Кандзявые эссе - Александр Вурдов

Если же глаз 目 поставить на ножки 儿, то получится любопытный символ 見, который можно озвучить как «иди и смотри».[247]

[見 - Смотреть, видеть КЭН_миру 7 (見 (147) видеть)]

Отсюда и происходит наше с вами 月見 (цукими), причём от «миру» осталось только «ми», но факт этот ни у кого не должен вызывать недоумения. Уже отмечалось, что в образовании слов активно принимают участие не только оны и куны кандзи (куны и оны в том понимании, о котором мы договорились в рамках Кандзявых эссе), но и неизменяемые корневые основы глаголов (ми-ру, ми-мас):

月見 (цукими) - любование луной (луна + смотреть).

風見 (кадзами)[248] - флюгер (ветер + смотреть).

Опыт показывает, что кун «миру» иероглифа 見 не требует каких-либо дополнительных усилий для запоминания, чего, к сожалению, нельзя сказать о его ОНе. Самый простой способ запомнить его - подобрать какое-нибудь хорошо звучащее и легко запоминающееся слово, в состав которого наряду с другими иероглифами входит и кандзи 見. Этим словом может быть, например, 見物 (вещи, на которые смотрят) - экскурсия, осмотр (достопримечательностей), посещение (выставки), произносимое как «кэмбуцу». Отсюда, кстати, легко образуются и посетители всех этих мероприятии: 見物人 (кэнбуцудзин)[249].

Здесь будет полезно ещё раз обратиться к ранее упомянутому иероглифу 勿. Данный знак вместе с символом 牛 (корова)[250] образует кандзи 物 (вещь, предмет), передавая ему свой ОН (иначе говоря, кандзи 勿 (БУЦУ) служит фонетиком для кандзи 物 (БУЦУ)).

[物* - Вещь, предмет БУЦУ_моно 8 (牛 (93) корова)]

*) Для запоминания: кандзи 物 входит в состав слова «кимоно» (着物 (одежда) → ТЯКУ_киру_одевать + БУЦУ_моно_вещь → вещь для одевания).

Чтобы эту «вещь» прочно зафиксировать в памяти, представим такую картину: группа японцев (или китайцев) приезжает в Россию (ロシテ) на экскурсию (見物). Их автобус (バス) останавливается посреди огромного живописного поля (田 или 畑), и душа экскурсантов (見物人) замирает от вида, раскрывшегося пред ними в своей фантастической неожиданности: сквозь тучевидные облака с трудом пробиваются лучи (勿) заходящего Солнца (太陽), а на вершине возвышающегося над полем холма (阝) стоит такая вся из себя красивая-прекрасивая корова (美しい牛, уцукусий уси). У экскурсантов замирает дыхание. «ВЕЩЬ! (物)» - восклицают потрясённые до глубины души японцы (日本人) или китайцы (中国人)[251].

[牛 - Корова ПО:_уси 4 (牛 (93) корова)]

水牛 (суйгю:) - буйвол (водяной бык).

牛肉 (гю:нику) - говядина (коровье мясо).

В слове 見物 (кэнбуцу) поменяем местами иероглифы. В результате содеянного на свет появится 物見 (мономи), смысл которого «осмотр», «наблюдатель», «разведчик», «дозорный пост» (наблюдение за вещами). Почему для образования слова 見物 (экскурсия) использованы оны, а для слова 物見 (наблюдатель) куны одних и тех же кандзи? Подсказкой, возможно, послужит то, что «наблюдающий» или «дозорный» - понятия значительно более древние, чем экскурсия...

8.6. НА ГОЛОЙ ВЕТКЕ...

Мацуо Басё в течение нескольких долгих лет работал над своим знаменитым трёхстишием, доводя его образный лаконизм до запредельного совершенства. В результате миру был явлен один из величайших шедевров мировой поэзии:

枯枝に烏の止まりたるや秋の夕暮

К сожалению, Кандзявым эссе не под силу дать даже самый поверхностный анализ творчества великого японского поэта, поэтому ограничимся лишь минимальным иероглифическим разбором его творения.

Нам уже известны некоторые из иероглифов, составляющих знаменитое произведение: 秋 (СЮ:_аки) - осень и 暮 (БО_курэру) - кончаться, предаваться печали. Кроме того, в свое время вскользь был упомянут кандзи 夕 (СЭКИ_ю:бэ) - вечер, ночь, который образует слово (ю:гурэ) - сумерки, вечер.

[夕 - Вечер СЭКИ_ю:бэ 3 (夕 (36) вечер)]

Кандзи 夕 может показаться очень странным. Где здесь, собственно говоря, вечер? А вы попробуйте месяц 月 мысленно скрыть наполовину за левым склоном горы Фудзи. Представили картину? А теперь ещё раз внимательно всмотритесь в иероглиф 夕. Неужели вы всё ещё не прониклись высочайшей поэтикой этого символа?

