Поцелуй теней - Лорел Гамильтон

Я села в кровати, протянув к нему руку, но зная, что сделать ничего не могу. На полу лежал тюлень. Большой, с рыжеватым мехом, он смотрел на меня карими глазами Роана. Я только могла смотреть – слов не было.

Тюлень неуклюже пододвинулся к кровати, потом открылся спереди шов, которого не было, и выполз Роан. Он встал, держа в руках новую свою шкуру. Роан смотрел на меня в упор с удивленным лицом. Он плакал, но вряд ли осознавал это.

Я подошла к нему, коснулась шкуры, коснулась его, будто ни та, ни другой не были настоящими. Я обняла его и руками нащупала, что спина его целая, невредимая, кожа гладкая и безупречная, как он сам. Ожоговые шрамы исчезли.

Он снова натянул шкуру раньше, чем я успела найти слова. Тюлень смотрел на меня, обходя комнату неуклюжими, почти змеиными движениями, потом Роан снова вышел из шкуры. Повернулся ко мне и стал смеяться.

Он обхватил меня за бедра и поднял над головой, обернув шкурой нас обоих. Он танцевал со мной по комнате, смеясь, хотя слезы еще не высохли у него на лице. Я тоже плакала и тоже смеялась.

Роан свалился на кровать, положив меня поперек, сам лег на собственную тюленью шкуру. Вдруг я ощутила усталость, страшную усталость. Мне нужно было под душ – и уходить. Я уже не светилась. И была почти уверена, что снова могу создавать гламор. Но держать глаза открытыми я не могла. Только один раз в жизни я напилась так, что отключилась. Вот именно это сейчас и происходило. Я готова была отключиться из-за Слез Бранвэйн или избытка магии.

Мы заснули, свернувшись в объятиях друг друга, завернувшись в шкуру. Последней мыслью у меня перед тем, как заснуть сном глубже любого естественного, была мысль о безопасности. Шкура была теплой, как руки Роана, обнимающие меня, и я знала, что она такая же живая, такая же часть его самого. Я провалилась в темноту, окруженная теплотой Роана, его магией, его любовью.

Глава 8

Чей-то голос повторял: "Мерри, Мерри!" Чья-то рука гладила по щеке, отводя волосы с лица. Я повернулась, потерлась об эту руку, открывая глаза. Но горел верхний свет, и я на секунду ослепла. Взметнув руку к глазам, я повернулась на бок и сунулась лицом в подушку.

– Выключи свет, – сумела сказать я.

Кровать шевельнулась, и через секунду светлая щель между подушкой и лицом погасла. Я подняла голову – в комнате было почти совершенно темно. Мы с Роаном уснули перед самым рассветом. На улице должно быть светло. Я села и огляделась. Почему-то я не удивилась, что возле выключателя стоит Джереми. Роана я не искала. Я знала, где он: в океане в своей новой шкуре. Он не бросил меня без защиты, но покинул меня. Наверное, это должно было ранить мои чувства, однако не ранило. Я вернула Роану его первую любовь – море.

Есть старая пословица: не становись между фейри и его магией. Роан был в объятиях возлюбленной, и это была не я. Может быть, мы никогда не свидимся, а он не попрощался. Если бы мне было нужно что-то, что он мог бы дать, мне достаточно было бы пойти к морю и позвать его – он придет. Но любви он дать мне не сможет. Я любила Роана, но не была в него влюблена. Тем лучше для меня.

Я лежала одна на смятых простынях, глядя в черные окна.

– Сколько мы спали?

– Сейчас восемь вечера, пятница.

Я соскочила с кровати:

– Боже мой!

– Я так понял, это нехорошо – тебе оставаться п городе после темноты.

Я посмотрела на него.

Он стоял у двери, возле выключателя. В темноте не очень было видно, но, кажется, он был в одном из обычных своих костюмов – безупречно сшитом, изящно сидящем и элегантном. Но ощущалось в нем какое-то напряжение, будто он хотел сказать что-то другое, более прямо, или, быть может, он что-то знал. Что-то не слишком хорошее.

– Что случилось?

– Пока ничего, – ответил он.

Я уставилась на него:

– А почему ты думаешь, будто что-то должно случиться?

Вопреки моим усилиям голос мой прозвучал подозрительно.

Джереми рассмеялся:

– Ты не волнуйся, я никому не звонил, но полиция уже наверняка всем позвонила. Не знаю, от кого ты скрывалась все это время, но если от слуа – Воинства, – то ты в серьезной беде.

Слуа – грубое название низших фейри Неблагого Двора. Вежливое название – Воинство. Грубое название первым пришло на ум. Ну ладно. Только другой неблагой может сказать "слуа", чтобы это не прозвучало смертельным оскорблением.

– Я – принцесса Неблагого Двора. Чего бы мне от них прятаться?

Он прислонился спиной к стене:

– Да, в этом и весь вопрос, не правда ли?

Даже сквозь темноту комнаты я ощущала тяжесть его взгляда, его напряженность. Среди фейри невежливо задавать прямые вопросы, но он – он очень хотел задать. Этот непроизнесенный вопрос завис между нами в воздухе, как нечто осязаемое.

– Беги-ка в душ, как хорошая девочка. – Он поднял с пола сумку. – Я тебе одежду принес. Фургон ждет внизу, там Утер и Ринго. Отвезем тебя в аэропорт.

– Помогать мне может оказаться опасно, Джереми.

– Тогда поторопись.

– У меня нет с собой паспорта.

Он бросил на кровать завернутый в бумагу пакет. Тот самый, который лежит у меня в машине под сиденьем. Мои новые документы, новая личность.

– Как ты догадался?

– Ты прячешься от человеческих властей, своих... родичей и их прислужников уже три года. Ты не дура. Ты знаешь, что тебя найдут, но у тебя есть план, как скрыться. Я бы посоветовал в следующий раз хранить тайные бумаги где-нибудь в другом месте. Под сиденье я заглянул почти сразу.

Я посмотрела на пакет, потом на Джереми.

– Это не все, что там было.

Он распахнул пиджак, как манекенщик на подиуме, демонстрируя безупречную плавную линию рубашки и галстука. Но на самом деле он показал пистолет, заткнутый за пояс. Просто темный контур на фоне светлой рубашки, но я знала, что это девятимиллиметровый "Леди Смит", потому что пистолет был мой. Из кармана Джереми достал запасную обойму.

– Еще одна коробка обойм есть среди твоих вещей.

Он положил пистолет на заклеенный пакет и обошел кровать, так что теперь она стояла между нами.

– Кажется, ты нервничаешь, Джереми.

– Разве у меня нет для того оснований?

– Ты нервничаешь из-за меня. И я не думаю, что на тебя произвела впечатление королевская кровь.

Он поднял левую руку.

– Скажем так: Слезы Бранвэйн очень медленно выветриваются. Прими душ.

– Я больше не чувствую силы этих чар.

– Рад за тебя, но поверь мне насчет душа.

Я посмотрела на него:

– Тебя волнует, что ты видишь меня голой.

Он кивнул.

– Приношу за это свои извинения, но именно поэтому Ринго и Утер остались в фургоне. Чистая предосторожность.

Я улыбнулась ему и поймала себя на том, что хочу подойти к нему ближе, сократить эту тщательно соблюдаемую дистанцию. В этом смысле я не хотела Джереми, но позыв увидеть, насколько я его могу очаровать, присутствовал темной мыслью. Это не похоже на меня – искать край с друзьями. С врагом – может быть, но не с другом. Было это остаточным побуждением от прошедшей ночи, или Слезы подействовали на меня сильнее, чем я думала?