Мажор. И конь в придачу (СИ) - Ада Ищадье

— Это твой парень? Я думала, я не доживу до того момента, как увижу его.

Я покраснела и зашипела на неё, а Хорёк вместо того, чтобы опровергнуть эти слова, пошире улыбнулся и легонько закивал головой.

— Придурок! — крикнула ему, дав подзатыльник.

А нефиг было тут фарс устраивать перед моими друзьями! Те, конечно, обалдели, и я объяснила, что это, на самом деле, источник всех моих недавних проблем, о котором я им уже рассказывала не раз.

На удивление, они все быстро сдружились, а с моей лп они и вовсе спелись, а она ему начала рассказывала о моём детстве, о предпочтениях и о многом другом. Я сначала подумала: «Ну пускай, она девочка взрослая, разберётся, что можно говорить, а что нет». Всё равно из детства я ничего не скрываю и треплюсь о нём каждому знакомому. О моих предпочтениях как в еде, так и в парнях знают даже мои одноклассники. А вот фотки, сделанные исподтишка — это уже оружие массового уничтожения!

Я собиралась выхватить её телефон, но Хорёк оказался быстрее: он выхватил телефон из её рук и, держа пальцами, поднял его наверх, листая фоточки.

— Уф, какая цаца, — проговорил он, а я мельком заметила фотку, где я намеренно надула губы вместе с остальными подругами, пока мы были в тканевых масках. — Ох, Еся, а почему же ты на школьных фотках прячешься? Такую богиню фотографий теряем… — вздохнул он, остановившись на фотке, где я с картошкой фри под губами а-ля тигрица и делаю характерный жест рукой якобы лапка.

— Отдай! — заверещала я, пытаясь допрыгнуть, но он положил ладонь на мою голову, не давая коснуться гаджета даже кончиками пальцев.

— Есенька, а это ТОЧНО не твой парень?~—с улыбкой спросила подруга, за что получила испепеляющий взгляд в сию же секунду.

— ТОЧНО! — прорычала я и услышала смех Хорька.

Уже поздно вечером мы всей компанией забрались на заброшенную стройку, где было одно почти законченное здание, которое из-за просчётов в почве не смогли достроить. Здесь мы любили отдыхать от всех проблем, распивая лимонад или что покрепче, играли на гитаре и просто общались, наблюдая за звёздами.

Из укромного уголка парни достали гитару и огромный плед, на который мы еле как уместились. Без Хорька этот плед мне казался гигантским, а вот теперь он сел и занял практически половину. Девочкам пришлось чуть ли не садиться друг на друга, чтобы уместиться. Зато парни, не стесняясь, сели друг другу на колени со словами: «Колени братана — лучшее место для концерта». Наверное, только из-за их раскованности мы и стали друзьями, поскольку я реально не лажу с парнями, только с ними. И с Хорьком немного.

— Может, тоже сядешь мне на коленки? — прошептал на ухо мажор, похлопав по своим коленям.

— А может, тебе пойти далеко и надолго? — фыркнула, запрокинув голову, чтобы смотреть на звёзды.

И дальше случилось то, что за что я просто «обожаю» своих подруг. Они о чём-то зашептали, и стоило мне повернуть к ним голову, как они потащили меня за ноги, заставив развалиться на пледе.

— Какого?.. — прошипела, и в лоб мне прилетела ладонь лучшей подружки, которая припечатала меня к чему-то мягкому.

Только бы не это, только бы не колени мажора… Но вселенная делает всё всегда наоборот. Хорёк нагнулся надо мной и потрепал мои волосы.

— Легла таки.~

— Если это можно считать «легла»…

— Нужно, — ответил он с улыбкой и пальцем указал на ночное небо. — Смотри. Тебе, кажется, луна в прошлый раз понравилась. Здесь она не такая яркая и чёткая, но тоже очень хороша.

Вздохнув, отвела глаза и уставилась на ночное небо под звуки банальной и самой простой мелодии и тихого пения нашего солиста, на чьих коленях сидел гитарист. И шепотков ликующих подруг, которые обсуждали «прошлый раз», о котором упомянул парень.

Глава 37

Так как мы встретились с друзьями в пятницу, то вполне могли себе позволить отдохнуть и вернуться чуть позже, потому и рассчитывали, что никто не будет нам мешать. Однако надоедливая трель звонка из кармана Хорька всё никак не замолкала. Для меня, лежащей на его коленях, это было дико раздражающе.

