Крест Иоанна Кронштадтского - Юлия Алейникова

– Смотри, вышел! – толкнул Таисию в бок Никита.

Ох, она уже и забыла, что они здесь делают.

Киселёв действительно вышел из ресторана и нырнул в толпу по направлению к метро.

– Придется машину бросать, – недовольно проворчал Никита, и Таисия в этот момент пожалела, что так холодно отнеслась к его проблемам. Преследование объекта на метро – дело хлопотное. А вдруг Никита закапризничает и откажется?

Не отказался. Вылез из машины и потопал следом за Киселёвым. Позади, подворачивая с непривычки ноги, поспешала в своих новых босоножках Таисия. Чтоб им провалиться!

Ехали долго, до «Петровско-Разумовской», потом еще на маршрутке.

– С финансами у парня туговато, – трясясь в маршрутке, проворчал Никита. – В какую даль забрался.

По городу вслед за ними пробирался Тамерлан на машине, чтобы по окончании операции отвезти их обратно к ресторану.

Киселёв хвоста не замечал, бодро топал к дому, Таисия с Никитой – за ним. Возле самого дома Никита прибавил шагу и максимально сократил расстояние до объекта, при этом подтянул к себе Таисию и, крепко обняв за плечо, прижал к своему боку.

– Ты с ума сошел! Отпусти сейчас же, – уперлась ему в печенку локтем возмущенная девица.

– Помалкивай, это для конспирации, – прошипел ей в самое ухо Никита, щекоча ухо своим дыханием. И еще прибавил шагу, так что в подъезд они вошли, наступая объекту на пятки.

– Вам какой? – равнодушно скользнул по ним взглядом Киселёв, протягивая палец к кнопкам.

– Последний, – бросил через плечо Никита, всем видом демонстрируя интерес исключительно к своей спутнице.

Он рассматривал ее лицо, теребил пушистые пряди волос возле виска, и от нарастающего эротического напряжения крошечная кабина лифта, кажется, готова была разорваться. Даже Киселёву было рядом с ними неловко, он то и дело отворачивался. Таисия понимала, что нужно подыгрывать, но давалось ей это тяжело. Она то и дело встряхивала головой, стараясь отстраниться от родственничка, поджимала нервно губы и чувствовала неуместный жар в груди. Хоть бы этот треклятый лифт уже приполз на нужный этаж, молила она, прислушиваясь к неторопливому скрипу старого механизма.

К счастью, все рано или поздно заканчивается, закончилась и эта дурацкая поездка. Лифт подпрыгнул и остановился, со скрежетом открывая двери. Седьмой, выдохнула Таисия.

Киселёв поспешно вышел. Никита с Таисией тоже, предварительно нажав кнопку девятого этажа. Грохот лифта перекрыл шум шагов на лестничной клетке. Киселёв заметил их, лишь распахнув дверь квартиры.

– Вы кто? Вам чего? – испуганно взвизгнул он, обернувшись, когда Никита попытался вдавить его в распахнувшуюся дверь квартиры.

– Заходи-заходи, не стесняйся, – пробасил Никита, заталкивая внутрь Киселёва, за ним Таисию и захлопывая за всеми дверь.

– Вы кто такие? Вам что от меня надо? – пыжился, вытягивая тощую шею, не на шутку перепуганный парень.

– Что надо? – неспешно повторил за ним Никита, проходя в комнату давно не ремонтировавшейся однушки. Старые бумажные обои бахромой топорщились на затертых углах в прихожей и возле дверных коробок. Серо-синий плиточный линолеум кое-где отклеился, и плитки болтались по полу. Потолок пожелтел от времени. Мебель была столь же жалкой, как и сама квартира. Повсюду валялись какие-то вещи, пустые бутылки, банки из-под пива, диски, еще какой-то хлам. Выцветшие на солнце до неопределенного буро-зеленого цвета занавески держались на нескольких прищепках и были сколоты между собой булавками, чтобы не расходились.

– Богато живешь, – держа парня крепкой рукой за плечо, чтобы не вырвался, заметил Никита. – Присаживайся, малыш, разговор есть, – и, обернувшись к Таисии, кивнул на кресло у себя за спиной. – Итак, – нависнув над перепуганным Киселёвым и опираясь о потрескавшиеся деревянные подлокотники едва живого кресла, проговорил Никита. – Догадываешься, зачем мы здесь?

Киселёв кивнул, сглатывая, отчего его тощий крупный кадык перекатился под желтоватой кожей, словно яблоко.

– И где она? – обманчиво-доброжелательным голосом спросил Никита.

– Нет сейчас, совсем ничего нет, честное слово, – тряся головой и выпучивая глаза, забормотал Киселёв, пытаясь приподняться в кресле. – Я пустой, клянусь! Но мне должны, честно, должны! Я рассчитаюсь. Я большую партию толкнул, только деньги еще не получил, честно!

– Чего ты заладил, честно да честно? – толкая его обратно в кресло, проворчал Никита. – Кто же товар вперед денег отдает?

