Неправильный инквизитор, ведьма и сын старосты - Екатерина Сергеевна Бакулина

бился в судорогах, другой лежал тихо, с неестественно вывернутой шеей, пена изо рта. Страшно было. Но нет, жалеть не стану.

Они зажали Льют, мою сестру в кладовке. Младшую. Она девчонка совсем. Льют кричала отчаянно… Я услышала так издалека, как и вовсе услышать не могла, только сердцем… Гус сказал потом, что ментальная связь, близкий человек, тем более по крови, вот и сработало само, так бывает. Спонтанно, как и первый настоящий выброс силы, почти бесконтрольный.

Только я и услышала сестру, больше помочь некому.

Когда вбежала, один держал Льют, рот зажимая, другой насиловал. Она плакала, а они ржали как кони. Я и ударила, не раздумывая. Толком не понимала как, просто ударила по ним, меня тогда никто не учил… со всей силы. Ну и вышло как вышло. Хорошо хоть Льют почти не задело, но досталось и ей.

Ни о чем не жалею. Ни тогда, ни сейчас. Иначе поступить я просто не могла.

Льют первой очнулась, и снова в крик: “Ведьма! Что ты наделала?! Ты убила их!” Сейчас я понимаю, что она тоже от страху, запаниковала… Но тогда очень больно было слышать такое от нее. Обидно до слез. Я ведь помочь пыталась, спасти, а она меня… «Эль, как ты могла?!»

И я кинулась бежать.

А Гус венатором, охотником был. Формально учеником, но ему уже самостоятельно охотиться доверяли. Он меня и поймал. Скрутил, притащил в Орден, свято веря, что делает благое дело. Как же, поймал ведьму, которая вдруг напала и убила двоих. Ведьма – тварь, не иначе. Даже Льют подтвердила – я прибежала и напала на нее и двух парней, с которыми Льют чинно разговоры вела. Из ревности, на ее ухажеров польстилась.

Я понимаю, что Льют тоже прижали, пригрозили, у нее выбора не было, и больше совсем некому защитить. Она осталась одна. Сказала все, что ей велели, обвинение в колдовстве - это слишком серьезно. Пособничество ведьме – серьезно тоже.

Но я поняла, что у меня больше нет сестры. Умом я прощу, но помнить буду.

Мне ее жаль…

А Гус… Я ему еще по дороге все рассказала, пока вез. Не знаю зачем, он просто… слушал. Он слушал, а я говорила. Плакала от отчаянья, молила отпустить. Тогда, кажется, Гус не принял это в серьез, отмахнулся, передал меня дознавателям. Я не первая ведьма на его памяти, и я убийца, как ни крути. И если свою силу не контролирую, кто знает, скольких еще убить могу. Да, я - опасная тварь. Он сделал то, что должен был сделать.

Но все же, что-то зацепило, и ночью Гус снова, тайком от своих, пришел ко мне, сел рядом, у решетки. Попросил рассказать о себе. Я рассказала, мне нечего скрывать. Про свое детство, спокойное и сытое, как пока отец был жив - мы ни в чем не нуждались, горя не знали, петушков сахарных ели, куколок получали на праздники… а как помер, так и… потом и мать померла. Осталась я с сестрой… Хоть как-то выжить пытались, нанялись в харчевню, я гостям еду разносить, Льют посуду мыть. Сколько раз меня пыталась за зад ухватить - и сосчитать сложно, но я всегда ответить могла. Могла даже молча, одним взглядом. Это сейчас я понимаю, что сила моя тут помогала… А вот у Льют ответить не вышло, ей нечем было защититься. Здесь и моя вина, что не доглядела, не уберегла…

Гус слушал.

Что он тогда думал обо мне?

Что я ведьма, да. Ведьма. Сила есть. Но что сила, сама по себе, в человеке меняет? Делает ли сразу чудовищем?

Гуса с детства учили с силой управляться. Пусть не столько использовать, этому за пределами Ордена не учат, но не пугаться, порыв загасить, так чтобы безопасно для всех. Он ведь огонь. Если огонь в себе держать, не давая вырваться, он сожжет. Зато можно огонь аккуратно увести в землю.

Сам Гус молчал. Больше слушал и кивал чему-то своему. Всю ночь кивал, пока на утреннюю молитву не зазвонили.

А днем ко мне уже совсем другие дознаватели с каленым железом пришли.

Им моя правда была не нужна, у них своя была, готовая. Им надо было, чтобы я все подтвердила и покаялась. Что ведьма и тварь, по наущению Темного двоих извела, поддалась злой силе. А я упрямая, сказала, что каяться мне не в чем. И что ублюдки те получили по заслугам. Пусть один помер, другой хоть и выжил, но совсем дурачком стал. Они и так умом не отличались. Мне не жаль.

С того дня много шрамов мне на память осталось.

Что было вечером потом, я помню смутно. Гус пришел и сказал, что мне нужно бежать, он поможет. Но идти я не могла, даже стоять толком не могла, куда уж бегать. Все как в бреду, ноги не слушались и темнело в глазах. Тогда Гус просто взвалил меня на плечо и понес…

Он не собирался сбегать из Ордена сам, только меня вывести. Но куда мне самой?

Его спасло лишь то, что он обет Ордену еще не давал. Если бы обучение до конца прошел, клятву принес, то любое открытое непослушание его бы и убило. Выжгло бы изнутри. А так…

На нем только метка орденская лежала, по этой метке отследить могли. И эту метку я потом сама выжигала, и магией и тем же каленым железом. Выжгла. Гус объяснил как. Сидел только стиснув зубы, бледнея. Советы давал. Сам справиться не мог, на метке защита хитрая, если пытаешься сам, то сразу сознание теряешь. А с меткой нам далеко не уйти, найдут. Я справилась. Меня правда в конце так отдачей накрыло, что я только через две недели в себя пришла. Но Гус, освободившись, сумел меня дотащить в лес и там спрятать.

Сложно было.

Страшно.

Но страшнее всего по началу. Все казалось, что за нами следят, что за каждым кустом орденские венаторы поджидают. Потом привыкли, немного успокоились.

Гус говорил, что у него давно мысли были: не сможет он в Ордене служить, не видит такого уж зла в диких магах, и не пошел бы… но так безумно хотелось научиться с силой управляться, а кроме Ордена этому нигде не учат. Больше нигде нельзя. Либо ты получаешь благословение Пресветлого Отца и служишь ему до конца дней, отрекшись от мирских наслаждений, либо, если личные цели тебе дороже, считаешься порождением Темного. И тогда тебе одна дорога - на костер. Большая сила - большая ответственность перед Пресветлым Отцом.

Вольные венаторы, которые с патентом охотятся, тоже Ордену клятвы приносили, отслужили положенное количество лет, получившие разрешение на самостоятельную практику. Раз в три