Улей. Книга 3 (СИ) - Джиллиан Алекс Алекс Дж

— Одинцов, мудила, — со злостью выплевывает Эй, доставая из кобуры пистолет.

Сейчас на фоне того, что творится снаружи, его оружие кажется бесполезной детской игрушкой. Закрываю ладонями лицо, когда стены в очередной раз сотрясает ударной волной.

— Ты не бойся, ладно? — заслоняя меня своим телом, Эйнар косится в сторону распахнувшейся входной двери. — Сюда никто не сунется. Ты под защитой генерала. Он за тебя головой отвечает. Его бойцы даже танк не пропустят.

— Бессмертные они что ли, — язвлю я.

— Нет, просто вооружены получше, чем я, — с нервным смешком отвечает Эй, кивая на свой пистолет. Юморист, нашел время для шуток.

— Какого хера ты мне снова наврал про какие-то учения? — схватив парня за грудки, яростно спрашиваю я. Он сжимает челюсть, исподлобья глядя мне в глаза. — Что происходит, Эй? Говори, твою мать.

— Зачистка, малыш, — нехотя проговаривает сквозь зубы. — Я пугать тебя не хотел.

— Кого зачищают?

— Несогласных со сменой власти, — объясняет

Эй, но я все равно ни хрена не понимаю.

— Кого? — повторяю, срываясь на крик.

— Тех, кто Кроноса здесь не ждет, — он запускает ладонь в мои волосы, сжимая огромной лапищей затылок. Смотрит пронзительно, а у меня мозги трещат, не справляясь с обработкой поступающих данных.

Неужели правда Кронос сюда летит? Или плывет. Мы же на острове. Все может быть.

А Дэрил? Он с ним или в Улье остался ошметки со стен соскребать. Если Эй не наврал, и убиты все обитатели башни, грязной работой больше некому заниматься.

— Извини, детка, — обрывает Эйнар поток хаотичных бредовых мыслей. Сама удивлюсь, откуда такая дичь в голову лезет. — Я думал тихо все пройдет. Видимо, не срослось что-то у Одинцова. Но я уверен, что у него все под контролем.

— Под контролем? — воплю я, когда в гостиной разрывается залетевший снаряд.

Нас с Эйнаром по счастливой случайности осколками не задевает, но от фронтальной стены остаются только бетонные перекрытия. Все остальное в труху. Черный дым стремительно расползается по дому. Я закрываю нос воротом свитера, но дышать все равно тяжело.

— Танк не пропустят? А это что? — задыхаясь, хриплю я, показывая на приближающуюся к дому гусеничную громадину с угрожающе торчащей пушкой.

Свист, хлопок, разрывающий барабанные перепонки грохот, слепящее пламя и буквально на моих глазах многотонную башню танка подбрасывает в воздух на несколько метров. Затем она исчезает из поля зрения, рухнув где-то далеко от нас. Кажется, на этот раз пронесло.

— Я же говорил, — кричит мне в ухо Эй, рывком прижимая к себе.

Зарываюсь лицом в его плечо, жалобно всхлипываю, позволяя себе минуту слабости, которую беспардонно прерывает звук тяжелых шагов. Вскидываю голову, смутно различая в клубах дыма здоровенную фигуру генерала.

— Не ранены? — в своей привычной манере коротко спрашивает он, окинув нас быстрым взглядом.

— Нет, не задело, — Эй выпрямляется, протягивает мне ладонь.

Из-за массивной спины Одинцова появляется еще один вояка в полном обмундировании. Обходит грозного генерала по стенке. Задача, к слову, не из простых. Одинцов своими плечами весь проем загородил, но парень каким-то чудом протискивается, вручает нам по бронежилету, защитному шлему и зимней камуфляжной крутке.

— Одевайтесь. Быстро, — приказывает генерал. С тревогой смотрю на него, пока натягиваю жилет.

Солдатик, тем временем, помогает застегнуть шлем, надеть куртку. Потом отходит куда-то ненадолго, возвращается, притащив мне настоящие военные ботинки. Размер в два раза больше моего, но я не жалуюсь. Не босой же бежать по снегу и горящим углям. В гостиной снова что-то бахает, а затем еще и в спальне. Колени обдает холодом. Никак еще одна стена заминусовалась.

— Что там, генерал? — осмеливаюсь спросить, махнув рукой в сторону раскуроченной гостиной.

— Мебель горит, северный фасад снесло, — он специально уходит от ответа. Понимает же, что не об этом спрашиваю.

— Мне не привыкать, и не в таких передрягах бывала, — натянуто улыбаюсь.