ОН кандзи «Вечер» можно связать с изгибом месяца, по своей форме схожим с лезвием СЕКИры. Что же касается куна «ю:бэ» (夕べ), то при образовании сложных слов от него зачастую остаётся одно долгое «ю:»: 夕暮 (ю:гурэ) - сумерки, 夕立 (ю:дати) - внезапный ливень (вечер встает).

Итак, «На голой ветке...» Вот только где здесь японская действительность, а где литературное допущение переводчика? Попробуем разобраться.

[枯 - Засыхать, вянуть КО_карэру 9 (木 (75) дерево)]

Это в результате совместной деятельности кандзи 古 (КО_ фуруй) и 木 (МОКУ/БОКУ_ки) получается знакомое по предыдущим эссе «старое дерево» (古木, кобоку), а вот в результате слияния этих же элементов в одном символе появляется на свет совершенно новый иероглиф, отвечающий за засыхание и увядание - свойства, присущие любому дереву (растению): 括 (засыхать) → 木 (дерево) + 古 (старый).

По аналогии с 枯 создадим ещё один иероглиф: 木 (дерево) + 支 (ветка) → 枝 (ветка).

[枝 - Ветка СИ_эда 8 (木 (75) дерево)]

Некоторое недоумение может вызвать следующая странность: зачем нужно было, уже имея в распоряжении образ ветки (支), создавать ещё один иероглиф с тем же самым значением и почти с той же самой символикой (枝). Объяснить данный факт можно, пожалуй, лишь тем, что в своё время символ 支, действительно, обозначал ветку, но со временем на его долю всё больше и больше стала возлагаться нагрузка по обозначению ветки, с помощью которой что-то подпирают, что в конце концов вылилось в применение иероглифа 支 для записи глагола 支える (сасаэру) - подпирать[252]. Со смещением у иероглифа 支 «центра тяжести» с «ветки» в сторону «подпорки» сам собой встал вопрос о необходимости создания нового символа, однозначно указывающего на ветку как на природный объект, а не как на деревянный предмет, имеющий непосредственное практическое применение. Как видите, решение было найдено, и мы теперь можем ласкать свой взор чрезвычайно лаконичным и точным иероглифом 枝 (ветка), в основу которого опять-таки положена «ветка» (支).

[支 - Подпирать, поддерживать СИ_сасаэру 4 (支 (65) ветка)]

Несмотря на то, что иероглиф 支 то там то сям всё еще называется «веткой»[253], сегодня он в большинстве случаев к дереву никакого отношения уже не имеет, в сочетании с другими иероглифами перенося значение «ветвь» на другие природные, техногенные и прочие объекты: ветвь (железнодорожная), ответвление (компании), приток (реки) и так далее. Основное же его кунное употребление - 支える (сасаэру), хотя этот же кандзи можно встретить и в других значениях, например, в виде глагола 支える (цукаэру) - засариваться, застревать, запинаться.

Тему многозначности иероглифа 支 закончим на первый взгляд неожиданным выражением значения «расходовать»: 支出 (сисюцу) - расходы, ассигнования, 支途 (сито) - траты, расходы, статьи расхода[254].

Ключиком для запоминания она «СИ» кандзи «Ветка» будет служить глагол «СИдеть»: на ветках СИдят вороны. Здесь хотелось бы ещё раз отметить, что в Кандзявых эссе неоднократно подчеркивалась мысль о том, что запоминание онов японских иероглифов задача значительно более сложная, чем запоминание их кунов, основной причиной чего является фонетическая скудность онного состава кандзи. Куны более разнообразны по звучанию, а потому они способны вызвать значительно большее число ассоциаций и разного рода опорных связей. Что говорить, если даже такая бесхитростная рифма как «засохла ветка «карээда» - ищите рядом короеда» создаёт ассоциацию сразу на несколько слов: карээда (сухая ветка), эда (ветка), карэру (засыхать). Но, несмотря на простоту и ясность подобных примеров, надо всё же стараться находить опору в самом японском языке. Так, в среде японистов хорошо известна фундаментальная книга «Грамматика японского языка»[255], автор которой носит распространённую в Японии фамилию (киэда). Ну чем не дополнительный рычажок для нашей памяти?

8.7.1. ВОРОН

Сложив вместе 枯 (КО_карэру_засыхать) и 枝 (СИ_эда_ветка), получим «сухую ветку»: 枯枝 (карээда)[256]. На сухой ветке[257] (枯枝に, карээда ни) ворон (烏, карасу)...

Вот только ворон[258] ли? Пожалуй, есть смысл этому крайне выразительному кандзи уделить чуть больше внимания.

Чрезвычайно грациозный иероглиф! Запрокинутая голова, сверху клюв или пёрышко, раскрытые крылья, распущенное оперенье. Великолепная стилизация под птицу! Только не всякая это птица и даже не ворон, а обыкновенная ворона (ворона как вид, а не как «жена ворона»). При этом не та серая ворона (Corvus cornix), которая чувствует себя как дома во всех городах и весях России, а, можно сказать, своя японская, совсем-совсем чёрная (Corvus corone). Так что если автор перевода и не был прав, то совсем чуть-чуть.