Горицвет - Братья Бондаренко

   — Почему они такие бледные?

И спрашивают друг у друга:

   — Почему они всегда молчат?

И не догадывается никто в роще, что бледные и молчаливые они потому, что боятся, как бы не увидели и не услышали их деревья, у корней которых прижились они, и не объявили всём:

   — Не разговаривайте с ними. Они живут нашими соками.

И тогда нужно будет от стыда прятаться в землю.

СКАЛОЗУБ И РЫБА-МУХА

Есть у Рыбы-Мухи сосед. Скалозубом зовут его. Нос у него длинный, на птичий клюв похож; Оттого и любит Скалозуб говорить о себе:

   — Я не просто рыба, а рыба с клювом.

И еще любит Скалозуб кораллы жевать. Отколупнет кусочек покрасивее и жует, полипа из него выже- вывает, да еще и приговаривает при этом:

   — Еда у меня коралловая.

Рыба-Муха часто у него в/гостях бывает. Приплывет и просит:

   — Покажи, Скалозуб, как ты улиток грызешь?

   — Очень просто: как семечки, — говорит Скалозуб и поднимает со дна моря улитку. Хруп! — улитку съел, скорлупку выплюнул.

   — Вот так и грызу. — И еще одну поднял. Хруп!— улитку съел, скорлупку выплюнул.

   — Ух ты! — ухает Рыба-Муха и шевелит плавничками. — Ну как тебя не расцеловать за это.

И тут же — чмок! — Скалозуба в бочок. Доволен Скалозуб. Еще ретивее улиток грызть начинает, совсем как семечки, — хруп да хруп. А Рыба-Муха знай себе ухает:

   — Ух ты|

И чмок да чмок Скалозуба в бочок. Делает вид, что будто целует его, а сама со Скалозуба блошек-рачков счмокивает. Скалозуб доволен: Скалозуб хвастает:

   — А еще я кораллы жевать умею.

Откусит кусочек покрасивее, жует. Рыба-Муха всплескивает плавничками, ахает;

   — Хороший ты мой!

И — чмок.

   — Ненаглядный ты мой!

И — чмок.

   — Радость ты моя!

И — чмок.

Чмок да чмок, и все в бочок. Скалозубу щекотно. Смеется Скалозуб. Рыба-Муха тоже смеется: еще немножко почмокает и сыта будет.

ЛУЧШАЯ ПРИМЕТА

Прилетела осенью из тундры на зимовку в наши края молоденькая Пуночка, сама пегая, грудка светленькая, а носик желтенький. Веселенькая птичка.

Но недолго она веселой была: по родным местам затосковала. Что ни день, тормошит своего мужа, Снежного Подорожничка:

   — Не пора ли домой лететь?

   — А какая у меня голова? — спрашивает он.

   — Рыжая.

   — Значит, рано еще. Холодно в тундре. Вьюжно. Пропадем мы с тобой. Подождать надо.

Ждет Пуночка. А самой, ох, каноне терпится родные места поскорее увидеть. Капель с крыши закапала. Она опять к мужу:

   — Может, теперь пора?

   — А какая голова у меня?

   — Рыжая.

   — Значит, рано еще.

   — Да ведь тепло уже.

   — Здесь — тепло, а у нас — холодно. Подождать надо.

И опять ждала Пуночка. Но однажды смотрит, а у мужа голова белым-бела.

   — Подорожничек, — говорит, — да ты у меня поседел весь.

А он смеется:

   — Вот и хорошо. Значит, можно домой лететь.

   — Откуда ты знаешь?

   — Примета такая: побелела моя голова, значит, весна в тундре, лети спокойно. А если все еще рыжая она, значит, рано еще лететь, замерзнуть можно.

Так было в первую зиму. А уж теперь Пуночка и не спрашивает у него, пора ли домой лететь. На голову его смотрит: как побелеет она, так и начинает собираться в дорогу.

ТАЙНА ГУСЕНИЦЫ

На огороде бабушки Агафьи ползала по капустному листу Гусеница и говорила Помидорам, Огурцам, Арбузам:

— А скоро я стану...

   — Кем? — спрашивали ее Помидоры, Огурцы, Арбузы,

   — Это моя тайна,;— отвечала Гусеница и не говорила, кем же она собирается стать скоро.

Ползала Гусеница по капустному листу, ела его, росла, , говорила Помидорам, Огурцам, Арбузам :

   — А скоро у меня будут...

   — Что? — спрашивали ее Помидоры, Огурцы, Арбузы.

   — Это моя тайна, — отвечала Гусеница и не говорила, что же у нее скоро будет.

А дни шли. Гусеница ползала по капустному листу, ела его, росла. Выросла. Перебралась на забор. Соткала себе из шелка мягкую перинку. Привязала себя к ней шелковым пояском. Окуклилась. Уснула.

