Ведьмачье слово - Владимир Васильев

Халькдафф огорченно покачал головой:

— Боюсь, Весемир, невзирая на опыт и знания, ведьмаки не справятся тут, на комбинате. Не проси объяснить почему, просто прими это как данность. Муравьи могут сколько угодно суетиться у своей родимой щели в асфальте, но приближающийся бульдозер им при всем желании не остановить. Бульдозеру понадобился метанол. Бульдозер его получит, а если муравьи станут кусать бульдозериста слишком сильно, им придется погибнуть. Даже не от ковша или гусениц, нет. Бульдозерист просто возьмет баллончик «Райда» и со смаком попшикает в муравьиную щель. Вы этого хотите?

— Конечно же, нет, — глухо ответил Весемир. Помолчал и добавил:

— Неужели все так плохо?

Геральт не уловил в его тоне надежды. В самом деле: если Халькдафф бросил Выставку и приехал сюда, на самый юг мегаполиса, значит…

Значит, нужно слушать, внимать, а потом набраться решимости и поступить именно так, как скажет седой эльф-магистр. Даже если придется скрипеть зубами от досады и вовсю материться в душе.

— Давным-давно, — негромко заговорил Халькдафф, — когда Большой Киев был гораздо меньше и только-только слился с Большим Донецком, в залив между Одессой и Тендрой упало нечто. Оно было огромным, размером со средний микрорайон. И оно горело. Неслось по вечернему небу, источая искры и неудержимо увеличиваясь в размерах. Оно закрыло собою полнеба, прежде чем рухнуло в море. Земля вздрогнула под ногами, это чувствовалось даже в Полтаве и Черкассах. Ударная волна смела почти все, что возвышалось над почвой хотя бы на метр. Осколки, подобные метеоритам, падали еще два часа — все побережье между Измаилом и Голой Пристанью изрыло оспинами от капель огненного дождя. Степь горела — если вы знаете, что такое целинная степь. Пылали развалины городских кварталов и районов. Правда, недолго пылали — пока из моря не пришла стена воды и не захлестнула сушу аж до Березовки и Раздельной. Прибрежные районы на время поглотило море; удаленные от моря — опустошило и частично разрушило. Одессу, Очаков, Николаев, Херсон попросту смыло; хорошо хоть плотина в Каховке устояла. Кинбурн полностью ушел под воду. К счастью, волна быстро угомонилась и схлынула. Но Причерноморье на долгие годы стало мертвым.

Халькдафф достал пачку длинных эльфийских сигарилл и неторопливо закурил. Какое-то время он пускал затейливые дымные кольца, затем заговорил снова:

— Перед падением трое суток небо даже днем озарялось яркими сполохами и молниями, словно в грозу, но никакой грозы тогда не было и в помине. Хотя гром время от времени доносился, но это был не обычный гром, нет.

Такое впечатление, что где-то там, наверху, выше самых высоких облаков что-то происходило, битва или крушение — уж не знаю. А когда то, что упало с неба, упокоилось на дне, примерно в районе нефтяных платформ, зарницы мало-помалу сошли на нет. Но и это еще не все.

Пламя и волну не пережил почти никто. Те же немногие счастливцы, кому повезло уцелеть, примерно неделю после катастрофы замечали над морем необычные летательные аппараты в виде плоских дисков, которые носились вдоль берега, словно что-то разыскивали. Потом исчезли и они. Рассказывали, что дикий броненосец, который волной выбросило на берег, в злобе пытался расстрелять звено этих аппаратов. Четыре диска превратили броненосец в груду мертвого металла за считанные минуты. На части его посекли — рубка тут, бак тут, полкорпуса с половиной палубы и вовсе здесь. Представляете?

Халькдафф, до этого смотревший вдаль, в море, перевел взгляд на хмурого Весемира.

— Вот так-то, Весемир. Вот так-то.

— Странно, что я ничего подобного никогда не слышал. И не читал, — произнес старый ведьмак с легким недоверием.

— Почему странно? Людей в Большом Киеве тогда было гораздо меньше, чем ныне. Некому было записать. Да и у нас хроник того времени не скажешь что много. Кстати, Весемир, броню кибердисков не берут ни ракеты, ни кумулятивные снаряды, ни даже ваши любимые пули-красноголовки.

— Откуда ты знаешь, Халькдафф? Проверял?

— Проверял. Один из кибердисков как-то попал ко мне на Выставку. Кстати, ты ведь вызвал из Арзамаса эвакуатор? Небось тоже нашел кое-что интересное?

— Нашел, — не стал юлить Весемир. — Только не я. Геральт с Ламбертом нашли. Даже два диска, причем непохожих. Только мы их упустили.

— Неудивительно, — кивнул Халькдафф с пониманием. — Наш тоже внезапно ожил, прожег стену лаборатории — метровой, между прочим, толщины! — и нагло улетел. Месяц назад. А ведь две тысячи лет в запаснике провалялся!

— Сколько? — ошарашенно переспросил Геральт и только потом понял, что все-таки вмешался в разговор магистров. — Простите…

— Две тысячи. С чем-то. По-моему, две тысячи шестьдесят девять.

— То есть, эта… штуковина спала на дне морском две тысячи шестьдесят девять лет, а теперь вдруг пробудилась? — спросил Весемир.

— Именно так.

— Хорошенькое дело, — проворчал Весемир. — Ладно, Халькдафф, пусть так. Не мог бы ты тогда объяснить, что, по-твоему, должно произойти в ближайшее время? Что нам делать, чего не делать и чего не делать ни в коем случае?

Халькдафф щелчком отбросил окурок на желтый песок.

— Ничего не делать. Обеспечить кибердискам и остальным механизмам Гостя доступ к метанолу. И следить, чтобы никто не мешал им. Это единственная сравнительно безопасная для Большого Киева линия поведения.

— Гость — это… — Весемир выразительно указал лицом на море.

— Да.

— Что ж… Хоть узнали, как его называть…

— Шак, ты понял? — Халькдафф развернулся к ор-ку. — Никаких спиртовозов! Рабочих разгони по цехам и каптеркам к едреной маме. Лучше чтобы на складском берегу остались только ведьмаки да мои эльфы. Я дам знать, когда можно будет вернуться.

— Я понял… — страдальчески вздохнул Шак Тарум. В голове его, несомненно, крутился и щелкал безжалостный калькулятор, подсчитывая текущие убытки и грядущие потери. Вечное проклятие любого бизнесмена — умение считать и предвидеть ситуацию на ближайшее будущее.

— Вот и ступай, распорядись, — велел Халькдафф. — А мы тут еще посекретничаем.

Шак Тарум послушно встал и, увязая чуть ли не по щиколотки, ушел назад, к слипу и мостику. Некоторое время было слышно, как он сердито пыхтит и чертыхается, вытряхивая песок из туфель; затем шум моря заглушил все производимые орком звуки.

— Я не знаю, кто он или что он, — тихо, ни к кому конкретно не обращаясь, заговорил Халькдафф чуть погодя. — Может быть, это легендарная Лапута, а возможно и действительно гость из космической бездны, которого с Землей ничего не связывает. Никто не знает… из землян. Что смотришь, юноша? Гордись! Ты прикоснулся к величайшей тайне мироздания! Или — кто поручится? — к самой Вечности!