Таисия сидела за спиной у Никиты, внимательно вслушиваясь в их разговор, и никак не могла понять, о какой ерунде они беседуют. Почему Никита про Машку не спрашивает? Какое им дело до каких-то денег? Но встревать в разговор она боялась. Уж больно энергично взялся Никита за дело. У нее бы так не вышло.

– Так я же говорю, партия большая, у них бабок сразу не было, но они отдадут, честное слово, отдадут, – взволнованно обещал Киселёв.

– Ага, отдадут, а потом еще наподдадут, – кивнул Никита. – Кому толкнул и за сколько?

– Кольке Свистуну и мужику из Мурманска, его Слащавый зовут, – охотно поделился Киселёв. За кого он их принял, было неясно.

– Хорошие имена, внушающие доверие, – с иронией констатировал Никита. – И когда обещали рассчитаться?

– В конце недели, – дрожащим, перепуганным голосом пояснил Киселёв.

– Значит, жить тебе осталось до конца недели, – усмехнулся Никита.

От его усмешки Киселёв побледнел почти до синевы, руки у него задрожали так, что даже слышно стало, как локти стучат о подлокотники.

– С этим пока все. Вопрос временно отложим, – внимательно следя за своей жертвой, проговорил Никита. – А теперь, друг любезный, расскажи о девице.

– О какой девице? – нервно заморгал Киселёв, кажется, искренне стараясь сообразить, о чем идет речь. – О Ленке, что ли? Так я ее давно не видел, я у нее не брал ничего, да и вообще…

– Я не о Ленке говорю, – ласково и спокойно пояснил Никита. – Я говорю о Марии Семизеровой, которая год назад помогла тебе слиться из шоу-бизнеса.

– Семизерова? Какой шоу-бизнес? – бессмысленно таращился на него парень.

Никита молчал и смотрел на заикающегося Киселёва пристальным взглядом, отчего тот еще больше нервничал. Таисии его даже жалко стало. Теперь она поняла тактику Никиты. Тот умышленно позволил Киселёву принять их за людей, которых он по-настоящему боится и которым, очевидно, должен много денег, а потом, деморализовав противника, перешел к вопросу, не столь очевидному и трудно доказуемому. Профессионал. Они бы с Тамерланом так ни в жизнь не справились.

– Фото, – коротко распорядился Никита, протягивая за спину руку.

Таисия торопливо вскочила с кресла.

– Вот, – вложила в протянутую руку фотографию и с облегчением плюхнулась назад в кресло. Даже вспотела от волнения. «Представляю, каково сейчас Киселёву», – выдохнула она, утирая лоб.

– Узнаешь? – Никита сунул Машкину фотографию под самый нос подозреваемому.

– А кто это? – проблеял Киселёв, силясь разглядеть изображение. Наконец, судя по выражению лица, он узнал Машку, потому что спросил совершенно другим тоном, нагловатым, слегка вызывающим: – А она здесь при чем?

– Так, значит, узнал, – засовывая в карман фото, кивнул Никита. – Где она?

– А я почем знаю? – Дрожь в руках Киселёва тут же стала едва заметной, мышцы тела расслабились. Было видно, что самое страшное для него осталось позади.

– Значит, киднеппинг представляется тебе детскими шалостями, наркоту толкать страшнее? – не меняя тона, уточнил Никита.

– Какой еще киднеппинг? Ты че лепишь, чудило? – развязным, вызывающим тоном проговорил еще недавно лишенный воли Киселёв. А Таисия его еще жалела. Быстро он восстановился.

– Гм, не хочешь по-хорошему, – грустно понурив голову, вздохнул Никита и без всяких предупреждений без замаха влепил Киселёву звонкую затрещину. У парня голова мотнулась так, что Таисия всерьез за него испугалась – отвалится же!

– Ты чего, ты чего творишь, придурок! Больно же! – заверещал во всю мощь своих музыкальных связок Киселёв, хватаясь за ухо и поджимая под себя тоненькие ножки.

– Это для ясности и экономии нашего общего времени, – по-прежнему глядя ему в глаза, дружелюбно пояснил Никита. Потом отлепился от подлокотников, скинул с дивана наваленное там барахло и с комфортом развалился напротив Киселёва. – Рассказывай.

– Да что рассказывать-то? Что рассказывать? – обиженно тер ухо Киселёв. – Была эта баба на эфире, узнала она музон, который мы использовали. Да, нервишки сдали! – снова начал дергаться Киселёв, вспоминая свое бесславное фиаско. – А все этот козел, спонсор мой, терпелки ему не хватило. Говорил ему: не надо на Первый канал лезть, подожди, давай сперва с концертами раскрутимся или канал поскромнее выберем, – злобно, полным слез голосом говорил несостоявшийся гений. – Так нет же, ему немедленно все подавай. Некогда ему ждать, он завтра же к президенту на прием желает, награду за вклад в искусство получать!