Девочка-криминал - Хельга Дюран

как утопающий держится за соломинку. Моя любовь к этому мужику сродни с любовью к Господу, я точно так же боготворю его, как и всевышнего. Кир для меня идеал и пример того, как можно оставаться человеком не смотря ни на что! И я очень боюсь, что он узнает о нашем с Вакулой секрете и разочаруется во мне навсегда. Это убьет его и меня. Больше и жить тогда не за чем.

Я всегда хотел быть похожим на Уманского, пытался ему подражать. Но я был трусом, а он нет. Кир пошел учиться в институт, а я стал сутенером, пойдя по легкому пути. Этот путь увел меня так далеко от друга и привел так близко к Вакуле. Теперь мне никогда не стать таким, как Кир, потому что я все больше и больше принимаю нечеловеческое обличье Вакулы.

Не знаю, сколько прошло времени когда на крыльце послышался голос Вакулы и всхлипы проститутки. Пес снова залаял, но показываться не спешил. Тоже одичал?

Я открыл глаза и вскочил на ноги. Перед глазами все поплыло, но я поспешил забирать гостью, гадая, что на этот раз Вакула с ней сделал.

На первый взгляд вроде бы и ничего страшного. Девчонка даже шла сама, своими ноженьками, лицо в порядке, если не считать разбитой губы.

– Забирай ее, Зотов! – крикнул Вакула и толкнул обессилившую девчонку, еле стоявшую на ногах, с крыльца в мою сторону.

Я едва успел ее подхватить, иначе шлюха всеми костьми распласталась бы по земле.

– До свидания! – не называя имени или прозвища мужика, попрощался я.

– Смотри, Лилька! – крикнул нам в спину Вакула. – Узнаю, что с хачом ебешься, кишки выпущу! Нет, сначала ему хуй его обрезанный отрову и тебя сожрать заставлю! Без соли! – Добавил он и заржал. Девчонка заскулила громче, прижимаясь ко мне сильнее, а я мысленно выругался, продолжая идти к калитке. – А ты, Никитка, – обратился он ко мне, и я замер. – Не дури! Я тебя с того света достану! И калитку запри! Волки тут у меня!

Чтоб они тебя, сука, сожрали! Медленно! По кусочку! Чтобы не потравиться!

Выслушав очередные уже привычные угрозы, которыми заканчивался каждый мой визит к Вакуле, я продолжил путь до машины. Свалить отсюда хотелось неимоверно!

Я помог девушке сесть в машину и задрал на ней коротенькое поруганное точно так же клиентом платьице. Она шугнулась от меня, испуганно вцепившись в подол.

– Дай посмотрю, что он сделал! – рявкнул я ей. – Девчонка зажмурилась, давясь слезами, но все же позволила мне осмотреть свои рабочие дырки. Все было разъебано безбожно, все в сперме, но сегодня без крови, слава богу. – Зубы на месте? – перевел я взгляд на ее лицо. Девчонка кивнула и я с облегчением вздохнул. – В больницу отвезти тебя?

– Нет, – всхлипнула она.

– Ширнешься? – предложил я ей дозу, не зная, чем еще помочь в ее безутешности.

– Я не употребляю! – еще больше оскорбилась шлюха.

– Ну, все тогда, не реви! Бесишь! – прикрикнул я на нее и сел за руль.

В бардачке я нашел початую бытылку водки и протянул ее проститутке. Она благодарно закивала и начала жадно хлебать водяру прямо из горла. Умничка! Сейчас ее подотпустит. Мозг затуманится вместе с воспоминаниями и ощущениями, пока не протрезвеет.

Я даже имени ее не знал. Зачем оно мне надо? Чтобы совести больше места выделить?

Обратно в город я несся, как угорелый. Доехали мы быстро, не смотря на то, что останавливались дважды, чтобы проститутка проблевалась, как следует. Мне приходилось выходить вместе с ней из машины, держать ее саму и ее волосы, чтобы только она не сняла маску и не заблевала мне весь салон.

Я бы и сам водки хряпнул, чтобы меня тоже не тошнило и не выворачивало, но я не мог себе такой роскоши позволить.

Я высадил шлюху у ее дома, рассчитал, как положено еще раз заикнувшись про больницу.

– Ну, ты, Зотов, и мразь! – бросила мне девчонка, забирая у меня пакет с деньгами.

Меня бросило в пот от этой фразы. То же самое, слово в слово, сказала мне Яна перед смертью. Если бы не эта фраза, я бы не обрек себя на адское существование. Это Яна обрекла меня. Эта фраза и выдала меня, став для меня ее проклятьем.

Дышать стало нечем. Пальцы онемели. Черт! Я опустил окно и немного высунулся из него на улицу.

– Пошла на хуй отсюда! – рявкнул я на девчонку, которая уже вышла из машины, но продолжала топтаться рядом. – Только вякни о том, что видела, я тебе сам кишки выпущу! – пригрозил я шлюхе и сорвался с места.

22. Никита

Мне хотелось скорее добраться до дома и помыться. Точнее в то место, где мы теперь кантовались с другом. Назвать домом этот мрачный особняк, полный ужасных воспоминаний, язык не поворачивался. Впрочем, дома в его обычном понимании, у меня никогда не было.

Родители пили. Отец пиздил по пьяни и меня, и мать. Она никогда за меня не заступалась, даже не пыталась защитить. Когда я подрос, то силился защитить от отца уже ее, уговаривал ее уйти от изверга. Даже плакал. Без толку.

Потом я понял, что во всей этой истории по-настоящему плохо только мне, и сбежал из дома. Мне было 14. Идти было некуда. Родственники, если и были, чурались нашей семейки, как могли.

Меня приютил дед Кирилла. Мы с Уманским жили в одном дворе, общались, даже дрались пару раз. Он был из правильной семьи – мама продавец на молоке, папа слесарь на заводе. В этом я тоже ему завидовал. Кирилла родители любили, а меня нет. Может, и любили по-своему, только после побега меня никто даже не искал.

Если бы не дедушка Коля, я бы и школу не закончил. Скорее всего я бы присел или стал нариком, а потом присел. Хороший был дед. Четкий, хоть и строгий. Он ходил на родительские собрания, представляясь моим родным дедом, а потом хуярил меня большим солдатским ремнем, если я особо отличился. Больно было, сука! Но зла я на деда за это не держал. Я уже тогда понял разницу, когда тебя бьют от злости, просто так, как это делал отец, чтобы самоутвердиться за счет тех, кто ответить не в силах, и когда тебя бьют за дело, если ты слов не понимаешь.

Дед Коля пытался сделать из меня человека, но на тот момент я уже озлобился на весь мир. Ненависть к людям из меня вытащить