— Да выруби ты его уже! — зашипела на парня, хмурясь.

— Не могу, вдруг отец позвонит, — ответил Хорёк, в который раз уменьшая звук во время звонка.

— А кто тогда звонит? — спросила удивлённо, а потом меня осенила мыысль — Лана достаёт? — и в ответ кивок. — Как ты вообще её терпишь? Я понимаю, вас с детства обручили, однако терпеть такое…

— Я не могу её бросить. Мой отец тоже не всемогущий, потому и бизнес свой он построил благодаря мохнатой лапе Ланкиного отца. Если я откажусь от помолвки на причине того, что она мне не нравится или докучает, то Кузьмин, её папа, может не только отказаться от сотрудничества с моим, но и разрушить его многодетние труды с помощью своих связей… Я сволочь, однако благодарная сволочь, потому и не могу так поступить. В будущем просто буду чаще работать и ездить в командировки, а она, глядишь, любовника заведёт, добрее станет. И я любовницу тогда смогу себе завести, чтобы нескучно было.

Пока я слушала этот монолог, столько раз кривилась, что лицо уже не хотело принимать другое выражение. Конечно, я понимаю, что вести бизнес трудно, но собственного сына использовать ради того, чтобы подняться… А сынок-то не лучше. Будет морочить голову девушке до тех пор, пока она не охладеет к нему и не найдёт себе кого, тогда и сам сможет изменять. Звучит как чёртова Санта Барбара.

Я опёрлась руками о ноги и грудь мажора, чтобы подняться, но чужая рука легла на глаза и легко толкнула обратно на колени. Пальцы взъерошили пряди отросшей до середины щеки чёлки, и тихий голос спросил:

— Тебе противно от моих слов, поэтому решила сбежать?

— Да, — решила не кривить душой, всё равно для меня Хорёк — никто. — Мне противно от твоих мыслей, но хуже всего решения твоего отца. Да, я не родилась в богатой семье, да, я тоже ценю труд своей мамы, однако она вышла замуж по любви, родила меня и сама смогла подняться по карьерной лестнице, чтобы я ни в чём не нуждалась, чтобы мне не нужно было страдать, как тебе.

Блондин вздохнул и крепче прижал ладонь к моим векам. Все чувства обострились из-за того, что я ничего не видела. Я слышала затихающую мелодию, биение собственного сердца и шумное дыхание Хорька, которое, кажется, приближалось.

— Жардин, тебе не нужно столько думать. Жизни простых людей отличаются от наших. У нас, детей влиятельных людей, нет выбора, нет будущего. Мы куклы в руках дядек. Крупицу свободы нам дают, только если мы оправдали ожидания, в то время как вы свободны всю жизнь, поскольку можете сбежать, скрыться, начать новую жизнь, но у нас не так.

В голосе парня было столько грусти, что у самой ненароком намокли ресницы. Я, вроде, только что ненавидела его за те мысли и слова про любовников, а сама в итоге плачу. Да, я такая, странная. В каждую секунду разные эмоции. Но я просто представила себе их жизнь: с рождения помолвлен, отказаться не можешь, а попробуешь сбежать, так тебя поймают и заставят делать то, что им хочется, даже если придётся заставлять. Твоя жизнь — в ежовых руковицах, из которых не выбраться.

— Так что не суди меня строго, конфетка. Я просто пытаюсь подбодрить себя, что не вся моя жизнь будет так печальна, что спустя время мы таки найдём с Ланой контакт, хотя это произойдёт лишь когда она по-настоящему влюбится и поумнеет, что я тоже буду счастлив, в конце концов. Ты что, плачешь? — удивлённо поинтересовался он, явно почувствовав влагу, и потянул руку, чтобы проверить, но я вцепилась в неё мёртвой хваткой и отрицательно покачала головой. — Боже, Еся, да ты не перестаёшь удивлять. То ты бесчувственная стерва, то плачешь по пустякам. Ха… Ладно, уберёшь ладонь, когда полегче станет и будешь способна говорить.

Легонько качнув головой, шмыгнула носом и услышала тихий смешок. Смеётся он. Смешно ему! А вот мне не смешно. Я столько всего пережила с отцом, что для меня свобода — это не просто слово. Когда у нас была ещё полноценная семья с таким тираном во главе, я даже выразить собственное мнение не могла под страхом быть побитой, а когда решалась высказать хотя бы часть того, что у меня на уме, сердце ухало в пятки, и тело пробивал озноб.