Увидели Помидоры, Огурцы, Арбузы — спит Гусеница, сказали:

   — Обманщица, обещала кем-то стать и не стала. Говорила, что у нее скоро что-то будет, а сама сплела себе спальный мешочек и спит. Ну разве не обманщица?

А дни шли, Гусеница спала — так думали Помидоры, Огурцы, Арбузы. Но однажды они все увидели: мешочек, в котором спала Гусеница, лопнул, и из него вылезла белая бабочка Капустница. Она посидела немного на заборе, огляделась и полетела над Помидорами, Огурцами, Арбузами.

И все услышали ее голос:

   — Я та самая Гусеница, что ползала здесь по капустному листу, помните? Я говорила вам, что скоро стану, и не договаривала кем, помните?

   — Помним, — неслось со всех сторон.

   — А помните, я говорила вам, когда, еще была Гусеницей, что у меня скоро будут, и не договаривала, что же у меня будет, помните?

   — Помним, — неслось со всех сторон.

   — Это была моя тайна. А теперь я могу открыть

ее: я говорила вам тогда, что скоро стану бабочкой и у меня будут крылья.

   — А что же ты нам сразу не сказала об этом? — спрашивали Помидоры, Огурцы, Арбузы.

И бабочка отвечала всем:

   — Я не хотела прежде времени хвастаться. Да если бы я сказала вам тогда все, у меня бы не было тайны.

Так говорила бабочка, порхала над Помидорами, Огурцами, Арбузами и была счастлива.

Сидит на озере Уточка, отдыхает после дальней дороги: в Африке зиму зимовала, только что прилетела. Сидит она, а Селезень-чирок подплывает к ней, нарядный, вся грудь в радугах. Повернулся перед ней, всего себя показал.

   — Что скажешь? — спрашивает.

А Уточке и сказать нечего. Вместе они в Африке были. Только он чуть пораньше улетел. Она еще его в дорогу провожала. Был он тогда сереньким, неприметным... А теперь так принарядился, что так бы и глядела на него, глаз не отрывая.

Сказала:

   — Где это ты взял такой костюмчик?

   — Весна подарила, — ответил Чирок. — Тебе нравится? Я ради тебя одел его. Свататься к тебе пришел. Пойдешь за меня замуж?

Если бы он ей в Африке предложил, когда сереньким был, Уточка и разговаривать бы с ним не стала, а теперь, когда он так нарядился, как за него не пойти. Пошла Уточка.

Свили они гнездо неподалеку от озера. Положила в него Уточка четыре яичка и села греть их, а Чирок товарищей отправился наведать. Неделю ждет Уточка — нет его, вторую ждет — все то , же. На третью заявился.

Глядит она на него и не узнает: куда его красота делась. Слинял весь, посерел, Таким же стал, как в Африке.

   — Ты что такой? — спрашивает она его, а он смотрит на нее и улыбается:

   — Обыкновенный, летний.

   — А где же твой весенний наряд?

А он все глядит на нее и улыбается.

   — Кто же, — говорит, — летом весенние наряды носит? На то весны бывают, чтобы в весенних нарядах ходить.

   — И то верно, — согласилась Уточка, — зачем он тебе сейчас. Ты ко мне в нем весной приходи, а сейчас пусть он полежит пока, целее будет.

Уточка молодая была, всего год на земле жила,

многого не знала. Уверена она была, что Чирок спрятал где-то в камышах свой весенний наряд, и радовалась: какой бережливый муж ей попался. И богатый: два костюма имеет — весенний и летний. Летний для всех, а весенний только для нее, Уточки.

ЗАЧЕМ ЛЯГУШКА В ЛЕС ХОДИТ

Живет на озере Лягушка. Летом с раннего утра и до позднего вечера лежит она на широком листе кувшинки и говорит всем:

— Смотрите на меня: вот кувшинка, а вот — я. Нажжет ей спинку солнышко, бухнется она в воду,

искупается и опять лежит, глазками помаргивает. Глядели на нее деревья, из лесу, что рядом с озером рос, завидовали:

   — Хорошо на озере жить: жарко тебе — искупался; прохладился — лежи грейся. А нам хоть бы раз искупаться.

Так было летом, а осенью, когда поприжали землю

утренние морозы, холодно стало в озере. Выбралась Лягушка на берег.

   — Пойду, — говорит, — в лес, скажу деревьям: зря они завидовали мне. В озере хорошо жить только летом, а осенью жуть как холодно.

Пошла. А какой у Лягушки шаг, сами знаете: прыгнет — шлепнется и опять прыгнет. Прыг-шлеп, прыг-шлеп. Пока добралась до леса, дня как не бывало. Вечер уж был, а вечером какой разговор вести, вечером спать надо.

«Я им завтра все скажу», — подумала Лягушка и залезла в дупло. В дупле было тихо, тепло. Лягушка пригрелась и уснула. Сквозь сон слышала она: что-то гудело в лесу, шуршало. Трещали отчего-то деревья. Потом что-то капало, булькало. Запели птицы, и Лягушка проснулась.