Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон

крупной победой в начавшейся в Глуши почти год назад этой долгой кампании. Дивизии Пикетта были разгромлены, половина солдат сдалась торжествующим янки, а другая обратилась в беспорядочное бегство. Когда весть об этом достигла ставки Гранта, он приказал начать наступление по всему фронту на следующий день — 2 апреля.

Оно началось на заре, причем Потомакская армия атаковала с таким воодушевлением, какого за ней уже давно не замечалось. В свою очередь Северовиргинская армия, усталая, голодная, потерявшая свыше одной пятой своих сил в сражениях 25 марта и 1 апреля, больше не могла сдерживать янки. Шеридан взял под контроль последнюю железную дорогу на Питерсберг, а пехота прорвала фронт конфедератов в нескольких местах к юго-востоку от города. Мятежники вели ожесточенные арьергардные бои, целью которых было лишь успеть до темноты отойти к внутренним укреплениям — а затем отходить дальше.

Ли знал, что должен оставить город. В этот теплый воскресный день Джефферсон Дэвис находился на службе в церкви Св. Павла в Ричмонде, когда ему передали телеграмму. Ли сообщал о том, что Ричмонд невозможно отстоять. Побледнев, президент покинул церковь, не обмолвившись словом, но прихожане, глядя на него, обо всем догадались; новость быстро распространилась по городу. Все, кто мог выпросить, одолжить или попросту украсть транспортные средства, покинули Ричмонд. Правительственные чиновники заполняли ветхие вагоны остатками казначейского золота и архивами, которые могли взять с собой (остальные пришлось сжечь). Огню также были преданы все военные и экономические объекты Ричмонда. Ночью армия ушла из города, и толпы начали поджигать то, что не успели сжечь солдаты. Южане оставили от своей столицы меньше, чем северяне от Атланты или Колумбии. Когда янки на следующее утро вошли в Ричмонд, их первоочередными задачами стали наведение порядка и тушение пожаров. Среди частей, исполнявших в Ричмонде роли пожарных и полицейских, был полностью сформированный из чернокожих 25-й корпус.

За военными в Ричмонд прибыло и гражданское лицо № 1 — Авраам Линкольн. Президент взял короткий отпуск от дел в Вашингтоне, чтобы побывать в расположении Потомакской армии как раз перед тем, как та отбила атаку конфедератов у форта Стедман. Желая остаться в ставке до конца, который казался неминуем, Линкольн стал гостем генерала Гранта. Главнокомандующий и верховный главнокомандующий въехали в Питерсберг 3 апреля, спустя лишь несколько часов, как Северовиргинская армия оставила город. Вскоре Грант отправился на запад, чтобы преградить путь Ли, а президент вернулся на союзную базу на реке Джемс и сказал адмиралу Дэвиду Портеру: «Хвала небесам, я дожил до этого дня. Мне кажется, что все четыре года я видел ужасный сон, и вот кошмар отступил. Я хочу видеть Ричмонд»[1502]. Портер отвез Линкольна во вражескую столицу, где президент Соединенных Штатов вошел в кабинет президента Конфедеративных Штатов лишь через сорок часов после того, как Дэвис его покинул.

Визит Линкольна в Ричмонд стал одной из самых ярких сцен этой навечно оставшейся в памяти войны. Сопровождаемый лишь десятью матросами, президент гулял по улицам города, пока Портер с беспокойством всматривался в каждое окно, за которым могли прятаться убийцы. Однако вскоре Освободителя окружила плотная толпа чернокожих, кричавших: «Слава Богу! Слава! Слава! Благослови его Господь! Великий Мессия! Я узнал его, как только увидел! Его образ хранился в моем сердце эти четыре долгих года! Приди и освободи своих детей из рабства! Слава, аллилуйя!» Некоторые освобожденные рабы дотрагивались до Линкольна, чтобы убедиться в его реальности. «Я знаю, что я свободна, — кричала одна старая негритянка, — потому что я увидела Отца Авраама и прикоснулась к нему». Ошеломленный таким неистовым проявлением чувств, Линкольн обратился к одному чернокожему, который пал перед ним ниц: «Не стоит преклонять колени передо мной. Это неправильно. Ты должен простираться лишь перед Господом и Его благодарить за ту свободу, которой будешь наслаждаться в будущем»[1503]. Среди репортеров северных газет, описавших это событие, находился и тот, чье присутствие стало символом совершившейся революции. Это был Моррис Честер, писавший корреспонденцию для Philadelphia Press за столом в Капитолии Конфедерации. «Никогда еще Ричмонд не давал такого торжественного спектакля, — писал он. — Какая восхитительная смена декораций после расставания со всеми грезами Юга!»[1504] Честер был чернокожим.

Для Роберта Ли и его солдат грезы обернулись кошмаром. Уменьшившаяся до 35 тысяч человек, потрепанная армия, отошедшая из Питерсберга и Ричмонда, сосредоточилась в городке Амелия в 35 милях к западу, где голодные солдаты рассчитывали найти запасы продовольствия. Из-за общей неразберихи они нашли только боеприпасы — последнее, что им было нужно, так как их изможденные лошади едва могли тащить орудия. Задержка для поиска пропитания в окрестностях стала фатальной. Ли намеревался пойти вдоль железной дороги на юг к Дэнвиллу, где он мог объединиться с Джонстоном и откуда 4 апреля Джефферсон Дэвис обратился к нации с воодушевляющим призывом: «Избавленная от необходимости защищать города… наша армия свободно передвигается от одного пункта до другого… Здесь враг отрезан от своих баз… для окончательного триумфа нам нужно проявить… лишь неумолимую решительность»[1505]. Однако враг был ближе к Дэнвиллу, чем армия Ли. Преследуя отступавших мятежников, в нескольких милях к югу находились кавалерия Шеридана и три пехотных корпуса. 5 апреля они перерезали железную дорогу, ведущую в Дэнвилл, вынудив Ли избрать целью Линчберг и перевал через Блу-Ридж.

Но и эта цель не была достигнута измотанными и павшими духом южанами из-за стремительности их преследователей, почуявших близость конца войны. Разящие атаки союзной кавалерии всякий раз приносили десятки пленных; сотни южан в изнеможении валились на обочину и ждали, когда их подберут янки. 6 апреля около мутного ручья Сейлерс-Крик три федеральных корпуса отрезали четверть армии Ли, взяли в плен 6000 человек и уничтожили большую часть обоза. «Господи, — воскликнул Ли, узнав об этом, — неужели армии больше нет?»[1506]

Армия еще существовала, но дни ее были сочтены. Пока уцелевшие мятежники пробирались на запад, 7 апреля Грант послал Ли предложение сдаться. Тот сначала решил выяснить условия северян. Федеральный командующий предложил те же условия, что и под Виксбергом: освобождение под честное слово до обмена. Так как капитуляция Ли означала фактический конец войны, пункт об обмене был простой формальностью. 8 апреля напряжение нарастало, Грант свалился в приступом мигрени, а Мид — тошноты. К тому же Ли ответил размытым предложением обсудить условия общего «мирного соглашения», что было политическим вопросом, лежавшим вне компетенции Гранта. Услышав об этом, Грант покачал головой и заявил: «Похоже, Ли собирается драться»[1507].

У Ли действительно был такое намерение: утром 9 апреля он хотел атаковать Шеридана, заблокировавшего дорогу около