— Опытная и смелая? — грубовато бросает Одинцов. Растерянно моргаю. Он смеется что ли надо мной? — А стрелять умеешь?

— Умею, — оскорблённо киваю, протирая защитное стекло на шлеме.

— Тогда вот, держи, — пихает мне в руки автомат. — Снайпером ко мне пойдешь.

Я испуганно смотрю на Эйнара. Он небрежно отмахивается. Типа не бери в голову. Снова перевожу взгляд на Одинцова. Глаза прищурены. Взгляд пронизывающий, острый. Выражение лица скрывает балаклава. Что у него на уме? Угадать невозможно.

— Шучу я. Это для самозащиты, — со смешком произносит он.

— Ух ты, а вы, оказывается, шутить умеете, генерал, — закинув ружье на плечо, хмыкаю я. — Это у вас нервное или все не так плохо, как кажется?

— Все по плану, — сурово отрезает Одинцов, разворачивается и жестом приказывает следовать за ним. — Уходим. Ни на шаг не отставать. Я иду. Вы идете. Говорю стоять, стоите. Лежать, падаете на живот. Все ясно?

— Да. А далеко идти? — напряженно спрашиваю я, с опаской выглядывая из-за его плеча в черноту дверного проема. Про «бежать» он ничего не сказал. Спросить или не стоит?

— Нет, — звучит короткий ответ, который ничуть не успокаивает взбесившиеся нервы. — Не высовываться, не глазеть по сторонам, — ледяным тоном пресекает он, когда я случайно запинаюсь за порог и едва на падаю на него. — Если голова дорога.

Вжимаю свою драгоценную голову в плечи и послушно плетусь за генералом. Иду след в след. Эйнар за мной, а солдат, передавший нам обмундирование, замыкает цепочку.

Выходим на улицу. Стужа дикая. Ветер свистит в ушах, сносит с ног, продирает до костей. Небо черное, окрашенное огненными всполохами. Ни луны, ни звезд. Под ногами скрипит покрытый пеплом снег. Сирена продолжает надрывно выть.

Мне адски страшно. Каждый шаг, как испытание на прочность. От жутких звуков ближнего боя внутри все трясётся, живот болезненно тянет, сердце колотится на разрыв.

Холодно. Ледяная крупа сыплется за воротник. От соприкосновения с кожей быстро тает, стекая студеными каплями по спине. Дрожу, стуча зубами, но продолжаю идти.

Куда? Зачем? Не доложили. Не положено, а я мучайся в неведении. Напридумывают же себе смертельных забав от скуки, а потом сами не знают, как угомонить своих вышедших из-под контроля солдатиков.

Нервно дергаюсь, когда над головой со свистом пролетает снаряд и врезается в то, что осталось от щедро предоставленного мне дома. Мдаа, недолго я в нем прожила. Рекордные несколько часов.

А ведь намеренно целятся. Знают, куда бить. И наверняка знают, в кого. Плохо вы подготовились, господин генерал. Так недолго и самому без головы остаться.

Глотнув ледяной воздух, краем глаза замечаю справа прикрывающих нас военных. У троих переносные ЗРК на плечах, у двоих пулеметы, остальные с автоматами. Впереди и слева такая же картина. Серьезные парни с серьёзным оружием. С такими шутки плохи. Они же не допустят, чтобы я пострадала? Танк вон подбили, аж башня в небо взмыла.

Успокаивая себя подобным образом, старюсь не реагировать на пугающие до жути звуки огневых залпов и подрывающихся мин. Внезапно один из прикрывающих нас вояк валится на снег, застывая без движения и его место тут же занимает другой. Снова слышу какой-то свист в небе, невольно вскрикиваю, но не прерываю движения. Нельзя останавливаться. Приказа не было.

Цепляясь взглядом за уложенного снайпером парня, оторопело смотрю, как снег под его головой окрашивается в алый. И шлем не спас. На кой хрен он тогда, вообще, нужен?

— Мы близко, детка, — положив руку мне на плечо, ей склоняется к моему уху. — Все хорошо будет, слышишь?

Я киваю и в этот момент правая нога, как назло, соскальзывает с тропы. Потеряв равновесие, падаю навзничь. Эй бросается меня поднимать. Генерал командует всем остановиться. Ждут, пока я приму вертикальное положение. Никто не говорит ни слова, но я чувствую себя неуклюжей дурой.

Когда через пару метров пути падает генерал, я в первое мгновение злорадно думаю, что не одна такая, и даже Одинцов может оступиться, а потом слышу его громкое: