя обожают. Впрочем… давай, еще осталась главная глупость, ты же некрасивая, да?

– Да, – она согласилась со вздохом, очень спокойно, привычно и подробно пояснила. – В селение в далекой первой жизни, еще до ледяного сна, пришли враги и нас сделали рабами. Они себе выбрали женщин, а прочих продали. Меня дешевле всех. Я страшненькая, так и сказали. Тощая и блеклая. Злой хозяин из Гнезда, что увел вниз Йялла, тоже говорил – невзрачная, из–за таких не стоит умирать. Там я была Третьему нужна, а тут… он порядочный и очень добрый. А я из прошлого. Так будет недолго.

– Много ты понимаешь в зрении и вкусах волвеков! Лучше бы попросила Йялла соединить сознания и рассмотрела толком для начала хотя бы свои волосы его глазами. Они, к твоему сведению, почти не понимают, что у людей означает «белый». Тиэрто с Тимрэ второй день убитые наповал ползают, – я вынуждено перешла на карнский диалект, все наши новые научные термины из него или из языка айри. – Спроси у умников про многоканальное и мультидиапазонное восприятие. Если смогут – объяснят, они сами половину не понимают. Вкратце: твои волосы для любого волвека настоящее радужное чудо.

Она удивленно распахнула глаза. Синие, глубокие и ясные, – единственный кусочек неба Релата на корабле, не считая взгляда Тимрэ. То ли еще будет, когда и впрямь посмотрит! Я пояснила попроще: это как снег. В пасмурную погоду он белесый и невзрачный, почти серый, так видят люди. А для волвеков солнце всегда светит: их восприятие того же снега – искристое, многоцветное, праздничное. Уж само собой, он не белый и не серый. Играющий всеми цветами, переливчатый, подобный россыпи драгоценных камней. Сидда задумалась, перекинула косу на грудь. Загрустила вновь. От прежней–то густоты волос мало что уцелело, – догадалась я. И отметила для себя: надо ей срочно пролечить кожу головы и подрастить волосы. После Гнезда с его гнилым воздухом и ядовитой водой они сухие и ломкие. А пока она думает, я, радуясь успеху, продолжила убеждать.

Нимар, как мне сообщил Лайл, с утра в волчьем облике усердно смотрел для наших ученых, он видит ярче прочих и отменно передает. А ее дорогой Йялл, кстати, на пару с Тарином обеспечивал айри настройку на восприятие. Тиэрто слишком рационален и рассмотрел малую долю, то есть остался в своем уме, чуть потеснившемся по милости очень сильной головной боли.

Зато Тимрэ, развеселого в зюзю от увиденного, час ловили в центральном коридоре! Он бегал и лазал по стенам с удивительным проворством. Он метался, умудряясь уворачиваться от двух десятков встревоженных волвеков–ловцов, счастливо убежденный, что снова обрел крылья и летает. Ведь так видят мир только настоящие драконы! А еще Тимрэ кричал, что любит Хьёртт, что волвеки тоже драконы, и притом замечательные, но теперь они далеко внизу и оч–чень маленькие.

Протрезвел, смущенно сидит в комнате и переживает недостойное поведение. Нимар его и утешает, и хвалит: потому что смотреть на мир надо именно так, взахлеб, а если на первый раз вышло чересчур, то виноват–то он, Ним, ведь так и показывал…